– Пожалуй что нет. Но вам есть что скрывать. Знаете, что я подумал? Что вы в бегах. Может, натворили что-то на родине или сбежали от мужа-тирана. Гильтине подумала, что у него и правда хороший нюх. – Что вам нужно? Улыбка Пеннелли стала шире. Он был доволен, что женщина не отпирается. Так они поладят куда быстрее. – А что вы можете предложить? Только не пытайтесь подкупить меня минетом. Ваши сексуальные таланты меня не интересуют. «По крайней мере, пока». – Деньги? – Сколько? – У меня мало наличных. И они мне нужны. – Сколько? – Десять тысяч. – Двадцать. Я научился не соглашаться на первое же предложение. Гильтине подождала несколько секунд, прежде чем кивнуть. Сдайся она слишком быстро, он мог бы что-то заподозрить. – Я вернусь через два дня. Никаких отсрочек. – Хорошо. Пеннелли со вздохом поднялся с кресла и, направившись к выходу, протянул руку, чтобы похлопать ее по ягодицам. – Если бы вы сразу дали мне на чай, то избавили бы себя от многих неприятностей. Не успел он к ней прикоснуться, как она схватила его за запястье. Таксист попытался вырваться, но освободиться от ее хватки оказалось очень непросто. Пальцы Гильтине сжимали его руку с такой силой, что перекрыли кровообращение. – Не трогайте меня, – сказала она и отпустила его запястье. – Гребаная шлюха, – процедил Пеннелли и ушел. Гильтине бросилась в одну из ванных комнат и умылась, сорвав с лица эту отвратительную тряпку. Затем она снова надела свою резиновую маску, села за компьютер и нашла все, что ей требовалось знать о таксисте. В ближайшие дни она намеревалась нанести ему визит. 11 Коломба приехала на миланский вокзал Чентрале в час пополудни. Поездка в высокоскоростном поезде доставила ей немало волнений. Хотя она купила билет во второй класс, перед ее глазами продолжал стоять заваленный трупами вагон люкс. Она даже заглянула в такой вагон, обнаружив там четырех уткнувшихся в мобильники и планшеты пассажиров, которые будто и не знали, что случилось всего несколько дней назад. «Может, это и правильно, – подумала Коломба. – Нужно продолжать жить своей обычной жизнью, не слишком задумываясь о гипотетических напастях». Остаток путешествия, занявшего меньше трех часов, она старалась следовать их примеру, но, когда из вагона-ресторана потянуло дымной вонью подгоревшего тоста, в панике вскочила, чтобы проверить, что происходит. От тревожных мыслей Коломбу отвлекли звонок Сантини, который она оставила неотвеченным, и его же разъяренное сообщение на автоответчике. Дальше первых трех слов: «Каселли, какого хрена!..» – прослушивать его она не стала. Зато от присланного Лео смайлика по ее телу разлилось приятное тепло. Вместо того чтобы ответить эмотиконом, она отправила ему ссылку на скачивание «Снэпчата». Если им предстояло и впредь держаться на связи, а Коломбе этого бы очень хотелось, лучше было воспользоваться военной тактикой Данте. Вряд ли спецслужбы прослушивали ее разговоры – даже такой тупица, как Ди Марко, должен был понять, что она не замешана в теракте, – но сейчас она вообще ни в чем не могла поручиться. Из каменных желобов вокзала Чентрале – внушительного двухэтажного здания фашистской эпохи – лились потоки дождевой воды. Спустившись по ступеням главной лестницы, Коломба вышла на площадь, где среди палаток Красного Креста и кучек растерянных иммигрантов высилась скульптура – гигантское яблоко. Ливень становился все сильнее, но в этот момент к ней подошла Барт с открытым зонтом в одной руке. Другой рукой она вела на сворке двух лабрадоров. Коломба даже не пыталась уклониться от бурных приветствий насквозь мокрых собак: она чувствовала себя виноватой перед всей собачьей братией с того дня, когда ей пришлось убить напавшего на нее добермана. – Привет! Прости за опоздание, – придерживая лабрадоров, улыбнулась Барт. – Я припарковалась в километре отсюда. Вокруг Чентрале настоящий хаос – где пешеходные зоны, где дорожные работы. Подержишь зонтик? Коломба забрала у нее зонт и под руку с Барт направилась к уже знакомому ей «фольксвагену», припаркованному на улице Сеттембрини. Сиденья машины покрывала шерсть, а салон пропах псиной. – Извини, надо было заехать на мойку, – сказала Барт. – Ты еще мою машину не видела, – хмыкнула Коломба, решив, что это тоже кара за ее грехи. – Давненько я не бывала в Милане, – сказала она, разглядывая новые, построенные ко Всемирной выставке высотки. – Погода, как всегда, дерьмовая, но сам город изменился. – Не обманывайся яркими огнями. Ндрангета[23] здесь орудует похлеще, чем в Калабрии. Это я тебе точно говорю, потому что после разборок мафиози кто-то обязательно попадает ко мне на стол. – Как мило, – улыбнулась Коломба. – У меня лучшее ремесло на свете. Барт жила в бывшем фабричном здании, где теперь располагались лофты и небольшие андерграундные заведения вроде чайных лавок и студий татуажа. Среднему жителю мини-городка было около двадцати лет. Барт нравилось ее жилище: собакам было где погулять, а сама она могла, никого не побеспокоив, слушать громкую музыку даже поздней ночью. Время от времени жильцы устраивали бурные рэйвы, а Барт оказывала первую помощь тусовщикам, перебравшим с кетамином и другими синтетическими наркотиками. В прихожей со вкусом меблированного двухэтажного лофта, где Барт жила одна, висел просторный гамак. Повсюду стояли экзотические сувениры и безделушки, привезенные из командировок: лаборатории по всему миру приглашали ее провести экспертизу старых костей. Барт прекрасно готовила и по случаю приезда Коломбы запекла огромную сковороду пасты аль форно, на которую гостья мгновенно накинулась, как стервятник. В компании Данте есть мясо становилось почти невозможно, да и блюдо в исполнении Барт вышло просто превосходным. Женщины выпили по паре бутылок пива и немного поболтали. Коломба намеренно придерживалась отвлеченных тем и вскоре обнаружила, что безнадежно отстала от времени и даже не слышала о литературных и кинематографических новинках последних лет. – Ты живешь как затворница. Вся твоя жизнь ограничена работой, – сказала Барт, включив гейзерную кофеварку. Коломба плюхнулась на один из цветастых пуфов в гостиной и почувствовала, что только что набрала как минимум пару килограммов. – Сейчас я даже не работаю, – сказала она. – Надолго тебя отстранили? – Думаю, на всю жизнь. – Не говори так, – укорила ее Барт. – Для полиции ты настоящее сокровище. Ты работаешь лучше всех, кого я знаю. Коломба покачала головой: – После Катастрофы я даже написала заявление об уходе. Оставалось только подписать. Но Ровере убедил меня не торопиться. А потом Курчо затащил меня обратно. – И бросил. – Он сделал для меня все, что мог. Я сама совершила ошибку, – сказала Коломба. Она знала, что такое держать в руках бразды правления, и понимала, что не может винить в случившемся своего начальника. – Я знаю только, что ты отлично поработала. – Барт поставила на стол поднос с кофейником, двумя стальными чашками и блюдцем с горкой печенья «кошачьи язычки». – Вот увидишь, все будет хорошо. Коломба надкусила печенье. – Я должна кое о чем тебя спросить. – А я-то надеялась, что ты явилась с дружеским визитом! – с притворным отчаянием воскликнула Барт. – Так и есть, честное слово! Но… – О’кей-о’кей, продолжай. Я пошутила. – На совещании в Риме ты сказала, что террористы ошиблись, когда подключали к системе газовый баллон. Уверена, что это была ошибка? – Вместо ста десяти пассажиров погибло всего девять, – удивленно сказала Барт. – Если это не ошибка, не знаю, что и думать… Через вентиляцию газ попал только в один вагон. – А что, если в этом и заключался их план? Барт посерьезнела. – Это не просто гипотеза, верно? – Давай считать, что я строю умозрительные догадки. Если завтра тебя вызовут в качестве свидетельницы, тебе хотя бы не придется лгать под присягой. Это всего лишь дружеская беседа. Барт отставила чашку. – Это связано с Данте и его вопросами о трупе? – Не понимаю, о чем ты. – Ты ведь знаешь, что я буду за тебя волноваться? – Не стоит. – А как иначе? Разве ты не беспокоишься о своих друзьях? – Вздохнув, Барт продолжила: – Итак, смертельная концентрация цианида – около пятисот миллиграммов на кубометр воздуха. В баллоне не хватало цианида на весь поезд. – Чем больше помещение, тем сильнее рассеивается газ, – сказала Коломба. – Вот именно. Концентрация бы снижалась от одного вагона к другому и в зависимости от циркуляции воздуха стала бы токсичной, но нелетальной либо в хвосте, либо в передних вагонах.