– Абонент находится в одиночной камере отделения для опасных преступников тюрьмы «Ребиббия». У Коломбы перехватило дыхание. – Вы хотите поговорить с Немцем? Данте кивнул: – Перед апелляцией он вправе созваниваться со своим адвокатом. – Он показал на подключенный к компьютеру мобильник. – За двадцать тысяч евро тот согласился одолжить мне свой телефон. 11 Все звонки заключенных из тюрьмы, кроме разговоров с адвокатами, прослушиваются и записываются. Однако случай Немца был исключительным. Несмотря на солидный возраст – а ему было уже за семьдесят, – этот длинноволосый седой старик с бычьей шеей и перебитым носом, все тело которого покрывали шрамы от ножевых и огнестрельных ранений, был по-прежнему силен. В «Ребиббии» он отбывал пожизненный срок, поскольку являлся сообщником Отца. С его ареста прошло больше трех лет, но следователям так и не удалось ничего о нем выяснить. Как его звали на самом деле и действительно ли он был родом из Германии, оставалось загадкой. Сам Немец держал язык за зубами, а когда тюремный петух показался ему не в меру любопытным, запихнул ему в горло рукоять метлы. Ровно в двенадцать тридцать дня двое агентов тюремной полиции выпустили Немца из камеры, обыскали, заковали в наручники и отвели в кабинку надсмотрщика, наблюдающего за одними из тюремных ворот. Каморку, похожую на будку сборщика дорожных пошлин, окружал кордон ОМГ – оперативно-мобильной группы тюремной полиции. Обычно звонки совершались в комнате для свиданий, но для Немца и здесь сделали исключение. Диспетчер набрал номер адвоката. Данте ответил на вызов, изображая неаполитанский акцент юриста, и его соединили с Немцем. Коломбе редко доводилось видеть, чтобы его так колотило от напряжения. – Добрый день, господин Немец, – почти фальцетом сказал Данте. На другом конце провода воцарилась тишина. Немец понимал, что, вопреки убеждению своих тюремщиков, говорить будет вовсе не с адвокатом, но не знал, чей голос услышит в трубке. – Добрый день, господин адвокат, – наконец сказал он. – Вы получили открытку? – Да. Данте кивнул Третьему, и тот включил низкочастотные шумы. – С этого момента меня слышишь только ты, но твой голос шпионы по-прежнему слышат четко и ясно. Понятно? – Да. – Пожалуйся на качество связи. – Я вас плохо слышу, господин адвокат, – сказал Немец. – Через пару минут нас наверняка разъединят, так что давай не будем терять время. – Постепенно голос Данте зазвучал уверенней. – Мне нечего вам сообщить, господин адвокат. – Говорить буду я. А ты слушай. – Как пожелаете, господин адвокат. – Я видел счета и немного поболтал с Лео перед его смертью. Мне известно, что до падения Берлинской стены Отец работал с Белым. Без малейших колебаний Немец ответил: – Господин адвокат, я говорил вам это еще на последней нашей встрече: будьте осторожны. Данте отлично помнил эту фразу и обстоятельства, в которых ее услышал. Незадолго до своего похищения он посетил Немца в «Ребиббии», надеясь получить от него сведения о Гильтине. Встреча была отнюдь не дружеской. При этом воспоминании Данте почувствовал, что за воротник ему стекает пот. – Отец расплачивался с такими, как ты, через финансовую корпорацию «Black Mountain». И судя по движениям по его счету, он взаимовыгодно сотрудничал с некоторыми фирмами, которые сейчас заграбастал фонд «COW». Вот как я это вижу: Белый был пережитком холодной войны и верил в солдат, а Отец уподоблял себя Менгеле и верил в развитие науки. Отец решил потягаться с Белым за трон, но смерть положила его притязаниям конец. Если король монет и существовал, то им был именно он. – Господин адвокат, я не понимаю, о чем вы. Это не мой профиль. – Ты был всего лишь шестеркой. Главным козырем был Лео. Судя по всему, он в свое время успел повоевать и обзавестись изрядными связями. Он был наемником и одним из детей, которых Белый, вероятно, заделал, насилуя женщин-заключенных. Отец захватил его и превратил в управляемую ракету против Белого. Я хочу, чтобы ты сказал мне, почему после Белого Лео не остановился. – Вы у меня спрашиваете? – Да. Какую бы роль ты ни играл, сейчас ты на скамье запасных. Отец, Лео, Гильтине и Белый мертвы, а новому поколению технократов, которое пытается смыть с «COW» позорное пятно в третьем тысячелетии, на тебя насрать. Разве ты не хочешь хоть отчасти с ними расквитаться? Используй меня. На кого работал Лео? За его словами снова последовало долгое молчание. На сей раз от пота взмок не только Данте, но и все присутствующие в комнате. – Ни на кого, – наконец сказал Немец. Его голос утратил какие-либо интонации и звучал подобно продвинутой навигационной системе. – Тогда почему он продолжал сражаться? – Из-за любви, – сказал Немец. В люксе на верхнем этаже отеля «Имперо», казалось, резко похолодало. – Вы закончили, господин адвокат? – спросил Немец. – Нет, – стараясь стряхнуть с себя оцепенение, ответил Данте. – Лео тоже убили, и его убийце пришлось приложить для этого немало усилий. Что им двигало? Любовь к Белому или ненависть к Отцу и его созданиям? – Второе. Будь у него возможность, он бы предал огню весь мир только из-за того, что он его растоптал. – Кто? Немец рассмеялся. – Посмотри в зеркало, паренек, – сказал он и повесил трубку. 12 Опасаясь, что кто-то заявится к адвокату Немца с вопросами, Данте поручил Третьему немедленно вернуть ему мобильник. Коломба тем временем пыталась оправиться от вызванного голосом Немца потрясения. Казалось, он, непобедимый и бездушный, будто Терминатор, напал на нее только вчера. – О какой открытке он говорил? – спросила она. – О фотографии, которую дал мне Лео перед смертью. Я отправил ее Немцу от имени его адвоката. Коломба закрыла глаза и посчитала до десяти: – Зачем? – Хотел убедиться, что снимок подлинный. В противном случае, услышав мой голос, он бы тут же бросил трубку. – Если верить Немцу, Отец и Белый продолжали воевать даже после смерти. Настоящая файда[42]. – Да, через своих… свои создания. – Данте принюхался. – Пойду еще раз приму душ. От меня воняет страхом. – Что он имел в виду, сказав, чтобы ты посмотрел в зеркало? Что этот тип похож на тебя или что все это твоя вина? – Думаю, первое, – ответил Данте, уходя в свою комнату. – Как и я, король монет побывал в когтях Отца, но не упокоился в канистре с кислотой. И судя по его поступкам, с ним случилось примерно то же, что и со мной. – Во сколько тебе обходится вся эта организация? – спросила Коломба, заваривая себе капучино и повысив голос, чтобы он слышал ее через стену. – Тридцать тысяч в день, – прокричал Данте из ванной. – Дороже, чем импульсивный шопинг. – Они в курсе, что у тебя нет ни гроша? – Они пожелали получить оплату авансом. Двести тысяч. И еще двести тысяч депозита. Коломба заметила, что случайно сварила кофе с миндальным молоком. Вылив все в мойку, она открыла «Редбул» без сахара. – Как ты уговорил Аннибале тебя проспонсировать? – Никак, – ответил он из душа. – Это мои деньги, плоды моего труда. Базовый тариф за вскрытие замков мертвецов.