– Он! Он, разбойник, – воскликнул Куликов, смотря на карточку владельца «Красного кабачка». Зять Петухова никогда не снимался и никому не давал своих фотографий, но, при разрешении питейных заведений, обязательно требуется предоставление в полицию фотографии, и поэтому он должен был сняться. Эта-то карточка и лежала теперь на столе Густерина. – Уверены ли вы, что это он? – Еще бы! Вот эти выдавшиеся скулы, глаза навыкате – других таких не встретишь… И потом у него выжженная метка на левой руке, выше локтя… Метка имеет вид круглой раны. Сейчас можно посмотреть? – К сожалению, сейчас мы ничего не увидим! Злодей скрылся!.. Во всяком случае, я попрошу вас остаться у нас… – У вас? Значит, вы меня арестуете?.. – Вы, как лицо, продавшее преступнику свой паспорт и содействовавшее ему к побегу, несомненно, имеете причастность к делу, а, ввиду вашего признания, я вправе подвергнуть вас личному задержанию. Куликов посмотрел на Павлова и Иванова. – Они обманули меня, – произнес он грустно. – Никто вас не обманывал! Вы должны находиться здесь для очной ставки с Макаркой… Густерин сделал знак Иванову, и он повел арестованного. – Мои обязанности окончены? – спросил Павлов. – Разумеется. Может быть, вы хотите присутствовать при обыске? – Нет… Я хочу повидать отправленных в больницу Петухова с дочерью. – Как вам будет угодно, вы свободны. Павлов удалился, а чиновники сыскной полиции со своим начальником отправились на обыск. Ягодкин с двумя агентами вчера же выразил желание ночевать в квартире Макарки, не прерывая розысков. Они не ложились спать и всю белую ночь наблюдали за расставленными пикетами, выслеживали расположение окрестностей, искали возможных выходов, выстукивали стены и полы. Уже под утро, расставив везде новые смены и дав подробные инструкции, Ягодкин прилег на диване, приказав одному из агентов дежурить в квартире. Он сейчас же крепко уснул. Гробовая тишина кругом повлияла и на агента, который вскоре также уснул. Прошло часа три, как вдруг сильный стук в окно заставил спавших вскочить. Они протерли глаза и удивленно озирались… Стражник, стоявший в окне, махал им палкой и указывал на дверь, ведущую в кухню. – Что случилось?.. – Вы крепко спали, а Макарка расхаживал по комнатам с топором, – отвечал стражник. – Если бы он не увидел меня у окна, то, верно, разрубил бы вам обоим головы. – Где же он? – Ушел в ту дверь, в кухню! Как увидел меня, так и юркнул туда. – Стража там у окон кухни, на месте? – Все на месте. Выйти из дому он не мог! – Хорошо ли видели? Макарка ли это? – Тот самый, зять Петухова, которого мы арестовали! И платье на нем то же, а топор маленький, английский. Они вошли в кухню. Топор валялся в углу. – Этот? – Этот самый! – Сомнения не может быть! Злодей здесь, в кухне, но где?! Большая плита, стол, кровать. Пол каменный. Две стены наружных, третья деревянная переборка, выходящая в кабинет, и четвертая тоже деревянная, выходящая в коридор. Значит, тайные выходы могут быть только в полу. Нужно вскрыть весь пол. Скоро прибыл Густерин с чиновниками для обыска. Ему доложили о происшедшем. – Да, разумеется, приступим немедленно к разборке пола! Это облегчает наш труд! Пришлось бы ломать все стены и полы, а теперь мы, без сомнения, ограничимся одной кухней!.. Несколько рабочих начали вынимать плиты. Пол оказался двойной, под плитами лежал деревянный настил и затем уже грунтовая земля. Решили снимать щиты рядами и разбирать настил. Первый ряд, ближайший к наружной стене, был разобран в полчаса, но настил плохо поддавался ломам, пришлось разбивать доски топорами; грунт тоже раскапывали, ограничиваясь верхними слоями земли. Работа двигалась медленно. Густерин оставил при работах Ягодкина и приступил к обыску в других комнатах, начав с кабинета. Первое, что бросилось ему в глаза, была толстая ременная плеть со следами запекшейся крови. Нервная дрожь пробежала у него по всему телу, когда он взял эту плеть в руки. – Несчастная жена! Такою плетью не бьют даже лошадей! Большой письменный стол был завален разными безделушками, счетами и бумагами завода Петухова. Опытный взор Густерина упал на склянку, с надписью «осторожно». В этой склянке, наполовину пустой, был раствор сулемы. – Вот чем отравил злодей старика Петухова! Плеть и склянка были опечатаны и приобщены к вещественным доказательствам. – При наличности таких данных, – произнес Густерин, – можно передать дело судебным властям! Необходимо сейчас же съездить за следователем. Обыск продолжался. В камине нашли свежий пепел, свидетельствовавший, что недавно жгли много бумаги. Тщательно агенты вынимали из камина все уцелевшее от огня и складывали бережно в пакет. Слесарь открыл ящики письменного стола; в них хранились груды разных вещей и бумаг; все это выворотили на диван и стали разбирать. – Что это? Три футляра с графской короной. Футляры пустые, но внутри, на атласной подкладке – герб графов Самбери! Сомнений нет: это футляры из-под бриллиантов, похищенных при убийстве камердинера. Может быть, это футляры от тех самых драгоценностей, которые возил Макарка к немцу-ювелиру. Он сунул пустые футляры в стол и забыл после об их существовании! Улика очень веская. – А это что? Целая коллекция кинжалов! На многих следы крови. Такая коллекция встречается только у настоящих разбойников! Один длинный кинжал – настоящий быкобойный. На его ручке отпечатались пять окровавленных пальцев, составляющих следы ладони; если к этому следу приложить руку, то можно узнать, чьей руке принадлежит след, до такой степени он хорошо сохранился; по-видимому, кинжал был брошен в ящик скоро после его использования и в таком положении оставался. Если бы ладонь руки Макарки пришлась к этому следу, то улика была бы одна из самых существенных. Стали перерывать серебро, набитое в нижнем ящике. Массивный портсигар с инициалами «О. С.». – Неужели эти инициалы принадлежат Онуфрию Смулеву? Неужели сумасшедший Коркин говорил правду в бреду, что в ящике стола Макарки хранится портсигар убитого Смулева?! Значит, Макарка, действительно, сознался ему и сказал правду! – Ба-ба-ба… золотой образок с надписью: «Храни тебя Бог. Алеше Смирнову от дяди». Да ведь этот образок унесен убийцей, перерезавшим семью Смирнова в 188* году?! Как мог он храниться здесь столько времени? – А вот и дорожный стаканчик с теми же инициалами «О. С.»! Прибыл следователь. Густерин в кратких словах ознакомил его с добытыми данными и рассказал об исчезновении Макарки в кухне. – Раскопки пола через полчаса будут окончены, а пока мы делаем осмотр вещей кабинета. Посмотрите, сколько улик! А как вам нравится эта плеть?! – Ужасно, ужасно, – произнес следователь. – Когда этот мнимый Куликов был у меня на допросе по делу Коркиной, я инстинктивно угадывал в нем страшного злодея! Знаете ли, опыт доказал, что, чем преступник более закоренел, тем он становится наглее с правосудием! Таковым был и Куликов, он до глубины души меня возмутил! – Вот не угодно ли посмотреть обрывки бумаг, вынутых нами среди пепла из камина. Тут есть кусочки паспортов, каких-то счетов… а это… это… – Позвольте! Да ведь это рисунок бриллиантовой броши графа Самбери! – Ах, да, да, помните, ведь ювелир говорил, что господин, приносивший бриллианты, унес у него рисунок, присланный ему из полиции. Вероятно, это тот самый рисунок! – Конечно. В связи с этими футлярами теперь не может быть сомнения, что Макарка сбывал бриллианты. – Мы нашли, значит, улики всех трех злодеяний Макарки: убийств семьи Смирновых, Онуфрия Смулева и камердинера графа Самбери! Не нашли мы только самого главного! – Ваше превосходительство, – раздался крик из кухни, – скорее сюда! – Пойдемте, похоже, нашли что-нибудь. Следователь с Густериным направились в кухню. Пол весь почти был уже снят, и под одной из плит оказалась глубокая яма с чернеющей мглой в глубине. – Ага, спуск в подземелье! Ну, вот, значит, вход найден! Макарка сюда убежал! Но где выход из подземелья и есть ли еще вход?! Если нет, то мы уморим его там голодом или он выйдет сам добровольно, а если выход есть… – Мы должны это сейчас же исследовать, пока пикеты в поле не сняты! Нельзя думать, чтобы подземный коридор был велик; но возможно, что выход находится вне дома. – Легко сказать – исследовать, – произнес Густерин, – но не так-то легко это исполнить! Яма узка, пожалуй, там и фонарь гореть не будет! Дайте длинную палку, надо измерить глубину. Шест опустили на четыре аршина, и он стукнулся о землю. Стали ощупывать стенки. Пустота оказалась на северо-западе, по направлению к полю. – Видите! Значит, выход должен быть в поле! Теперь достаньте лестницу, и надо спуститься. Кто спустится первый? Все переглянулись и попятились. – Возможно, что злодей притаился в глубине и ждет с кинжалом в руке! – произнес следователь. – Я иду первый, – твердо сказал Густерин. – Давайте лестницу и фонарь. – Позвольте мне, ваше превосходительство, – предложил Ягодкин. – Вы можете идти за мной, если хотите. – Я пойду с двумя агентами. Вам не следует рисковать. – Не думаете ли вы, что я боюсь Макарки?! Я застрелю его раньше, чем он двинется с места, но если бы мне и суждено было погибнуть от его руки – пусть! Опасность никогда меня не останавливала. Лестницу опустили. Густерин взял в руки фонарь и стал спускаться.