– Они их пронумеровали? – Шутишь? – Данте предстал перед ней в обернутом вокруг талии полотенце. – Это важнейшая реликвия прежней, куда более беззаботной эпохи. Он чрезвычайно популярен у коллекционеров. Коломба окинула его критическим взглядом. – Какого хрена ты такой худой? Почему бы тебе не сходить к диетологу и не набрать пару килограммов? – Обычно они либо пытаются заставить меня поедать животных, либо приходят в ужас от количества принимаемых мной лекарств. – Данте открыл пузырек и проглотил пару таблеток. – А вот эти мне прописали. – В клинике? – Ага. – И каково там было? Он пожал плечами: – Приятного мало. Никогда не сходился с людьми, которые воображают, будто знают о моем мозге больше меня самого. – Думаю, они тоже были не в восторге. Ты кошмарный пациент. – Знаю, но в конце концов мы пришли к компромиссу. Они выдали мне психотропные средства, которые не превращали меня в овощ… – А ты перестал думать о своем мнимом брате. Данте покачал головой, обдав стену брызгами с мокрых волос: – Компромисс состоит в том, чтобы я думал о нем меньше и не позволял брату стать своей навязчивой идеей. Я действительно слегка перегибал палку, хотя довольно плохо помню, чем занимался перед тем, как попал в клинику. – Может, тебе необходимо более радикальное лечение? – Я не отметаю эту возможность. – Данте не терпелось сменить тему. Он скользнул за барную стойку. – Но ты еще не видела мое новое приобретение. Им я особенно горжусь. Коломба перегнулась за стойку: рядом с эспрессо-машиной, которой не дозволялось пользоваться никому, кроме Данте, прямо из столешницы выходил стальной кран. Возле него находилась жидкокристаллическая панель с датчиками давления и температуры. – Что это? – «TopBrewer». – Данте нажал на сенсорный дисплей, и где-то под стойкой затарахтела кофемолка. – Обыкновенные кофемашины просто прогоняют кипящую воду через фильтр. А в этой есть вакуумная камера для всасывания. – Из крана полилась тонкая струйка. Когда чашка наполнилась светлым кофе, Данте подтолкнул ее к Коломбе. – Попробуй. Она сделала осторожный глоток. Данте пронизывал ее тревожным взглядом. – Похоже на кофе из гейзерной кофеварки, но не такой густой, – сказала она. – К твоему сведению, это «Индонезия Сулавеси Тарко Тораджа»! – с притворным возмущением сказал Данте. – Нотки лимона и ванили, древесное послевкусие… – Ясно. Несравненная амброзия из твоей машины за миллион долларов. Может, если добавить капельку молока… – Через мой труп. – Данте сварил себе кофе и уселся на один из диванов. Коломба устроилась напротив него. Она подумала, что нечего удивляться, что Данте сидит без гроша, если он транжирит такие деньжищи на свои капризы. – С чего начнем? – спросил он. – Хоть тебя и отстранили, но ты все-таки из полиции. – С «СРТ», – сказала Коломба. – Если Гильтине существует… – Может, обойдешься без своего вечного предисловия? Никто тебя не слышит. – О’кей. У Гильтине должны были быть веские причины, чтобы выбрать именно это место. Иначе Муста мог взорвать себя в сотне других, куда более доступных мест и нанести больший ущерб. – А что гласит дебильная официальная версия? – Что Муста познакомился с владельцем, когда работал грузчиком, и ненавидел его за еврейское происхождение. – Это имело бы смысл, если бы Муста являлся тем, кем они его считают, но это не так. – Данте пожевал перчатку на больной руке. – Было бы интересно поболтать с сотрудниками, но это будет непросто, учитывая, что у тебя забрали удостоверение. Хочешь, раздобудем тебе фальшивое? – Нет уж, спасибо. Кое-кому и без удостоверения известно, кто я. Секретарша «СРТ» жила в Лабаро, на дальней окраине Рима, в окруженном полями жилом комплексе, состоящем из перестроенных под недорогие виллы бывших ферм. Добраться туда в разгар дневного часа пик было весьма нелегко, к тому же сильный ветер волок по дороге черные мусорные мешки. Коломбе отчаянно не хватало жезла и сирены. Когда они с Данте достигли места назначения, разгулявшийся ветер поднимал облака пыли и палой листвы. Марта Белуччи подошла к двери босиком. На ней были джинсы и футболка. Бледное, ненакрашенное лицо обрамляли жесткие волосы, и вид у нее был усталый и невыспавшийся. Коломба, помнившая, как Марта убегала от Мусты на двенадцатисантиметровых шпильках, на мгновение решила, что перед ней ее мать. Однако женщина сразу ее узнала. – А, вы та сотрудница полиции, – недовольно сказала она. – Кастелли, верно? – Каселли, – поправила Коломба. Столь холодный прием ее немного удивил. – Как вы? – Чудесно. А что, не заметно? – Женщина приподняла прядь волос. – Простите, я не была у парикмахера, – с сарказмом сказала она. – Вы не могли бы уделить мне десять минут? Если не возражаете, я предпочла бы поговорить на улице. Женщина обернулась, и Коломба увидела в гостиной сидящего перед телевизором ребенка лет четырех-пяти. – Мама сейчас вернется, хорошо? – сказала Белуччи и, закрыв дверь, пошла за ней к припаркованной во дворе машине. Там с поднятым воротником дожидался Данте. Он, как всегда, был с ног до головы в черном, но на сей раз облачился в костюм от Армани с широченными плечами, должно быть тоже извлеченный из очередной «капсулы времени». – Ваш коллега? – спросила Белуччи. – Вроде того, – вполголоса ответила Коломба. Данте поднял здоровую руку в знак приветствия. Белуччи не отреагировала. – Ладно, давайте поскорее, мне нужно еду сыну готовить, – сказала она. – Я так понимаю, вы насчет теракта? – Да. Я знаю, что мои коллеги и магистрат уже задали вам множество вопросов, но, если позволите, мне нужно прояснить пару моментов, – сказала Коломба. Она старалась дать понять, что их встреча проходит в рамках официального расследования, ничего не подтверждая напрямую. – Что вы хотите узнать? – Вы с господином Коэном впервые остались в офисе после окончания рабочего дня? – Это важно? – раздраженно спросила женщина. – Почему вы спрашиваете? – Чтобы понять, как был подготовлен теракт, госпожа Белуччи, – ответила Коломба. – Бывало пару раз. – В дни, непосредственно предшествовавшие теракту? – Нет. – Простите за настойчивость, но как часто вы задерживались допоздна? – Пару раз в месяц, – неохотно сказала Белуччи. – Вы не знаете, был ли господин Коэн в последние несколько дней чем-то встревожен? – Помимо работы? Нет. – Не получал ли он угроз или странных сообщений? Не пытался ли кто-то устроиться в компанию незадолго до теракта? Женщина покачала головой. – Нет. Можете хоть до завтра меня расспрашивать, но пока этот грязный араб не пришел к нам со… – ее голос дрогнул, – со своей бомбой, все было как обычно. Кровь не оттирается… Придется менять ковролин, – с отсутствующим взглядом пробормотала она. – Как вы думаете, кто-то из ваших коллег может знать что-то еще? Возможно, господин Коэн питал к кому-либо из них особое доверие? – Понятия не имею. Почему бы вам у них не спросить? – Вы не могли бы помочь нам с ними связаться? – Почему я? Потому что я чуть не погибла? – Мне кажется, это довольно веская причина, – сказала Коломба, начиная терять терпение. – Я благодарна за то, что вы для меня сделали, – сказала женщина тоном, который явно подразумевал обратное, – но никому помогать не собираюсь. Я и так натерпелась. Могу я идти? Коломба уныло взглянула на Данте, но тот как завороженный наблюдал за Белуччи. Он ее читал. – Давно вы стали любовниками? – внезапно спросил он.