Сигон и Вайолетта негромко, насколько позволял стук копыт, беседовали. Время от времени парочка обменивалась нежными прикосновениями, не оставляющими сомнения в их отношении друг к другу. У меня же появилось время подумать о некоторых странностях. В частности, связанных с принцессой. Ну ладно, дурацкий вопрос оставим на десерт, а пока поразмыслим над другим. Больше всего меня поражало поведение девчонки. Мне доводилось общаться с дворянами, иногда весьма высоко взлетевшими по иерархической лестнице. Бо?льшая часть относилась ко мне как к коровьей лепешке на дороге и снисходила к общению только в случае крайней необходимости. В этом смысле поведение Шу было хоть и раздражающим, но вполне привычным. А принцесса Вайолетта мало того что прислушивалась к моим советам и пожеланиям, так еще становилась на мою сторону в спорах со своим любовником. Уму непостижимо! Чтобы дворянин слушал какого-то вонючего простолюдина, да еще и поступал, как тот посоветовал? Никогда такого не случалось. Если простой человек посоветует ходить на ногах, дворянин предпочтет стать на четвереньки, а после прикажет вырвать болтливому холопу язык. Об этом талдычат каждому высокородному: общаться с простым людом можно только через кнут и палку. А это ее романчик с молодым графом? Да все их отношения точно списаны с дерьмовых баллад для слюнявых девчонок! Я видел шашни высокородных дам, и они частенько способны переплюнуть заигрывания дешевых шлюх. Ну и эта ее откровенность. Черт возьми, каждый дворянин носит своего рода маску, скрывающую его истинное лицо. А эта идиотка смотрит на графа с таким неприкрытым обожанием… Ну и сладкое. Касательно дурацкого вопроса. Принцесса просто обязана знать, что произойдет с ее младшенькой сестренкой, когда несчастной стукнет шестнадцать. Неужели при дворе никто про это не распространяется? Да в любой крестьянской избе младший ребенок с раннего детства становится объектом для жестоких шуток и розыгрышей. А королевский двор намного хуже крестьянской семьи. Ничего не понимаю. Как только я ощутил, что голова начала пухнуть от вопросов, не имеющих ответа, то сразу же прекратил заниматься ерундой. Хотя чем тут другим заниматься-то? Разговаривать со мной никто не желал, а осматривать окрестности – еще то развлечение. Топленьская пустошь – самое унылое место в этом мире. В святых книгах похоже описывают преддверие преисподней – место, где бродят неупокоенные души самоубийц: такое же унылое бесконечное болото. Почему-то представилось, будто мы на самом деле угодили в то проклятое место, где тянется дорога к вратам преисподней. По обе стороны – бескрайняя равнина, где блестят лужицы и поднимаются уродливые деревья, похожие на демонов-соглядатаев. И вокруг нет никого. Пришлось помотать головой, чтобы избавиться от наваждения. А ведь я слышал, что на этом участке тракта люди иногда теряют рассудок и топятся в болоте. Кто говорит – болотные ведьмы, кто – дурные испарения. В чем правда – не знаю, но сам видел оборванца, сидящего на обочине. Он дико хохотал, пускал слюни и тыкал пальцем в сторону Пустоши. Не хотелось бы закончить так же. О черт! В паре лиг позади нас медленно двигалась черная точка. Впрочем, не так уж медленно: повозка (а это точно была какая-то повозка) постепенно догоняла нашу группу. Первоначальная радость от того, что мы не одни в этом тоскливом мире, мало-помалу начала сменяться пока еще смутной тревогой. Наши лошадки шли в шустром темпе, и чтобы их догнать, требовалось нестись на огромной скорости. Кому потребовалось загонять коней на Хвандском тракте? А главное – зачем? И спрятаться тут абсолютно негде… Я не стал ничего говорить спутникам, просто осторожно достал самострел и взвел пружину. Теперь оставалось снять оружие с предохранителя, и можно пускать в дело. И вдруг сквозь фырканье коней, стук копыт о камень и свист ветра я расслышал тихое позвякивание. От этого вроде бы безобидного звука у меня мороз продрал по коже. Дрожащими руками я достал свою зрительную трубку и, повернувшись, посмотрел через нее в сторону черной точки. Уркаган недоуменно заржал, точно интересовался, какой ерундой занимается его всадник. Но мне было не до его вопросов. Поначалу перед глазами прыгали дорога и болото, но, чуть поискав, я таки обнаружил большой черный фургон и четырех всадников впереди повозки. И наездники, и возница вовсю пришпоривали скакунов. Я не мог подробно рассмотреть всадников, но сосущее чувство внутри подсказывало, что нас догоняют те самые, от кого мы прятались сегодняшним утром. Сейчас укрыться было негде, а расстояние между нами стремительно сокращалось. И если кони принцессы и графа еще могли прибавить ходу, то мой Уркаган явно шел на пределе своих сил. Был вариант отправить спутников вперед, а самому съехать на обочину и притвориться обычным бродягой. В конце концов, не я же интересовал распроклятых гуннов! К счастью, ситуация благополучно разрешилась еще до того, как я успел сообщить пренеприятнейшее известие. Впереди показалось большое одноэтажное здание с плоской крышей. Передняя часть постройки опиралась на каменистое основание у тракта, а задняя стояла на сваях, вбитых в болото. Я облегченно выдохнул. Это место мне было очень хорошо знакомо. Постоялый двор назывался «Большие жабы» и находился в пятнадцати лигах от Хванда. Единственное место, где кипело хоть какое-то подобие жизни во всей Топленьской пустоши. Да еще и как кипело! Честно говоря, при других обстоятельствах я бы просто не рискнул останавливаться в «Жабах». Да еще и с такими спутниками. – Что это? – поинтересовалась Вайолетта, поворачиваясь ко мне. – Здесь, случайно, нельзя перекусить? – Можно, – сказал я, стараясь, чтобы голос не выдал того испуга, который вынуждал желудок подниматься к горлу, – но нужно держать ухо востро. Люди, которые останавливаются в «Жабах»… Как бы это сказать? Резкие, что ли. – Они не посмеют связаться с дворянином, – надменно бросил Шу. – Не посмеют, – согласился я, – но могут зарезать этого самого дворянина втихую или подрезать ему кошелек. Так что лучше не отсвечивать. – Не делать что? – удивилась девушка. – Не гнать волну, – пояснил я, потом мысленно хлопнул себя по лбу. – Не показывать, кто мы на самом деле. И вообще, выбрать самый дальний угол. Невзирая на то что я старался как можно лучше донести до собеседников свою мысль, все мои слова пропали втуне. Когда мы подъехали к воротам с изображением квакающей жабы и слуга, похожий на облезшую крысу, предложил привязать коней, граф решил с ним расплатиться. Таким же золотым, какой мы подарили пограничникам. Ну не идиот? Хорошо хоть я вовремя сообразил, за каким чертом Шу запустил руку в поясную сумку. Когда граф вытащил монету, я тут же сжал его ладонь и скорчил зверскую рожу. Граф недовольно зашипел, но я в этот момент смотрел только на крысеныша: успел он заметить блеск золота или нет? Но мышиная морда не отражала ничего, кроме ожидания вознаграждения. Ф-фух! Продолжая держать Сигона за дергающуюся руку, я быстро достал медяк и отщелкнул его большим пальцем. Слуга с привычной ловкостью поймал монету, и она тут же исчезла между грязных пальцев. Крысеныш неразборчиво буркнул благодарность, взял коней за поводья и побрел к коновязи. – Что ты себе позволяешь, мерзавец? – рявкнул граф, сумев выдернуть пальцы из моей хватки. – Хочешь оплеуху, ничтожество? – Желаешь, чтобы нам перерезали глотки немедленно? – в свою очередь осведомился я и проверил, легко ли самострел снимается с пояса. Потом тщательно прикрыл оружие плащом. – Или все-таки потерпишь? За такую монету любой посетитель «Жаб» готов прикончить мамашу, папашу и своего исповедника в придачу. Я уж помолчу про чужаков, явившихся неизвестно откуда и швыряющих золотые направо-налево. Мельче денег нет? – Пожалуй, нет, – задумчиво протянула Вайолетта, изучая содержимое своего кошелька. Черт! Неужели Нарим не мог подумать про это, когда снаряжал двух высокородных олухов? Придется в Хванде навестить своего знакомого менялу и разбить золотые на что-то, более подходящее для путешествия. Надо же, отправиться в тайную поездку с мешком золотых! Кажется, эти люди просто напрашиваются на неприятности. – А кое-кому не помешало бы скрыть свою мордашку, – сказал я, обращаясь к девушке. – Я знаю множество отчаянных парней, которые промышляют похищением молодых девиц, чтобы сбывать их в дома терпимости. – Но я же принцесса! – Вайолетта выглядела потрясенной. – А им это без разницы, – хмыкнул я и, взявшись за дверную ручку, добавил так, чтобы никто не услышал: – Задница и сиськи у всех одинаковые. Да и остальное не поперек расположено. Тяжелая дверь со скрипом пошла навстречу. В нос немедленно ударила воистину адская смесь запахов – чеснока, лука, водки, выгнанной из болотного корня, печеного мяса и еще какой-то пряной дряни, от которой свербело в носу и драло в горле. Я ощутил дикую пустоту в желудке и повернулся к спутникам. Они топтались на месте, испуганно принюхиваясь к незнакомым ароматам. Так они дождутся, пока сюда прибудут преследователи. – Вам что, особое приглашение нужно? – спросил я, прислушиваясь к нестройному гулу множества голосов, доносящемуся из двери. – Или поищете заведение для благородных господ? – Забываешься, хам! – прикрикнул Шу, и кончик его носа побелел. Пожав плечами, я шагнул внутрь и тут же получил под зад закрывшейся дверью. Запах чеснока стал еще гуще, отчего пузо натурально взбунтовалось, требуя немедленного угощения. Я пригляделся: в полумраке сквозь густой дым различались массивные тумбы столов-пней, вырубленных из огромных деревьев Чернолесья. Чадящие факелы не добавляли света, а их дым еще больше закрывал обзор. Такое ощущение, будто я стою на пороге пещеры, в чаду которой мелькают какие-то призраки, а самые дальние углы погружены во тьму. Время от времени я видел спешащих слуг. Каждый как две капли воды похож на того, кто принял наших лошадей. Сколько раз видел, всегда поражался их сходству. Братья они, что ли? Дверь за спиной скрипнула и пустила внутрь Сигона, который придерживал Вайолетту под руку. Ну что же, оба очень разумно сделали, тщательно завернувшись в плащи. Девушка еще и надвинула капюшон, так что теперь догадаться, кто она, можно было лишь по некоторым признакам. – Ну что? – недовольно прошипел Шу. Парню явно не хотелось общаться со мной. – Идем туда. – Я уже успел высмотреть свободную тумбу около стены. Потом поймал за руку пробегающего мимо крысеныша. – Эй, ты, неси вон туда графин портейнского красного. Только не вашу бурду, а настоящее, ясно? С вас станется. И три порции мясного. Да чтобы как следует пропеклось! – Сделаем, – присвистнул слуга и, прищурившись, изучил нашу троицу. Кивнул и растворился в дыму. До своего столика мы добрались без приключений. Сегодня в «Жабах» было спокойно как никогда. Да и вообще народу было, думаю, десятков пять, не больше. Большая часть уродливых шлюх осталась без работы и просто болтала, сидя за длинным столом у противоположной стенки. Парочка направилась было к нам, но я отослал их взмахом руки. Хм, а у правой попка ничего себе. Ладно. – Что это за женщины? – спросила Вайолетта, с некоторой опаской присаживаясь на деревянную лавку. – Чего они хотели? – Это шлюхи, – ответил я, напрочь игнорируя предостерегающие знаки графа, очевидно желающего уберечь спутницу от новых потрясений. – Денег хотели заработать, но сегодня им не светит. – Шлюхи… – Вайолетта определенно произносила слово, доселе ей неизвестное. – Разновидность прислуги? – Типа того. – Я поднял принесенный графин и, откупорив, понюхал. – Ну что же, очень даже неплохо. Хотя на моей памяти бывало намного лучше. – Несколько бочек утопили в болоте, – просипел слуга и ловко поставил перед каждым тарелку с местным кулинарным шедевром. Хм, даже полотенца принесли. – Что-нибудь еще? – Пока нет, а там видно будет. – Это что? – Вайолетта явно пребывала в полуобморочном состоянии, когда указывала дрожащим пальцем в свою тарелку. – Это можно есть?! – Еще как! – Я отломал ножку гигантской топленьской жабы и положил в рот, ощущая нежный хруст поджаренной шкурки. – Кроме как здесь это блюдо неплохо готовят только в Портейне. А вот жаб таких там нет. Думаете, откуда здесь такое хорошее портейнское? Приезжают и меняют этих тварей на сыр и вино. – Есть жаб? – Шу едва не подскакивал на пятой точке. – Ты ополоумел? Что ты нам предлагаешь? – Не хотите – не ешьте. – Я только пожал плечами, обглодав ножку до кости. Отломил вторую. – Дорога длинная. И вновь мне не дали спокойно утолить голод. Дверь распахнулась и с некоторым трудом пропустила внутрь невероятно широкоплечего гиганта в кольчужной рубахе до колен. Светлые волосы паклей свисали по обе стороны плоской физиономии, и оба этих признака показывали, что на огонек заглянул житель Гуннланда. В руках великан держал двуручный меч и, судя по всему, был готов немедленно пустить оружие в ход. Сердце стукнуло и замерло. А потом с оглушительным стуком ударилось о подошву сапога. Я с некоторым трудом пропихнул ком, ставший поперек горла. Залил его вином, которое ухнуло внутрь, точно обычная вода. Очевидно, лицо полностью отразило все мои чувства, потому что Шу нахмурился и уставился на человека у входа. – Старый знакомый? – поинтересовался граф. – Ну, можно и так сказать. – Я поставил бокал с вином на стол и принялся освобождать самострел, так не ко времени запутывавшийся в складках плаща. – Утром сегодняшним познакомились. А еще он и его дружки так хотели пообщаться, что гнались за нами по тракту. – Гуннландцы? – Шу еще раз посмотрел на незваного гостя. – А что, по роже не видно? За лигу смердит этим дерьмом! – Так что же ты молчал? – Теперь наш доблестный телохранитель горел праведным негодованием. – Ты обязан был предупредить! Я должен знать о всех опасностях, угрожающих Вайю… принцессе. – И что бы это изменило? – Я пожал плечами. – Вот ты сейчас знаешь – легче стало? – Как нам поступить? – В голосе Вайолетты проскользнула нотка беспокойства. Мало девица волнуется. Мне, например, хочется визжать от ужаса. – Если он только сунется к нам, я немедленно снесу ему башку! – Шу попытался вскочить, и я зашипел, прижимая графа к лавке. – Да как ты смеешь? – Тихо! – Я давил ему на плечо, продолжая смотреть на невозмутимого исполина у двери. – Может быть, они нас не заметят и двинутся дальше. Пока сообразят, в чем дело, мы доберемся до Хванда. А там можно сбросить любой хвост. Послышалось приближающееся позвякивание, и гунн, стоявший у входа, сделал шаг вперед, чтобы уступить место двум, похожим на него как две капли воды. Однако совсем не великаны приковали внимание посетителей «Жаб». Вновь появившиеся сжимали концы двух толстых цепей. Цепи крепились к металлическому кольцу на шее очень странного существа. Вроде человек, но назвать тварь так у меня язык не поворачивался. Приземистый горбун на коротких искривленных ногах. Лысая голова существа, казалось, росла прямо из груди. Таких широких плеч я не видел ни у одного кузнеца, а руки по толщине больше напоминали ноги коня-тяжеловеса. В этих невероятных конечностях существо сжимало меч такой длины и ширины, что сомневаюсь, смог бы я его даже поднять. Тварь волокла оружие за собой так, что конец клинка оставлял на деревянном полу глубокую борозду. При виде жуткого существа, явно недавно покинувшего преисподнюю, посетители приумолкли. В полной тишине было слышно лишь тяжелое дыхание и звон цепи. – Что это? – выдавила из себя Вайолетта, и мне показалось, будто шепот девушки оглушительным громом разорвал тишину, выдав наше расположение. Пока посетители и персонал пребывали в оцепенении, гости начали действовать. Тот, который появился первым, неторопливо пошел вдоль столов, внимательно вглядываясь в лица сидящих людей. Если попадалась местная шлюха, гунн разглядывал ее особо внимательно. На вопросы, возражения и ругань ошеломленных людей гунн отвечал одним и тем же: – Halt maul[7]. После этого продолжал спокойно идти вперед. Мой палец дрожал на спусковой скобе самострела, в то время как гигант мало-помалу приближался к нам. Я хотел было посоветовать принцессе надвинуть капюшон пониже, но подумал, что лишние слова и движения лишь привлекут дополнительное внимание. В этот момент лысая сгорбленная тварь начала подпрыгивать и что-то утробно урчать. При этом существо держало меч перед собой, вонзая острие оружия в пол при каждом прыжке. Поначалу я думал, что слышу обычное звериное рычание типа того, какое издают бешеные псы. Однако спустя некоторое время стало ясно, что монстр повторяет фразу: