«Ну и ладно», – подумала она. Так или иначе все скоро закончится. Закусочная была оцеплена полицией, и Коломбе пришлось показать удостоверение, чтобы ее впустили вместе с остальными. Данте не сводил взгляда с улицы, пока они не подошли к столику у окна, за которым уже сидели Де Анджелис и Сантини. С ними был какой-то мужчина, которого Коломба никогда прежде не видела. На столе перед ним стоял ноутбук. Она представила друг другу участников встречи. Сантини даже не взглянул в ее сторону, а Де Анджелис смерил ее настороженным взглядом. Тем не менее оба за руку поздоровались с адвокатом. В дальнем конце зала, возле кассы, стояли двое инспекторов следственного управления, которых Коломба накануне видела на месте преступления. Они, посмеиваясь, что-то вполголоса обсуждали. Стоило им заметить, что она на них смотрит, – и разговор резко оборвался. Де Анджелис повернулся к Минутилло: – В присутствии адвоката нет никакой необходимости. – Таково наше решение, господин Де Анджелис. Тем не менее, если вы против, нам не хотелось бы тратить ваше время понапрасну. Можем назначить встречу позже, в более уместной обстановке. – Все в порядке, господин Минутилло, – покачал головой Де Анджелис. – Пожалуйста, присаживайтесь. Прошу всех сесть. Мужчина с ноутбуком, оказавшийся инспектором, которому было поручено вести запись разговора для протокола, зафиксировал паспортные данные собравшихся и включил цифровой диктофон. Де Анджелис огласил дату и время, поименно перечислил присутствующих и бросил на стол перед Данте цветную распечатку. Это была фотография свистка со штампом следственного управления. Коломба подумала, что сработали они быстро. – Я показываю господину Торре фотографию свистка, обнаруженного возле парковки примерно в пятистах метрах от места убийства госпожи Балестри, – сказал он в диктофон. – Подтверждаете ли вы, что это тот самый найденный вами сегодня объект, который был приобщен к делу в качестве улики? – Кажется, да. – Вы заявили присутствующей здесь госпоже Каселли, что этот свисток связан с убийством госпожи Балестри и похищением маленького Луки Мауджери, верно? – Он не совсем так выразился, – вмешалась Коломба. Де Анджелис жестом призвал ее к молчанию: – Госпожа Каселли, будьте так добры, отвечайте только на те вопросы, что адресованы вам. «Гребаный придурок!» – подумала Коломба. – Прошу прощения, – сказала она вслух. Данте сочувственно поморщился: – Госпожа Каселли права: я действительно выразился иначе. Боюсь, некоторое время я был не в состоянии говорить связно. Я имел в виду, что этот свисток – точно такой же, какой был у меня при себе, когда меня похитили. Его отобрал у меня похититель. Обнаружив такой свисток всего в нескольких шагах от места, где пропал ребенок того же возраста, в котором был я на момент похищения, я подумал, что это не может быть совпадением. – Пожалуйста, поясните. – Я считаю, что его оставил там мой похититель. Следовательно, я полагаю, что это мой свисток, который до сих пор оставался у него. Де Анджелис и Сантини переглянулись. – Человек, который вас похитил, мертв, господин Торре. – Де Анджелис отчетливо проговаривал каждое слово, как будто беседовал со слабоумным. – Его звали Бодини, и он застрелился у себя на ферме до приезда сил правопорядка. – Меня похитил не Бодини. Бодини был просто полезным кретином, из которого сделали козла отпущения. Де Анджелис постучал ручкой по кончику носа: – Да. Мне известно, что вы всегда придерживались этой версии событий… Был ли свисток в перечне ваших личных вещей, составленном вашими родителями? – Нет. – Рассказывали ли вы о нем властям после того, как сбежали? – Нет. Но я не сочиняю на ходу, если вы на это намекаете. Де Анджелис с укором посмотрел на него: – Господин Торре, намеки не входят в мои профессиональные обязанности. Я задаю вопросы, а вы, как свидетель, обязаны на них отвечать, хоть мы и находимся в несколько… неподобающей обстановке. – Готовы ли результаты судебно-медицинской экспертизы? – спросил Минутилло. – Поскольку времени прошло еще очень мало, у нас есть только предварительный отчет, – ответил Сантини. – Я получил всю информацию по телефону. Ни отпечатков, ни следов ДНК на свистке не найдено. По степени окисления сложно сказать, как долго он находился под открытым небом, особенно учитывая, что его изначальное состояние нам неизвестно. Тем не менее долго там провисеть свисток не мог. Он достаточно хорошо сохранился. – Соответствует ли год производства словам моего клиента? – спросил Минутилло. – Только в самом широком понимании. Эта модель производилась в Италии между тысяча девятьсот шестидесятым и семьдесят седьмым годом. Конкретный год установить невозможно. Де Анджелис улыбнулся Данте. В его улыбке не было ни намека на сочувствие. – Господин Торре, давайте допустим, что у вас был такой же свисток. – Он поднял руку, словно заранее предвидя возможные возражения. – Но сами посудите, велика ли вероятность, что это действительно ваш свисток, который повесил на столб некий загадочный неизвестный? Не кажется ли вам гораздо более правдоподобным, что эту вещицу потерял какой-нибудь турист или ребенок, которому это подарили родители? И что кто-то повесил туда свисток, чтобы его нашел владелец, как это часто делают с перчатками и ключами? – Мне не нужно рассчитывать вероятности. Я и так знаю наверняка, – сказал Данте. – Но мы-то – нет. К сожалению, вашу версию событий ничто не подтверждает. – Вы ошибаетесь, – возразил Данте. Улыбка Де Анджелиса заледенела. – Так объясните же мне в чем. – На свистке нет отпечатков. По-вашему, потерявший его мальчишка ни разу к нему не прикасался? – Возможно, тот, кто его нашел, стер с него грязь. – Так тщательно, что не осталось никаких следов? Даже органических, вроде слюны? Или вы считаете, что в него никогда не свистели? Знаете, в свистки обычно свистят, для того они и нужны. Коломба почувствовала, что начинает восхищаться Данте. Зря она боялась, что он выставит себя дураком. – Все смыл дождь, господин Торре, – сказал Де Анджелис. Сантини положил локоть на стол и подался вперед. – Или тот, кто повесил туда свисток, не хотел, чтобы мы его вычислили, – сказал он. – Потому что знал, что первым делом мы сверим найденные следы с его ДНК. – Вы в чем-то обвиняете моего клиента? – спросил Минутилло. Если улыбка Де Анджелиса была ледяной, то взгляд адвоката стал испепеляющим. – Мы просто беседуем, – сказал Де Анджелис. – Прошу прощения, ваша честь. – Сантини взглянул на Коломбу. – Можете ли вы подтвердить, что, когда обыскивали местность, ни на секунду не теряли его из виду? – Я ни хрена тебе говорить не обязана, Сантини. – Она права, господин Де Анджелис, – снова вмешался Минутилло. – Если снятие показаний с моего клиента продолжится в подобной атмосфере, мы сейчас же уйдем. – Ладно-ладно, давайте мы все успокоимся, – сказал Де Анджелис. – Но я вынужден повторить вопрос к госпоже Каселли. – Чьи показания вас интересуют? Госпожи Каселли или моего клиента? – спросил Минутилло. – Вашего клиента. Но если вы не возражаете, мне хотелось бы сэкономить время. – Я возражаю. – Простите, адвокат, я буду краткой. Это исключено, – вмешалась Коломба. – Теперь вы довольны? – спросил Данте. – Или считаете, госпожа Каселли тоже лжет? – Господин Торре, вы же понимаете, что, на посторонний взгляд, подобное совпадение может показаться крайне подозрительным? – Никакое это не совпадение, – сказал Данте. – Он повесил там свисток специально. – Он – это ваш похититель? – Вот именно. – Для чего же он это сделал? Чтобы оставить нам послание? Бросить вызов? Подписаться под преступлением? Данте заколебался. У Коломбы сложилось отчетливое впечатление, что он недоговаривает. – Я не знаю, что у него в голове. Не знал тридцать лет назад, не знаю и сегодня. – А не мог ли ваш свисток остаться незамеченным? Провисеть там, пока не заржавеет? Попасть в мусорку? – Не мне судить о его намерениях. Я… скажем так, необъективен. Все то время, что я провел в заточении, он приучал меня считать его богом. А пути Господни неисповедимы. Де Анджелис и Сантини снова переглянулись. – Хорошо, господин Торре… Благодарю вас. Я закончил, – сказал Де Анджелис.