В углу я стояла недолго. К счастью для мисс Кэролайн, зазвенел звонок, и все пошли завтракать. Я выходила последней и видела — мисс Кэролайн тяжело опустилась на стул и уронила голову на руки. Если б она обошлась со мной получше, я бы её пожалела. Она была такая хорошенькая. 3 Я немного отвела душу — налетела во дворе на Уолтера Канингема и давай тыкать его в землю носом, но тут подошёл Джим и велел его отпустить. — Связалась с маленьким. — Никакой он не маленький, — сказала я. — Из-за него я плохо начала. — Брось, Глазастик. За что ты его? — У него не было завтрака, — сказала я и объяснила, как мне попало из-за Уолтерова питания. Уолтер поднялся на ноги и молча слушал. Он слегка сжал кулаки, будто ждал — вот-вот мы оба на него накинемся. Я затопала было на него, чтоб он убирался, но Джим придержал меня за плечо. Внимательно оглядел Уолтера, потом спросил: — Твой папа — мистер Уолтер Канингем из Старого Сарэма? Уолтер кивнул. Он был такой чахлый и тощий, будто отродясь не ел досыта, глаза голубые, как у Дилла Харриса, и слезятся, веки красные, а в лице ни кровинки, только кончик носа красный и мокрый. Он беспокойно теребил лямки комбинезона, дёргал крючки. Джим вдруг весело улыбнулся ему. — Пойдём к нам завтракать, Уолтер, — сказал он. — Мы будем очень рады. Уолтер просиял, но сразу опять насупился. Джим сказал: — Наш отец с твоим отцом друзья. А Глазастик — она просто шалая. Больше она тебя не тронет. — Это ещё как сказать, — возмутилась я. Чего ради Джим даёт обещания, не спросясь меня? Но ведь драгоценное время уходит. — Ладно, Уолтер, я тебя лупить не буду. А ты фасоль любишь? Наша Кэл здорово стряпает. Уолтер стоял столбом и кусал губы. Мы с Джимом уже махнули на него рукой и почти дошли до Рэдли, и тут он заорал вдогонку: — Эй, я с вами! Когда Уолтер нас догнал, Джим завёл с ним светский разговор. — Тут живёт злой дух, — сказал он, показывая на дом Рэдли. — Слыхал про него? — Как не слыхать, — ответил Уолтер. — В первый год в школе я чуть не помер — наелся орехов. Говорят, он их нарочно отравит да и кидает через забор. Сейчас, когда мы шли втроём, Джим вроде совсем не боялся Страшилы Рэдли. Даже расхвастался. — Один раз я подошёл к самому дому, — сказал он Уолтеру. — Некоторые подойдут один раз к самому дому, а потом мимо и то бегом бегают, — сказала я облакам в небе. — Кто это бегает, мисс Придира? — Ты бегаешь, когда один. Пока мы дошли до нашего крыльца, Уолтер и думать забыл, что он Канингем. Джим побежал на кухню и сказал Кэлпурнии, чтоб поставила лишнюю тарелку: у нас гость. Аттикус поздоровался с Уолтером и завёл разговор про урожай, а мы с Джимом ничего в этом не понимали. — Я ведь почему сижу в первом классе, мистер Финч, мне каждую весну надо помогать отцу собирать хлопок, но теперь у нас ещё один подрос, тоже может работать на плантации. — Вы за него заплатили меру картофеля? — спросила я. Аттикус поглядел на меня и покачал головой. Уолтер стал накладывать себе еду, и всё время, к нашему с Джимом удивлению, они с Аттикусом разговаривали, как равные. Аттикус толковал что-то про фермерское хозяйство, и вдруг Уолтер прервал его и спросил, нет ли у нас в доме патоки. Аттикус позвал Кэлпурнию, и она принесла кувшин с патокой. Она стояла и ждала, пока Уолтер нальёт себе. Уолтер стал лить патоку на овощное рагу и на мясо. Он бы, наверно, и в стакан с молоком налил, но тут я спросила, что это он делает. Он быстро отставил кувшин, даже серебряная подставка звякнула, и зажал руки в коленях. И понурился. Аттикус посмотрел на меня и опять покачал головой. — Так ведь он весь свой завтрак утопил в патоке, — сказала я. — Он всё залил… Тут-то Кэлпурния потребовала меня на кухню. Кэлпурния была в бешенстве, а в бешенстве она всегда начинала говорить неправильно. В спокойном состоянии она разговаривала ничуть не хуже самых грамотных людей в Мейкомбе. Аттикус говорил — Кэлпурния образованнее почти всех цветных. Она поглядела на меня, скосив глаза, и морщинки между бровей стали заметнее. — Может, кто ест и не так, как мы, а всё одно за столом над ними не насмешничай, — яростно зашептала она. — Этот малый — твой гость, захочет — пускай хоть скатерть жуёт, а ты знай помалкивай. Поняла? — Да он не гость, Кэл, он просто Канингем… — Не мели языком! Какое твоё дело, кто он есть! Пришёл в дом — значит гость, и нечего нос задирать, смотри ты, какая важная выискалась! Родные твои, может, и получше Канингемов, да только ты их срамишь! Не умеешь вести себя за столом — ешь в кухне! Увесистым шлепком Кэлпурния подтолкнула меня к дверям столовой. Я забрала свою тарелку и доела завтрак в кухне — хорошо, хоть не пришлось после такого унижения сидеть вместе со всеми. Кэлпурнии я сказала — ладно же, пускай только отвернётся, вот пойду и брошусь в Заводь, тогда пожалеет. И потом, она уже меня сегодня втравила в беду, это всё она виновата, зачем учила меня писать. — А ну-ка помолчи! — сказала Кэлпурния. Джим и Уолтер ушли в школу, не дождавшись меня, — стоило задержаться и потом нестись одной во весь дух мимо дома Рэдли, лишь бы открыть Аттикусу глаза на злодейства Кэлпурнии. — И вообще она любит Джима больше меня, — сказала я под конец и предложила Аттикусу сейчас же её прогнать. — А ты не замечаешь, что Джим доставляет ей вдвое меньше хлопот? — сурово сказал Аттикус. — Я не намерен расставаться с Кэлпурнией ни сейчас, ни потом. Мы без Кэл дня прожить не можем, ты об этом когда-нибудь думала? Так вот, подумай, как она о тебе заботится, и изволь её слушаться. Поняла? Я вернулась в школу и сидела и ненавидела Кэлпурнию, как вдруг мои мрачные мысли прервал отчаянный крик. Я подняла голову. Посреди класса стояла мисс Кэролайн, её всю перекосило от ужаса. За перемену она, видно, немного пришла в себя и взялась учить нас дальше. — Живая! Живая! — визжала она. Все мальчишки разом кинулись ей на выручку. Господи, подумала я, мыши испугалась! Чарли Литл, по прозвищу Коротышка, человек на редкость снисходительный ко всякой живой твари, спросил: — Куда она побежала, мисс Кэролайн? Говорите скорей! Закрой-ка дверь, — велел он мальчишке, сидевшему за ним, — сейчас мы её изловим. Скорей, мэм, скажите, куда она побежала? Мисс Кэролайн показала трясущимся пальцем не на пол и не на свой стол, а на какого-то незнакомого мне верзилу. Коротышка нахмурился, но спросил мягко: — Это вы про него, мэм? Ясно, он живой. Он вас напугал, что ли? — Я прохожу, а у него по волосам ползёт… прямо по волосам ползёт… — еле выговорила мисс Кэролайн. Коротышка расплылся до ушей. — Ничего страшного, мэм. Эка невидаль — вошка! Садитесь спокойно за свой стол и поучите нас ещё малость. Коротышка тоже, как многие мейкомбские жители, не знал, когда ему в следующий раз случится поесть, зато он был прирождённый джентльмен. Он взял мисс Кэролайн под локоть и отвёл к учительскому столу. — Вы не беспокойтесь, мэм, — сказал он. — Вошек бояться нечего. Сейчас я вам принесу воды попить. Хозяина вошки весь этот переполох нимало не встревожил. Он почесал голову, нащупал непрошеную гостьи; и двумя пальцами извлёк её на свет божий. Мисс Кэролайн не сводила с него расширенных от ужаса глаз. Коротышка принёс ей воды в бумажном стаканчике, она с благодарностью выпила, и к ней, наконец, вернулся дар речи. — Как тебя зовут, дружок? — кротко спросила она. Верзила захлопал глазами. — Кого, меня? Мисс Кэролайн кивнула. — Баррис Юэл. Мисс Кэролайн заглянула в список. — У меня тут числится Юэл, а имени нет. Как пишется твоё имя? — Не знаю. Дома меня зовут Баррис — и всё. — Ну хорошо, Баррис, — сказала мисс Кэролайн. — Я думаю, мы тебя на сегодня освободим от занятий. Поди домой и вымой голову. Она достала из ящика стола толстую книгу, перелистала и с минуту читала про себя. — Хорошее домашнее средство от… Баррис, поди домой и вымой голову дегтярным мылом. А потом протри кожу керосином.