6 Не говоря ни слова, Коломба вернула Лупо телефон. «Опять двадцать пять», – подумала она. Еще больше помрачнев, она принялась жевать размякший в чае лимон. А она-то надеялась, что одержимые поклонники остались в прошлом. Лупо внимательно наблюдал за выражением ее лица: – Вы не кажетесь удивленной, госпожа Каселли. – После бойни в Венеции я превратилась в знаменитость. А некоторые фанаты Данте даже считают, что это я приложила руку к его исчезновению. – Да, я, кажется, что-то об этом читал. В мире полно психов. – По мнению Данте, семьдесят процентов населения – психи. А среди тех, кто носит форму, их и вовсе сто процентов, – с печальной улыбкой добавила она. Лупо сочувственно поморщился: – Этот Торре, должно быть, был отличным парнем. – И до сих пор им является, – отрезала Коломба и чуть спокойней добавила: – Не знаю, где он, но он жив. – Конечно, простите. – Фельдфебель участливо улыбнулся. – По словам соседей, Томми почти никогда не говорит, но если пожелает говорить, то может изъясняться, как ребенок. – Вам нужен специалист. В Риме я была кое с кем знакома, но здесь даже не представляю, кого вам посоветовать. Лупо виновато улыбнулся: – А вы сами не хотите попытать удачи? – Мой долг заключался в том, чтобы отвезти его к кому-то, кто сможет о нем позаботиться, и я его выполнила. На этом мое участие в деле окончено. – Парень вами восхищается. Может, с вами он все-таки поговорит. Любая дополнительная информация нам бы очень пригодилась. Коломба стиснула чашку в руках: – Даже если бы Томми мне что-то рассказал, его показания ничего не стоят. Если у него действительно тяжелая форма аутизма, то он юридически недееспособен. – Но показания парня помогли бы нам найти виновных в убийстве. А раз уж вы оставили службу, вам, в отличие от меня, не понадобится дозволение начальства, чтобы с ним побеседовать. Вспомнив свои фотографии на стене, Коломба вздохнула: – Криминалисты уже провели экспертизу места преступления? – Нет. В такую погоду даже не знаю, когда они сюда доберутся. – В таком случае, прежде чем снова встретиться с Томми, я хочу взглянуть на дом, – сказала она для очистки совести, надеясь, что Лупо ей откажет. К сожалению, он не отказал. 7 В сопровождении Лупо Коломба впервые с детства оказалась в центре Монтенигро. Многие дома этой деревушки романской эпохи опустели и постепенно превращались в развалины. Жили здесь по большей части пенсионеры, которые подрабатывали, продавая найденные в лесу трюфели. Сейчас все они, рискуя получить обморожение, высыпали на улицу полюбопытствовать, что происходит. В деревне было и несколько новых вилл в стиле миланских предместий. К ним относился и выкрашенный охряной краской дом Меласов с просторной верандой, поддерживаемой аляповатыми колоннами из искусственного мрамора. За двухцветной лентой, перекрывающей подступы к дому, переминались с ноги на ногу несколько замерзших военных. Пожилой бригадир поднял ленту, пропуская их на участок, и Коломба машинально полезла в карман за полицейским жетоном. Разумеется, никакого жетона там не было: в свой последний день в Риме она швырнула его в стену кабинета, едва не попав в голову начальнику мобильного подразделения. Возможно, ее жетон расплавили или раздавили прессом. Она понятия не имела, какая судьба уготована удостоверениям сотрудников, вышедших в отставку. Они надели латексные перчатки и бахилы, достав их из картонной коробки, лежащей на ступенях перед входом. – Есть следы взлома? – спросила Коломба. Лупо покачал головой: – Я ничего такого не видел. Снова густо повалил снег. В водосточных трубах журчало, окна походили на бельма слепца. Пройдя через заваленную обувью и зонтами прихожую, они попали на кухню. В мойке валялась бутылка минералки с почти полным отпечатком окровавленной руки. В таких же отпечатках был и холодильник, а на полу темнели кровавые следы босых ног. Коломба не сомневалась, что это следы парнишки. – Ну и бардак, – пробормотала она. – Да, Томми набедокурил. Отпечатки пальцев принадлежат ему, мы проверили, пока его переодевали. Оставленные пальцами багровые полосы привели Коломбу сначала в коридор с увешанными фотографиями хищных птиц стенами, а затем в гостиную. На главной стене висели свадебные снимки Меласов: невеста в тесноватом в талии белом платье излучала безудержное счастье, а жених – спортивный мужчина в черном – улыбался в объектив. Лупо достал из кармана листок бумаги и снова надел очки. – Согласно документам, они поженились полтора года назад. Но мы только мельком просмотрели данные, пробив их по базе, на большее времени пока не хватило. – Фельдфебель локтем подтолкнул дверь в супружескую спальню. – Их убили здесь. Зрелище не из приятных, – сказал он. – Можете не смотреть, если не хотите. – Не сомневайтесь, я видала и похуже, – сказала Коломба. Она оказалась права, однако взгляду ее предстала и впрямь омерзительная картина. Тела Меласов будто побывали под колесами грузовика, причем, переехав их, водитель еще раз сдал назад. Оба лежали на пропитавшейся кровью кровати – муж на боку, с запутавшимися в постельном белье ногами и полуотрубленной кистью руки, жена на животе. Правая нога женщины соскользнула на пол, словно, когда ее убили, она пыталась сбежать. Ее большая берцовая кость торчала наружу. Удары наносились с такой силой, что его пижама в красную полоску и ее кружевная ночная сорочка превратились в лохмотья. Коломба полагала, что смерть супругов наступила в результате ударов по голове. Затылок мужчины был расплющен, оторванный кусок скальпа спадал на лоб. Голова женщины заканчивалась над бровями – дальше были только волосы и серое вещество. Коломба ощутила во рту тошнотворный кислый привкус лимона. – Орудие убийства нашли? – Пока нет. Как думаете, что это? – Судя по форме ран, скорее всего, большой тяжелый молоток, вроде плотницкого, с квадратным бойком. – И сколько, по-вашему, было нападающих? – Я вам не криминалист, – сухо ответила Коломба. – Но вы служили в отделе убийств, и опыта у вас побольше, чем у меня. – Я полагаю, что обе жертвы убиты одним оружием. – Коломба показала на потолок, исчерченный скрещивающимися, будто дуги бочарного свода, полосами крови. – Вертикальные полосы оставлены убийцей, когда он снова заносил оружие после нанесенного удара. Горизонтальные… – Когда он менял цель. Вперед и назад, – сказал Лупо, продемонстрировав, что разбирается в криминалистике гораздо лучше, чем хочет показать. – Значит, нападающий был один. – Их могло быть хоть десять при условии, что они передавали друг другу оружие и сохраняли одинаковый угол наклона. – Однако это довольно маловероятно. Коломба заколебалась, не зная, как лучше ответить. Настойчивость Лупо ей была не по душе. – Выйдем там. Они вернулись в украшенную фотографиями погибших гостиную, и Коломба представила эти снимки на могильных камнях. – Думаете, это было ограбление? – спросил Лупо. – А сами-то вы что думаете? – Обычно я занимаюсь украденными телятами и сварами между соседями, – ответил Лупо, пожав плечами. – Мое мнение немногого стоит. – Бывает, что при виде таких изуродованных трупов тошнит даже опытных полицейских, а ваша реакция показалась мне очень спокойной. – Иногда угон скота плохо кончается. Коломба покачала головой: если Лупо и дальше собирается корчить из себя деревенского дурачка, это не ее проблема. – Грабитель убивает, чтобы его не опознали, от страха или в наказание за отказ выполнять его приказы. А Меласов убили во сне или почти во сне. – И молоток не орудие закоренелого убийцы, а значит что? Выходит, преступление совершено в состоянии аффекта? Глаза Коломбы стали светло-зелеными. – Хватит ходить вокруг да около. Вы думаете, что убийца – их сын. И надеетесь, что он расплачется у меня на плече и во всем признается. Лупо улыбнулся: