— Бл…дь, потише, Дима, — потихоньку прошептал Севостьян с озабоченным лицом. — Да всё уже, — так же тихо ответил Старцев и проверил, крепко ли держится лестница. Она стояла неплотно, и он повернулся к Синкоше. — Серёга, подержи её на всякий случай. — На фонарь возьми, — прошептал Синкоша Старцеву, когда тот с пистолетом наготове уже встал на лестницу. — Через стекло посветишь. Дима взял фонарь и стал осторожно подниматься по лестнице. Снизу было слышно, как взволнованно он дышит, делать такое ему ещё никогда не приходилось. Поравнявшись с окном, он глянул вниз. Севостьян, ещё раз посмотрев по сторонам и не увидев ничего настораживающего, махнул ему рукой. Старцев вытянул обе руки вперёд и включил фонарь. Как только луч света выхватил лежащую на койке фигуру, он пять раз подряд выстрелил из пистолета. Руля одной рукой, Виталий подъезжал к железнодорожной больнице. Долго высидеть дома он не смог. После того как Кирьян привёз известие от жены Ткача о том, что случилось, он сразу подумал, что Ткача приедут добивать. И зная, что в больнице с ним Сашка, сразу сорвался туда. Подъехав и оставив машину возле ворот, он побежал к дырке в заборе. Территория железнодорожной больницы была почти такая же большая, как и центральной городской. Но в отличие от городской, которую Виталий знал всю с детства, затеряться здесь было гораздо проще, особенно не зная расположения корпусов и в темноте. Бегая по многочисленным аллеям в поисках людей, чтобы можно было спросить о местонахождении нужного здания, он услышал какойто шум возле корпуса и, спрятавшись за кустами, пытался пробраться поближе и прислушаться. — Вот отсюда стреляли. Вон дырки в стекле, — показывал кто-то вдалеке, светя фонариком на окна второго этажа. — А патроны надо собирать? Или эти, как их?— спросил чей-то взволнованный женский голос. — Гильзы, что ли? — переспросил мужчина. — Не трогай тут ничё. Щас милиция приедет, они разберутся. Услышав эти слова, Виталий сильно заволновался, подумав, что произошло именно то, чего он и опасался. Он сразу вышел из-за укрытия и пошёл к тем людям, которые суетились под окнами. Сбоку из-за угла вышло ещё несколько человек в белых халатах, и быстрым шагом пошли в том же направлении. Направив на них свет фонаря из под окон, какойто мужик громко спросил: — Вызвали, Татьяна? — Да-да, вызвали, — ответила ещё более взволнованная женщина из той группы врачей, что шли впереди Виталия. — Сейчас приедут. Не трогайте тут ничего. — Да я уже сказал, — послышался оттуда ответ. Быстро догнав эту группу, Виталий спросил одного из мужчин в халате, идущего последним: — Здесь Ткаченко лежит, его прооперировали. Это не его сейчас стреляли? — Наверно, его. А вы кто? — спросил врач, остановившись и подозрительно оглядывая его. — Я друг его, — сразу дрогнувшим голосом ответил Виталий, и ещё более взволнованно спросил: — Тут дочка с ним была, мать её сказала. Где она? — А вы кто, простите? — врач оглянулся на приближающихся с другой стороны милиционеров и, осмелев, с ещё более подозрительным видом спросил: — Как вы сюда прошли? Оглянувшись на ментов, Виталий сильно ударил врача в челюсть здоровой рукой и схватил за шею сзади, этой же рукой зажимая рот. Посмотрев на остальных врачей, которые уже ушли вперёд, он быстро оттащил доктора в кусты и спросил жёстко, положив на землю: — Гда она? Где его дочка? Она жива? Говори, пока я тебя не убил здесь. — Ж-жива-жива, — заикаясь, произнёс доктор со страхом в глазах. — Это она ж его и увезла, перед тем как стреляли. Виталий, державший его почти за горло, от радости сразу убрал руку и неожиданно изменившимся голосом удивлённо спросил: — Так, а кого стреляли тогда? — Его ж, наверное, — всё ещё трясясь ответил врач,— только его не было уже. Медсестру чуть не убили, в его палате отдохнуть хотела. Виталий смотрел на него так, как будто этот врач сам спас Сашку или увёз её отсюда. Он подал ему руку, чтобы помочь подняться. Но ещё не отошедший от страха доктор не стал её брать и оставался лежать, смотря своими выпученными глазами. Виталий посмотрел на приближающихся ментов и сказал ему уже совсем нормальным голосом: — Не смотри на меня так, это не я стрелял. Он друг мой. Понял? Кипеж не поднимай, а то тогда точно убью. Он поднялся и пошёл в сторону дырки в заборе. И только сейчас, отойдя от пережитого волнения и почувствовав боль в правой руке, схватился за неё и застонал. Поднимающийся с земли доктор слышал это, но молчал. Виталий ещё раз оглянулся на него и, приложив палец к губам, повернулся и пошёл к забору. Валера Василевский считался самым продуманным человеком в бригаде Ткача. Он постоянно продумывал схемы развода коммерсантов и разрабатывал тактические планы, как захватить под свой контроль то или иное предприятие. И употребление им наркотиков ничуть не влияло на его мозговую способность. Ткач очень ценил его за это, и после смерти Леры Василевский стал его, как говорится, правой рукой. Но последние события заставили Валерьяна пересмотреть своё отношение к Ткачу, который уже попал под раздачу. Он прекрасно знал, какая участь теперь может постигнуть близких Ткача. За Биллом были большие силы, и воевать с ними Валерьян не собирался даже в том случае, если его старший был чист. Теперь, после прогона, доказать что он не виноват, Ткачу будет невероятно сложно. Да и Биллу теперь уже отступать некуда, он уже не съедет и пойдёт до конца. Поэтому Василевский и поехал в Комсомольск-на-Амуре, единственный на тот момент город на Дальнем Востоке, где проживали Воры в законе. Самым авторитетным вором, безусловно, был Джем, которого небезосновательно называли Батей. Все остальные становились Ворами уже по его протекции, но пользовались огромным авторитетом не только в Хабаровском крае, где проживали, но и в Приморье. Если во Владивостоке, где проживал Билл, многие «спортсмены» почти в открытую не признавали никаких Воров и не допускали закрепления их позиций в городе, то в Уссурийске всё было по-другому. Почти все придерживались воровских понятий и законов, а потому мнение Воров было решаюшим в самых серьёзных конфликтах, хоть они и проживали за тысячу километров. Да и сам Билл представлял в крае именно интересы Воров, налаживал обшаковое движен ие и привлекал на свою сторону людей. И если во Владивостоке многие считали себя выше его, то по краю авторитет Билла был большим. Все знали, что за ним стоят Воры. Разумеется, знал об этом и Василевский, что повлиять на Билла могли только Воры. А потому по приезде в Комсомольск сразу нашёл своего старого знакомого Олега Стрелу, который тоже был коронован Джемом. — Да я там вообще не при делах был, Олег, — говорил Василевский в квартире у Стрелы. — Чё он там мутил, куда девал? Он меня вообше в курс никогда не ставил. Весь котёл у него был. — Но ты же рядом был? — спросил Стрела. — Ну как рядом? Формально только, — оправдывался Василевский. — А так только Лера в курсе всех событий был. А щас его нет, с кого ещё спрашивать? Конечно, с меня. Крайний-то нужен Биллу. — А кто ещё может подтвердить, что Ткач всё без тебя мутил? — спросил Стрела. — Да теперь только сам Ткач, — уныло ответил Василевский, но тут же вскинул голову. — Но он не будет отнекиваться, если спросят. Он-то в курсе, что я общаковые бабки в руках ни разу не держал. Груза были у меня, дома и в гараже. Но я их отправлял по назначению, это легко проверить. Люди-то в лагерях сидят, знают, чё получали. — Азачем ты мне всё это говоришь? — спросил Стрела. — Так а кто ещё за меня может сказать? Там же прогон уже по городу пошёл, чтоб порвать всех. Я-то за какой хрен страдать должен? Я с общака не то, что ни копейки, я своё туда порой отдавал. — Мы все туда своё отдаём, — возразил сидящий рядом со Стрелой парень, представившийся при встрече тоже Олегом. — Ты что думаешь, коммерсанты в общак кидают? Они нам платят… — Погоди, — остановил его Стрела. — Есть и такие коммерсы, которые с понятиями, которые сами всегда уделяли, по возможности. — Он повернулся к Василевскому и спросил с интересом: — Так, а ты говоришь своё. А что у тебя там своё? — Ну, фирма гончаровская же подо мной. Я ж там сам в доле, без Ткача. Ларьки ещё кое-какие, друзья обратились, платят… — Где ты в доле, это ты что имеешь в виду? — не дослушав, перебил Стрела. — Ну, телевидение-то это, городское, «Ритм» которое, — начал перечислять Василевский, — правда, Ткач тоже здесь в теме. А магазин центральный на площади, «Тройка» называется, это без него я отрабатывал. Щас ещё один открывается в доме художника. Гончаров полностью у меня под контролем. Так что если что, на меня можешь всегда рассчитывать, Олег. Стрела внимательно посмотрел на Василевского и, немного подумав, спросил: — Севостьян против тебя ничё не имеет? — Да это он всё и замутил, Олег, — вырвалось у не выдержавшего Валерьяна. — Его или сам Билл зарядил, чтобы зацепки нашёл на Ткача, или это его личный замут, чтобы его поставили в городе. — Думаешь? — спросил задумчиво Стрела. — Сто пудов, — уверенно ответил Василевский.— Приезжал там, выспрашивал у всех, что там да как. А теперь он рвать будет всех, чтобы оправдать своё назначение. Имеет он чё-то против меня или нет, тут уже роли не играет. — Ну, мы ещё посмотрим, какая от него самого отдача будет, — задумчиво произнёс Стрела, переглянувшись со своим тёзкой. — Да какая там отдача, Олег? — Василевский махнул рукой. — Сам посмотришь… Он в Уссурийске не сможет ничё сделать… Стрела опять внимательно посмотрел на него и сказал: — Ладно. Я поговорю с Биллом, тебя не тронут. Василевский знал, чтобы прикрыть его, Стреле придётся разговаривать не только с Биллом, но и с Джемом, а потому был очень благодарен за помощь. Он подал руку Вору и серьёзно сказал: — Олег, сам знаешь. На меня можешь рассчитывать в любом вопросе, что в моих силах. Если меня и моих пацанов в эти разборки не втянут, для тебя сделаем всё. Неудачи с ликвидацией Ткача не омрачали Севостьяна, а только злили и, наоборот, подстёгивали. Он спал по три часа в сутки и не чувствовал усталости. Сознание того, что он теперь хозяин этого города, а бывший положенец Ткач прячется от него, придавало Севостьяну силы. И он хотел доказать Биллу и стоящим за ним Ворам, что ему не зря оказали такое доверие. Собрав всех верных друзей, он решил найти Ткача через его близких, которых так и так нужно было наказывать. Идя вместе со всеми из офиса Старцева к своим машинам, он возбуждённо говорил: — Так, братва. Всех ткачовских ломаем, кроме Василевского и тех кто с ним. Бондари оба с ним? — Ну, — кивнул Старцев. Севостьян этому был только рад. Связываться с постоянно вооружёнными отморозками, которые стреляли без разговоров, ему не очень-то и хотелось. Сам Ткач тоже был не подарок, и тоже мог запросто убить. Но вдохновляло то, что он серьёзно ранен, и что возить с собой оружие ему теперь очень опасно.