– Один из них был насильником, а значит, точно не воплощением невинности, а другой убил двоих. Но они были не террористами, а орудием в чужих руках. – Это вам ясновидение подсказало? – Нет, всего лишь глубокое знание человеческой природы. Гварнери покачал головой: – Я признаю, что вы отлично читаете эти… как их? – Микродвижения. – Но людей нельзя свести к примитивной схеме. Они непредсказуемы. – Не настолько, как вам кажется, – ухмыльнулся Данте. – Я попадаю в яблочко в девяноста процентах случаев. – Бум! – сказал Эспозито. Данте пожал плечами: – Могу продемонстрировать. – Один из ваших фокусов? – Глаза Гварнери блеснули. – Найдется колода карт? – Кажется, у меня есть колода из тех, что распространяли американские войска в Ираке[15], – сказал Эспозито. – Подойдет. Эспозито исчез, а через десять минут вернулся с упакованной в пластик покерной колодой. – Пришлось перевернуть ящик стола вверх дном. Я даже нашел потерянные ключи от дома. – Вот видите. Значит, уже недаром потратили время. – Данте разорвал упаковку и бросил колоду на стол. – Новенькие. Прекрасно. – Причем настоящие, а не итальянские подделки, – сказал Эспозито. – Вы с ними поаккуратней. – Вы могли бы продать их на eBay. Уйму денег бы заработали. Сколько получает инспектор? – Мы вам не скажем, а то плакать будете, – сказал Гварнери. Данте снял с больной руки перчатку: – Мне понадобятся обе руки. Вы ведь уже привыкли? – Никаких проблем, – сказал Гварнери. Дома у Мусты ему не представился случай хорошенько разглядеть руку Данте, зато теперь он смотрел во все глаза. Вопреки его предположениям все пальцы Торре были на месте, но они были искривлены, прижаты к ладони и вдвое меньше, чем у взрослого человека. Почти нормальными выглядели только большой и указательный пальцы Данте, и он даже мог ими шевелить, но ногти на них отсутствовали. Всю его руку покрывала частая сетка шрамов. Гварнери покачал головой: – Позвольте спросить, почему Отец бил вас только по левой руке? – Потому что я правша, а значит, она была менее полезной. И он никогда меня не бил. – Данте обеими руками выбрал две карты: пикового туза с Саддамом Хусейном и червового туза с Кусеем Хусейном – его младшим сыном и руководителем службы безопасности. – Я предпочел бы красивую женщину, но будем довольствоваться тем, что имеем, – сказал он, отложив карту с червовой дамой – командующим Специальной республиканской гвардией Барзаном аль-Гафуром Сулейманом аль-Маджидом. – Да, мрачновато: все трое мертвы. Не то чтобы я по ним слезы лил. – Разве вы не говорили, что Отец вас пытал? – настойчиво спросил Эспозито. – Я сам наказывал себя розгой по его приказу, но Отец никогда ко мне не прикасался. По крайней мере, мне так кажется, потому что мои воспоминания о силосной башне немного недостоверны. – Данте выложил три карты в ряд и закурил. – Готово. Эспозито презрительно взмахнул рукой: – Только не говорите, что будете показывать фокус с тремя картами. – Именно. Вот тузы, а вот да-а-а-ма, – заключил Данте тоном ярмарочного зазывалы и, перевернув карты рубашкой кверху, ловко перебросил из одной руки в другую. – Кто из вас двоих желает попытать удачу? – Я, – сказал Эспозито и дотронулся до центральной карты; он угадал. – Неужто вы правда думаете одурачить меня этим трюком? – Мы просто разминались, а теперь будем играть всерьез, – сказал Данте. На этот раз он тасовал карты гораздо быстрее, и увечье ему нисколько не мешало. Однако Эспозито заметил, что угол дамы испачкан упавшим с сигареты Данте пеплом. – Надо определить ставку. – Десять евро? – от души развлекаясь, предложил Гварнери. – Пфф! Я приближаюсь к черте бедности, но еще не настолько обнищал. – Данте улыбнулся уголками рта. – Стимулирующие препараты, конфискованные на таможне? – Вы и без того на взводе, – сказал Эспозито. Пятнышко пепла было почти неразличимо, но с его места метку было прекрасно видно. – Как насчет вопроса? Данте разложил карты лицом вниз. – Вопроса? – Если я угадаю, ответите правду. – Любопытно. О’кей. Где? – Первая слева, с моей стороны. Данте перевернул карту: Эспозито угадал. Он растерянно вскинул брови: – Как вы это сделали? Эспозито торжествующе улыбнулся: – Знали бы вы, сколько шулеров я повязал. – Выкладывайте свой вопрос. – Что у вас с госпожой Каселли? – Эспозито, ну ты и шельма! – расхохотался Гварнери. – Договор есть договор. – Данте почесал в затылке здоровой рукой. – Ничего. Скажем так: мы хорошие друзья. Хотя в последнее время виделись редко. – Не врете? – Я человек слова. Дайте мне отыграться. – Он снова перетасовал карты. Теперь его руки двигались еще быстрее. – Интересный вопрос. Уж не питаете ли вы романтические надежды в отношении начальницы? – Я женат, – смутился Эспозито. – И правда, где это видано, чтобы женатый человек поглядывал на сторону, – с иронией сказал Данте. – Валяйте. Эспозито поискал глазами меченый край: – Опять левая. Снова верно. Данте удрученно покачал головой: – Что за черт… Выставил себя на посмешище. Пожалуй, надо было попробовать что-нибудь другое. – У меня еще один вопрос. – О’кей. – Что за история с каким-то звонившим вам родственником? Я знаю, что госпожа Каселли приказывала его разыскать. – Несколько месяцев назад какой-то тип позвонил мне, назвался моим братом и дал понять, что знает, кто я такой. Какое-то время я забавлялся идеей, что это правда. Я даже надеялся, что это так, – беззаботным тоном сказал Данте. – А на самом деле? – спросил Гварнери. Лицо Данте оставалось непроницаемым. – Похоже, очередной обман. Я ошибался. Как и сейчас, когда решил испробовать на вас свой фокус. Эспозито рассмеялся: – Вы обещали доказать мне, что безошибочно разбираетесь в людях. Но кажется, пока все наоборот. Молниеносно перемешав карты, Данте снова разложил их на столе. Карта с испачканным краем оказалась посередине. – Да ладно вам, хватит. Мне уже совестно, что я так легко вас обыгрываю, – сказал Эспозито.