Альберти поднялся на исписанный ругательствами и граффити третий этаж. Кругом лежали человеческие экскременты. В одной из квартир нашелся черный от грязи матрас, а рядом свеча и стопка газет. – Здесь кто-то живет, – сказал он. – Войди и осмотрись, вдруг найдем очевидца… Альберти последовал его указаниям, вдыхая через рот и внимательно глядя под ноги: покрытые толстым слоем пыли газеты были не свежее двух лет. – Похоже, этот парень давно переехал, – сказал Данте. – Поднимись выше, пожалуйста. Все квартиры на четвертом этаже были заколочены. Перед одной из дверей кот грыз еще живую мышь. Альберти вскрикнул от неожиданности, и с удобством устроившийся на бортике тележки Данте рассмеялся: – Ну же, ты почти пришел. Проверь, не отходят ли доски. Альберти попытался выломать какую-нибудь из досок, но они были намертво приколочены кривыми ржавыми гвоздями. – Я бы сказал, нет. – Вперед, к новым вершинам! Альберти поднялся по скрипучим ступеням на следующий этаж, все больше проникаясь зловещей атмосферой заброшенного дома. Ему начало казаться, что женщина, которая, по мнению Данте, похитила Мусту, превратилась в монстра, поджидающего новых жертв в центре гигантской паутины. Его рука с пистолетом слегка задрожала, и он прислонился к окну на площадке пятого этажа, чтобы отдышаться. – Господин Торре… Такими темпами я буду разгуливать тут всю ночь. – Ты прав, – сказал Данте. – Подожди секунду, я кое-что придумал. – Он встал с тележки и дошел до заднего фасада Динозавра, выходящего на пустырь, откуда они пришли. Дорогу скрывали от взгляда деревья. – Попробуй войти в дверь, выходящую на восток. – А где восток? Следуя указаниям Данте, Альберти вошел в мрачную коробку квартиры, которая ничем не отличалась от предыдущей. Две спальни и совмещенная с гостиной кухня, выдолбленные из грубого бетона. Пыльный пол, стопки журналов, пустые коробки, ящики, матрасы. Но на этот раз… Он что-то почувствовал. – Здесь, – порывисто сказал Альберти. – Что ты нашел? – Не знаю. Интуиция подсказывает… – Прекрасно, инстинкт – лучший советчик. Дай, пожалуйста, панорамный обзор. Альберти встал посреди комнаты и покрутился вокруг себя. Уже на втором обороте он понял, что именно его насторожило. В обход сознания мозг зарегистрировал изменившийся запах: здесь воняло не так сильно, как на других этажах. Данте вглядывался в изображение – качество картинки оставляло желать лучшего. В самом центре комнаты без перегородок, которые должны были отделять гостиную от кухни, высилась подпирающая потолок бетонная колонна. Ну очень заманчиво. – Дай посмотреть на колонну, пожалуйста, – попросил он. Альберти подошел к колонне, и странное, неопределенное ощущение вернулось. На сей раз ему удалось разобраться, что не так, только через несколько секунд. – Она чистая, – сказал он. – То есть одна сторона выглядит чище других. Но может, мне только так кажется… – Чувствуешь какие-то запахи? Альберти нагнулся: – Аммиак или отбеливатель. – Никаких органических следов. Но возможно, кое-что и осталось. Возьми горстку пыли и брось на колонну. К счастью для Альберти, на нем были латексные перчатки и ему не пришлось прикасаться к грязи голыми руками. Когда он бросил третью горсть, часть пушистой пыли прилипла к колонне, образовав горизонтальную полоску шириной в пару сантиметров. Альберти удивленно направил на нее луч фонаря: – Видите? – Клейкая лента. – Но для чего? – Хороший способ кого-нибудь связать. На теле Мусты были следы клея. Альберти снова взглянул на колонну. В сгущающемся сумраке она до жути походила на пыточный столб. – Он был здесь… – Точно. – Может, вызвать криминалистов? – Они больше ничего не найдут, а она узнает, что мы сюда добрались. – Возможно, нас немного занесло, – осторожно сказал Альберти. – Может найтись тысяча объяснений. – То же скажет и твое начальство. Дам тебе бесплатный совет: никогда не становись таким, как они. – У меня и шанса-то не будет. Но вы уверены, что это то самое место? – Подойди к окну слева от тебя. Альберти повиновался. – Что ты видишь? – Деревья… и еще… площадь. Видно мигалки коллег. – Таким, как она, нравится наблюдать из укрытия. Приглядывать за территорией. – Таким, как она? И что это за люди? Альберти не мог его видеть, но Данте ухмыльнулся. – Хищники, – сказал он. 21 Коломба спокойно возвращалась домой пешком, хотя слово «спокойно», пожалуй, описывало ее состояние не слишком точно: глаза у нее закрывались от усталости, но она так нервничала, что ей казалось, будто она никогда их не закроет. Добил ее звонок матери, которая обвинила ее в том, что она не связывалась с ней уже несколько дней. – Я занималась терактом в поезде, – сухо сказала Коломба. – Слышала, может? Трупы, террористы… – А ты при чем? – Я работаю в полиции. – Полиция не расследует теракты. – И кто тебе это сказал? – Всем известно, что для этого существуют секретные службы, – возмущенно ответила мать. – Но если ты решила отговориться работой, ради бога. Прости, что иногда осмеливаюсь тебя побеспокоить. Знаешь, я ведь еще жива. «Господи боже», – подумала Коломба. После того как мать десять минут заливалась слезами, она капитулировала и согласилась через пару дней вместе пообедать. Наконец она повесила трубку и в изнеможении уселась за стойку в баре напротив лестницы на площади Венеции. Бармен косился на нее исподлобья, пока она не достала деньги и не заказала капучино. «Должно быть, я ужасно выгляжу», – решила Коломба. Зеркало за стойкой подтвердило ее опасения: волосы всклокочены, одежда мятая – вылитая бомжиха. В последние несколько дней по телевизору в баре без остановки крутили новости, но на сей раз настрой ведущего был приподнятым: опасность миновала. На экране появились фотографии Фауци и Юссефа, и, когда диктор сообщил, что оба убиты, посетители разразились дружными аплодисментами. Не упустил случая выступить с ободряющей речью и сам премьер-министр. Террористическая ячейка ликвидирована, сообщников разыскивают, однако худшее позади. Силы правопорядка действовали выше всяких похвал. «Как же, силы правопорядка», – подумала Коломба, попивая капучино со слишком пышной пенкой. Но с чрезвычайным положением покончено. Ура. Вернувшись домой в одиннадцатом часу, она, как обычно, пошла по лестнице. Когда до ее этажа оставался всего один пролет, на площадке послышался какой-то шорох. На миг Коломба снова перенеслась в исламский центр и потянулась за отсутствующим пистолетом, но вдруг узнала приветливое лицо человека в мотоциклетной куртке. – Энрико? Он вздрогнул от неожиданности. Энрико было тридцать девять лет, и, судя по его самоуверенной улыбке, он прекрасно знал, насколько привлекателен.