– Можешь отказаться. Только не надо меня поучать. Официантка спросила, не желает ли Тирелли что-то заказать. Он взял бокал белого вина, который ему принесли вместе с огромным блюдцем разноцветных крекеров. Не говоря ни слова, Тирелли отпил из бокала. – Ну что? – не выдержала Коломба. – Поможешь или как? – Помогу… Но это в последний раз, если ты не дашь мне веских обоснований. – Будь у меня обоснования, я бы тебе их дала. Ну так что? – Я тут пообщался с коллегой из Главного управления здравоохранения. Никто из врачей, обследовавших школьников, не должен был впоследствии связываться с их родителями, – сообщил Тирелли. – Более того, у них даже не было доступа к контактным данным. По крайней мере теоретически, потому что они могли спросить номер телефона родителей во время осмотра. А что, кто-то связывался с Мауджери? – Хватит вопросов, – сказала Коломба. – Ты узнал, кто осматривал ребенка? Несколько секунд Тирелли вглядывался в ее лицо, потом передал ей свернутый в четыре раза листок бумаги. – Девочка, не заставляй меня переживать, хорошо? – сказал он, вставая, и взглянул на Данте. – А вы не позволяйте ей наделать глупостей. Данте лишь шумно втянул в себя коктейль. Как только Тирелли отошел, он выхватил у Коломбы бумажку: – Зацепка поползла. Коломба встала: – Не будем тянуть время. 4 Врача, чье имя написал на листке Тирелли, звали Марко Де Микеле, и он работал терапевтом в приемном отделении больницы Сант-Андреа на улице Кассия в районе Гроттаросса. Уже издалека Данте понял, что Де Микеле – не Отец. Слишком молодой, около сорока. Возможно, сообщник? Когда врач вышел с ними покурить, Данте следил за каждым его движением. Спешка, усталость, скука. Линия его плеч не выдавала признаков вины или страха, разве что самый минимум, который чувствует каждый при встрече с полицией. Де Микеле сказал, что не помнит ни одного из детей, которых обследовал в рамках диспансеризации школьников. – Если только это не мальчик с тяжелым случаем pectus excavatum. – «Грудь сапожника», – пояснил Данте. – Деформация грудной клетки, прозванная так, потому что сапожники работали, прижимая башмак к груди. Коломба фыркнула. Временами Данте напоминал ходячую Википедию. – Я говорила о Луке Мауджери, – резко сказала она. – Что-то знакомое… – Де Микеле широко распахнул глаза. – Это, случайно, не тот мальчик, которого убил отец? Его удивление показалось Данте вполне убедительным, и он украдкой взглянул на Коломбу. Та кивнула, потому что и сама подумала о том же. – Нет, тезка, – солгала она. – Детей осматривал один врач или несколько? – Мы работали втроем, но каждый принимал по одному пациенту. Детям выдавался номерок очереди, как на почте. – За детьми кто-то приглядывал, пока они ожидали своей очереди? Может, врачи или медсестры? – спросил Данте. – Нет. Медсестры разве что открывали перед ними дверь. – Он смущенно дотронулся до виска. – С мальчиком что-то случилось? Кто-то к нему приставал или… – Его мать получала непристойные звонки, – поспешно сказал Данте. Де Микеле улыбнулся: – Я гей. Но, предваряя ваш вопрос, отцу мальчика я тоже не названивал. Встав в жуткую пробку на Римской кольцевой дороге, Коломба пожалела, что у них нет мигалки. – Похоже, мы зашли в тупик, – сказала она. – Он не звонил, но звонил кто-то другой, кому было известно об осмотре. – Да таких тысяч сто. – Хочешь бросить этот след? – Нет. Посмотрим детализацию телефонных разговоров Лючии Балестри. Может, так нам удастся понять, кто это был. – Ровере предоставил им распечатку вызовов Балестри вместе с остальными документами. – Он точно не имеет судимостей и был не слишком настойчив, иначе бы коллеги обратили на его звонки внимание. – Если кто-то вообще потрудился это проверить. – Какую-то минимальную работу они должны были проделать, иначе судья бы вздрючил их еще на предварительном слушании. – Забыв, что автомобиль не служебный, Коломба вдавила педаль газа в пол, заходя на обгон, и безбожно превысила скорость. Данте обеими руками схватился за сиденье. – Так судья не Де Анджелис? – Он государственный обвинитель. Как вышло, что такой всезнайка, как ты, ни хрена не знает об уголовном судопроизводстве? – Просто это скучно. Для таких вещей у меня есть адвокат. Осторожно, ты превышаешь скорость. – Хочешь выписать мне штраф? – Нет, но я не хочу, чтобы меня вырвало в арендованном автомобиле. Мы оставили данные моей кредитной карты. Коломба обогнала грузовик, царапнув его боковым зеркалом. Данте опустил стекло и набрал в легкие воздуха: – Тебе никогда не говорили, что ты водишь, как пьяница? – Могу тебя высадить. Возьмешь такси. Данте всерьез задумался над этой возможностью. – Мы движемся в верном направлении. – Тебе просто хочется, чтобы оно было верным. – Нет. Я не ошибаюсь. Не могу объяснить почему, знаю лишь, что меня это пугает. За всю поездку Данте не произнес больше ни слова, а за ужином практически ничего не съел, отрешенно глядя в пустоту. Он даже отказался воспользоваться лифтом, и Коломба вместе с ним поднялась на десять этажей по лестнице. Он шел медленно, с потухшим взглядом, а добравшись до номера, тут же ушел в свою комнату. Коломба скинула туфли, последовала за ним и села на краешек кушетки. – Не помнишь, какой-нибудь врач звонил твоей семье перед твоим похищением? – То есть теперь ты веришь, что похищения связаны? – Нет, но я сказала, что проверю все. Именно это я и хочу сделать. – Ни один посторонний перед моим исчезновением с родителями не связывался. По крайней мере, в то время они ничего такого не припоминали. – Дай мне распечатку звонков Балестри, – сказала Коломба. Данте порылся под кроватью и бросил ей пачку скрепленных страниц. Коломба раздраженно поджала губы. Ей оставалось только мечтать о подобной суперспособности: вечно он отыскивает все с первого раза. Данте снова уселся посреди кровати в позе факира. – Некоторые свидетели утверждали, что в дни перед моим исчезновением видели перед нашим домом незнакомую машину, но ее так и не идентифицировали. Не исключено, что все это выдумки. – А что ваш семейный врач? – не поднимая глаз, спросила она. – Умер. Но в мое время принято было обращаться в школьную амбулаторию. Тогда активно боролись с рахитом и вшами. – Ты что, рос на пиратском корабле?