До сих пор Данте говорил вполголоса и сидел почти неподвижно. Теперь же он резко подался вперед, и Де Анджелис отпрянул, прижавшись к спинке сиденья. – Знаете, что теперь ждет этого ребенка? – спросил Данте. – Годы в заточении, если не вся жизнь. Психологическое насилие, физическое насилие. И возможно, убийство, если он окажется недостаточно понятливым или послушным. Де Анджелис изучающе посмотрел на него: – То есть ждет его то же, что произошло с вами, верно? – Да. То же, что произошло со мной. – Теперь вы понимаете, почему вас сложно назвать непредвзятым свидетелем? – Вы хотите сказать, что мне нельзя доверять? – Мне жаль. Данте медленно кивнул: – Я должен был попытаться. Могу я идти? – Да, мы закончили, – сообщил Де Анджелис. – Когда показания распечатают, вам нужно будет подписать протокол. – Дайте нам знать, мы подъедем, – сказал Минутилло, вместе с Данте поднимаясь из-за стола. Коломба тоже встала. – Не задержитесь на минутку, госпожа Каселли? – спросил Де Анджелис. – Пожалуйста. Минутилло и Данте вышли. Де Анджелис потер подбородок и бросил оценивающий взгляд на Сантини и инспектора: – Мне нужно перекинуться парой слов с госпожой Каселли тет-а-тет. Инспектор захлопнул ноутбук и поднялся. Сантини протянул руку Де Анджелису: – Тогда я заскочу в участок и вернусь, если у вас нет других поручений. – Нет, поезжай. Завтра тебе позвоню. Сантини направился к выходу. Инспектор подошел к открытому окну и закурил. – Вы же знаете, о чем я хочу спросить, верно? – произнес Де Анджелис, как только они остались наедине. – Нет. Намекните. – Что ж, если вам нравится все усложнять… Что вы делали на месте преступления, к расследованию которого не имеете никакого отношения? – Мне хотелось, чтобы на него взглянул господин Торре, – безучастно ответила она. – По какой причине? – Он консультант, специализирующийся в области розыска пропавших. – Он неуравновешенный тип, которому юридические конторы платят, чтобы он мутил воду, а они срубали бабла. – Это ваше мнение, не мое. – Является ли Мауджери или его супруга клиентом Торре? – Нет. Де Анджелис сомкнул кончики пальцев: – Возможно, вам просто об этом неизвестно. И вся история со свистком – первый кирпичик в версии защиты. – Я сама на него вышла. В настоящий момент Торре ни на кого не работает. – На каких основаниях? Ведь вы не при исполнении. – Я обратилась к нему в качестве частного лица. Я оказалась косвенно вовлечена в расследование и попыталась внести в него свой вклад… Де Анджелис откинулся на стуле и воззрился на нее. Коломба не отводила взгляда. – Вы не под присягой, но, учитывая занимаемый мной пост, я требую от вас правды. Вы лжете. Вас отправил Ровере. Оставаться в стороне для него невыносимо, что в очередной раз доказывает, как прав я был, что не привлек его к расследованию. После того, на что шеф вынудил ее пойти, повесить всех собак на него было бы только справедливо, но Коломба была не из тех, кто готов, чуть что, переметнуться на сторону врага. – Это не так, – твердо ответила она. – Я здесь по личной инициативе, ему ни о чем не известно. – Я вам не верю, госпожа Каселли. Вы двое довольно близки, не так ли? – Что значит «близки»? Де Анджелис развел руками: – Не поймите меня неправильно! Я лишь имел в виду, что Ровере много лет был вашим начальником. Он поддерживал вас во время выздоровления. Многое для вас сделал. Не отвернулся от вас после случившегося, как поступили бы многие на его месте. Коломба вонзила ногти в ладони: – Нам обязательно это обсуждать? – Я лишь хотел объяснить, почему я вам не верю. Вы бы никогда не стали действовать у Ровере за спиной. А вот за спиной у меня или Сантини – пожалуйста. Разумеется, вы не признаетесь, ведь вы не хотите обмануть его доверие. – Если вы все знаете, то к чему этот допрос? – Мне хотелось дать вам шанс. Жаль, что вы им не воспользовались. – Так я могу идти? Де Анджелис опустил глаза на лежащие перед ним документы. – Доброго вечера, госпожа Каселли. Тем временем Данте отослал Минутилло на парковку, чтобы тот сделал пару звонков, а сам остановился невдалеке от входа, заявив, что ему нужно покурить. Ему хотелось попрощаться с Коломбой. Он с сожалением думал, что никогда больше не увидит эту зеленоглазую сотрудницу полиции. Во-первых, женщина была красивой и необыкновенной – а он давно уже не встречал красивых женщин, – а во-вторых, вскоре ему предстояло вновь остаться наедине со своими призраками. В этот момент из туалета, вытирая ладони о брюки, вышел Сантини. Он заметил, что Данте один, и в его глазах мелькнул хищнический огонек. Полицейский бегом преодолел разделяющие их несколько метров и схватил его за руку. – Какого хрена?.. – выронив пачку сигарет, воскликнул Данте. Сантини зажал ему рот и затолкнул в одну из кабинок. Это был крошечный, без единого окна, провонявший дерьмом нужник. Сантини захлопнул дверь. Стало темно. В сером сумраке виднелся только его черный силуэт и мерцающие глаза. Густая темнота невыносимо давила Данте на виски. Сантини убрал руку от его рта, но он не закричал. Он не мог издать ни звука. Данте показалось, что стены смыкаются, и у него подкосились ноги. Он бы упал, но Сантини схватил его за воротник плаща: – Боишься замкнутых пространств, да? Спорю, ты и темноты боишься. Наверное, ночничок в форме уточки держишь у кровати? Данте не отвечал и старался лишь не потерять сознания. Прошлое ослепительно засверкало и громом отдавалось в его ушах. Голос Сантини звучал глухо, словно из-за бетонной стены. «Из-за стены силосной башни». – Пусти, – попытался сказать Данте, но язык прилип к гортани. – Бояться надо меня. Будешь доставать нас россказнями про свисток или еще как-то полезешь в это дело – и я тебя закопаю. Зарою в землю с трубкой для дыхания, понял? Но Данте не понимал ни слова. Все заглушал голос Отца. Голос возвещал Закон свой с вышины. Он говорил, что Данте снова ошибся, повторяя то, чему научил его Отец, и должен покарать себя. Должен взять розгу и бить себя по больной руке. Бить под счет Отца. Данте попытался поднять невидимую розгу, но Сантини схватил его за руку: – Не дергайся. Просто скажи, что понял. Говори! Данте нашел во тьме башни окошко в настоящее и с трудом выкарабкался обратно в зловонный сортир, снова оказавшись лицом к лицу с полицейским. Но возвратилась лишь малая его часть, достаточная, чтобы пошевелить губами и сказать, что он все понял. Хоть и не знал что. Или забыл. Он почувствовал себя легким. Разреженным. Сантини отпустил его, распахнул дверь и вышел. Поток света ударил Данте, как электрический разряд. Он упал на колени на мокрый кафель, поднялся на карачки и по нечистотам пополз к выходу. На глазах у Коломбы Сантини сел в машину и, вспоров колесами гравий, унесся прочь. Она недоуменно замерла и тут же увидела, как из туалета выползает Данте. Коломба опустилась на колени, чтобы приподнять ему голову. В тот же момент Минутилло оборвал телефонный разговор и, проклиная себя за неблагоразумие, побежал к ним. – Как вы? Что произошло? – спросила она.