Томми так резко дернулся, что шлепанец слетел с его ноги. Встать он не успел – секонал начал действовать моментально. Голова его запрокинулась, дыхание стало тяжелым, глаза широко распахнулись, а по подбородку потекла нитка слюны. Прощупав его пульс, женщина накрыла парня пледом, в центре которого белел большой крест, и надела очки и шапочку. Снаружи донеслись далекие отзвуки голосов и смеха. 4 – «Насладитесь визитом в уникальный археоминеральный парк, где среди чарующего пейзажа простираются туннели рудника по добыче местного аналога желтого золота», – зачитал Данте с экрана телефона. – Кто хочет по уши измазаться в грязи, чтобы посмотреть, как добывают серу, поднимите руки. – Не знала, что там открыли парк, – сказала Коломба, заходя на обгон. – Может, стоит включить мигалку… – предложил Альберти, внезапно вспомнив, почему всегда предпочитал вести автомобиль сам. – Нет. Данте перестал читать и прижался лицом к коленям, как во время экстренной посадки. Он не раз перечитывал инструкции для пассажиров, хотя сам никогда в жизни не летал на самолете – от одной мысли о пребывании в герметичной железной трубке в небесах у него сводило живот. Едва не столкнувшись с груженной древесиной фурой на встречной полосе, Коломба подрезала какой-то грузовик, и шофер яростно засигналил. – Мы еще живы? – с закрытыми глазами спросил Данте. – Пока да, – ответил Альберти. – Расскажи что-нибудь еще о парке, – сказала Коломба. – Мы почти приехали в Сант-Анну. – Парк открывается в полдень и только по выходным, – сказал Данте, подбирая с коврика выпавшую у него изо рта зажженную сигарету. – Значит, сегодня он закрыт, – сказала Коломба. – По крайней мере, не придется спасать ни в чем не повинных посетителей. – Тут все поля в серной пыли, – заметил Альберти. – Может, они вообще не в парке. Коломба закусила губу. – Возможно. Но если со времен моего детства ничего не изменилось, кроме шахт, в этой местности особо ничего нет, – сказала она. Дед пару раз привозил ее туда и рассказывал о жизни шахтеров, которых она представляла гладиаторами с картинки в учебнике – мускулистыми, полуобнаженными и с кирками вместо мечей. – А еще из Сант-Анны не так уж просто скрыться. Дорога там всего одна. Они выехали из туннеля, и Данте, который как раз закрывал глаза, показалось, что на рекламном щите мелькнуло слово «Шахта». – Стоп, – не глядя, сказал он. – КоКа, ты не могла бы развернуться и снова подъехать к щиту? – Данте, мы торопимся. К какому щиту? – К разноцветному. Коломба так резко нажала на тормоз, что всех чуть не вывернуло наизнанку, и включила задний ход, заставив двигавшуюся позади фуру съехать на обочину. Даже с заткнутыми ушами Данте слышал крики ее водителя. Бесчисленное множество щитов рядом с туннелем рекламировало давно прошедшие концерты и гастрономические ярмарки, но Коломба сразу поняла, о котором из них говорил Данте. Фотографию шахт Сант-Анны пересекала надпись: «МОЛЕБЕН ЗА УПОКОЙ ДУШ ПОГИБШИХ ПРИ ЗЕМЛЕТРЯСЕНИИ» и еще одна, чуть поменьше: «Привал велопаломников по местам святого Франциска». – Дата сегодняшняя, – сказал Альберти. – Во сколько начало? – сказал Данте, опасливо открыв одно ухо. – Десять минут назад. 5 Отзвуки болтовни и смеха заглушил металлический скрежет открывающихся ворот. Женщина в форме медсестры терпеливо ждала этой минуты, и все же ее сердце забилось сильнее. Дождавшись, пока к ней вернется спокойствие, она встала и уложила Томми в кресле так, чтобы со стороны он казался спящим, и в качестве последней предосторожности надвинула ему бейсболку до самых очков. Сверху раздался шум голосов и шагов, открывающихся и закрывающихся ящиков. В галерее с электрическим жужжанием включился свет. Женщина покатила коляску к выходу. На последнем повороте ей встретилась молодая пара. – Здравствуйте, матушка, – с улыбкой сказала ей девушка лет двадцати в футболке с надписью «Пути духа». «Матушка. Точно», – подумала она и, поприветствовав их кивком, вошла в сувенирную лавку. Внутри было полно народу: монахинь, священников в рясах и стариков с ходунками и в инвалидных колясках. Благодаря своей форме она легко смешалась с толпой и сказала себе, что все идет по плану. Прежде чем стать Катериной, женщина, одетая, как медсестра, вела жизнь, отмеченную чередой неудач и пагубных решений. Редкие проблески света выдавались, лишь когда ей удавалось найти работу, не приводившую ни к синякам, ни к наручникам на запястьях. Она мастерски управляла автомобилем, и однажды ее наняли водителем два кузена-поляка, планировавшие ограбление ювелирного магазина в Кёльне. Поляки изучили привычки ювелира и его сотрудников, знали, когда охранники уходят на обед, и рассчитали, сколько времени потребуется «полицаям», чтобы приехать, а им – чтобы скрыться. Однако кузенам и не снилось, как тщательно спланирована была ее жизнь в последний год. На обещанное вознаграждение она сможет жить припеваючи многие годы. Деньги, которые она подложила в сейф Палы, ее нисколько не интересовали: как ей объяснили, они предназначались для того, чтобы направить расследование по ложному пути и очернить психиатра. Она выкатила кресло с Томми в парк. Теперь здесь развернулось настоящее народное гуляние. В кафе на колесах продавали сэндвичи и жареную кукурузу, торговцы с тележками делали сладкую вату и надували воздушные шары. На просторной утрамбованной площадке перед шахтами было уже не меньше двухсот человек: семьи с детьми, велосипедисты в бутсах и десятки волонтеров и верующих, сопровождающих больных и стариков. Люди собирались вокруг белого шатра, где должна была пройти месса. Из динамиков неслась органная музыка и «Тебя, Бога, хвалим». Женщина огляделась. От волнения каждая деталь происходящего будто впечатывалась в сетчатку ее глаз. Какой-то упавший ребенок разразился слезами; к одному из кафе, распевая песню о горах, направилась группа велопаломников с велосипедами на спинах; противень с сосисками зашипел, когда повар подбросил на него десяток килограммов свежего мяса; бородатый, как анахорет, мужчина в белом одеянии зазвенел колокольчиком, размахивая щитом с фотографиями голодных африканских детей. Томми зашевелился. Убедившись, что он по-прежнему без сознания, она подошла к прилавку с религиозными книгами и светящимися пластиковыми бутылками святой воды в форме статуэток лоретской Богоматери. Было уже двенадцать десять, и она впервые спросила себя, не даст ли осечку четкий план, которого она столь старательно придерживалась. Затем с улицы донесся сигнал клаксона, и в ворота въехал белый автобус с мальтийским крестом. Когда он припарковался рядом с грудой щебня по другую сторону площадки, женщина покатила коляску по направлению к нему. Приехал ее транспорт. 6 Коломба припарковалась на тротуаре и с беспокойством оглядела окружающую белый шатер толпу. – Зато выход всего один, и они не смогут скрыться незамеченными, – заметил Альберти. Данте указал ему на группу священников в рясах: – Лео мог переодеться в священника, как Николас Кейдж в фильме «Без лица». – Думаешь, Катерина собирается передать ему Томми? – проигнорировав его шутку, спросила Коломба. – Возможно. Или присоединиться к велопаломникам и незаметно удрать. А может, и то и другое. Но вопрос в другом: войдем в парк или продолжим наблюдать за входом из укрытия? Коломба нерешительно пожевала губу. – Если Лео или Катерина нас узнают, они могут открыть перестрелку прямо в толпе. Или взять Томми в заложники. – Вряд ли они ожидают нас здесь увидеть, – сказал Альберти. – Но Лео мог и предвидеть наше появление, – сказал Данте. – Не удивлюсь, если он завербовал половину здешних священников. – А я не удивлюсь, если он заложил тут бомбу, как тогда в Милане, – сказал Альберти. – Или уже задушил Томми. Легкие Коломбы начали сжиматься, и она впилась ногтями в ладони. – Черт, – пробормотала она. – КоКа, – вмешался Данте, – как бы на нашем месте действовали полицейские? – Оцепили бы местность, нашли и спасли заложника, обезвредили цель, – машинально перечислила Коломба. – Но для этого надо дождаться Д’Аморе… А тем временем Лео или Катерина могут убить заложника или перелезть через забор. Данте пожал плечами: – Мы не знаем, что задумал мой брат. Значит, тебе надо поступить так же, как поступили бы на твоем месте твои бывшие сослуживцы: перекинуть горячую картошку кому-нибудь еще. – Томми не горячая картошка. – Коломба на секунду прикрыла веки, пытаясь успокоиться. – Думаешь, Лео скорее взорвет себя, чем сдастся? В памяти Данте вспыхнул обрывок сна о Коробке, когда все заливала вода. Теперь Лео не прощался с ним, улыбаясь, – он встревоженно смотрел на него вблизи и велел ему спасаться. – Он не камикадзе, – ответил Данте. – Но я уверен, что если он здесь, то позаботился о пути к отступлению. Коломба кивнула: – Надо придумать, как войти в парк, не бросаясь в глаза. Альберти показал на остановившееся на главной улице кафе на колесах: – Как насчет этого?