Он замолчал, а затем добавил с упреком: – У вас что, совсем нет никакого здравого смысла? Я же велел вам купить quelconque[25 - Что-нибудь (фр.).], а вы намеренно выбираете клубнику! И вот она уже размокла и протекает сквозь упаковку, и угрожает вашему прекрасному костюму. С некоторым смущением я увидел, что мой друг был прав. Я поспешно передал клубнику вертевшемуся под ногами мальчишке, который был в высшей степени удивлен и слегка насторожен моими действиями. Пуаро добавил к моему подарку салат и таким образом положил конец последним сомнениям мальчугана. Мой друг продолжил читать мне свою мораль. – В дешевой зеленной лавке нельзя выбирать клубнику. Она, если не только что сорвана с грядки, рано или поздно изойдет соком. Я понимаю – бананы, яблоки, даже капуста; но клубника? – Это было первое, что пришло мне в голову, – робко попытался я оправдаться. – Это не делает чести вашему воображению, – жестко возразил Пуаро. Он остановился на тротуаре. Дом и магазин с правой стороны от миссис Ашер были пусты. На окнах была видна надпись: «Сдается». По другую сторону располагался дом с несколько закопченными муслиновыми шторами. Именно к этому дому Пуаро и направил свои стопы. Звонка не было, и моему другу пришлось несколько раз громко ударить дверным молотком. Через некоторое время нам открыл невероятно грязный ребенок, из носа которого свисали сопли. – Добрый вечер, – поздоровался сыщик. – Твоя мать дома? – Чего? – произнесло дитя и уставилось на нас с неприязнью и глубоким подозрением. – Твоя мать, – повторил Пуаро. Понадобилось не менее двенадцати секунд, чтобы до дитяти дошло, о чем его спрашивают, после чего оно повернулось, крикнуло в глубь дома: «Мам, к тебе пришли!» – и исчезло в тусклом свете прихожей. Женщина с острыми чертами лица перегнулась через перила и стала спускаться по лестнице. – Вы напрасно тратите свое время, – начала она, но Пуаро сразу прервал ее: – Добрый вечер, мадам. Я сотрудник «Вечернего дятла»[26 - Название газеты выдумано Пуаро.] и хотел бы уговорить вас принять от нас вознаграждение в пять фунтов за возможность поместить в газете ваш рассказ о вашей трагически ушедшей соседке, миссис Ашер. Резкие слова застыли на губах женщины, и она спустилась вниз, поправляя прическу и разглаживая юбку. – Пожалуйста, входите. Налево, будьте любезны. Присаживайтесь, сэр. Крошечная комната была почти полностью заставлена мебелью в псевдоякобинском стиле, однако нам все же удалось протиснуться внутрь и устроиться на жесткой софе. – Вы должны меня извинить, – проговорила женщина, – я сожалею, что так грубо с вами разговаривала, но вы себе представить не можете, сколько хлопот и неудобств доставляют эти торговцы, которые появляются у вас в доме и пытаются всучить вам и то, и другое, и третье: все эти пылесосы, чулки, лавандовые мешочки и тому подобную ерунду. А ведь при этом они так вежливо и культурно разговаривают… И имя ваше откуда-то знают, вы только подумайте. Миссис Фаулер то, миссис Фаулер это… Мгновенно ухватившись за это имя, Пуаро сказал: – Понимаете, миссис Фаулер, я надеюсь, что вы сделаете то, о чем я вас прошу. – Я уверена, что знаю не так уж много. – Пятифунтовая банкнота соблазнительно раскачивалась перед ее глазами. – Конечно, я знала миссис Ашер, но вот насчет того, чтобы об этом писать… Пуаро поспешно успокоил ее. С ее стороны не потребуется никаких усилий. Он просто выслушает факты, которые она ему сообщит, а потом сам напишет интервью. Приободренная подобным заверением, миссис Фаулер с радостью погрузилась в пучину воспоминаний, предположений и слухов. Эта миссис Ашер была не такая уж общительная. Таких обычно не называют приветливыми, но, с другой стороны, жизнь-то у нее была не из легких – это все знали. И уж если говорить начистоту, то этого Франца Ашера надо было посадить еще много лет назад. Не то чтобы миссис Ашер слишком его боялась – она превращалась в настоящую фурию, когда ее задевали. И совсем была не жадная. Но муженек ее вел себя как тот кувшин, который слишком часто ходит по воду. Снова и снова она, то есть миссис Фаулер, говорила: «Рано или поздно этот человек тебя достанет». И вот так все и случилось, правда ведь? И ведь сама она, то есть миссис Фаулер, находилась в соседнем доме и не слышала ни звука. Когда женщина на секунду замолчала, моему другу удалось задать свой вопрос: – Получала ли когда-нибудь миссис Ашер неподписанные письма или письма, подписанные инициалами, например, A. B.C.? К сожалению, миссис Фаулер ответила на этот вопрос отрицательно. – Я знаю, о чем вы говорите. Это называется анонимными письмами, так ведь? Это такие письма, где обычно очень много слов, которые стыдно произносить вслух. Уверена, что если бы Франц Ашер написал бы что-нибудь подобное, то миссис Ашер мне обязательно об этом рассказала бы… Что вы говорите? Железнодорожный справочник? Алфавитный? Нет, ничего подобного я не видела, и если бы такой справочник прислали миссис Ашер, то она бы мне об этом рассказала. Клянусь вам, я совершенно окаменела, когда обо всем этом услышала. Моя малышка Эди пришла ко мне и сказала: «Мам, у соседних дверей очень много полиции». Она так сказала. Это совершенно выбило из колеи, точно говорю. И я сказала себе: «Ну вот, это только доказывает, что ей нельзя было оставаться в доме одной. Эта ее племянница должна была быть с ней. Ведь пьяный мужчина – он как дикий волк, именно так я и сказала. И еще я сказала: «По-моему, дикое животное – ничто по сравнению с этим старым дьяволом, ее мужем»… А я ведь ее предупреждала. Предупреждала, а теперь все это и сбылось. Я ведь говорила ей, что он ее достанет. И он таки ее достал! Никогда нельзя заранее предсказать, что сделает мужчина, если он напился, и это убийство – лишнее тому подтверждение. Она закончила и глубоко вздохнула. – Но мне кажется, что никто не видел, как этот Ашер входил в магазин, – заметил Пуаро. Миссис Фаулер печально шмыгнула носом. – Естественно, что он не выставлялся, – заявила она. А как мистер Ашер мог незамеченным проникнуть в дом, она объяснять не стала, хотя и согласилась, что задней двери в доме не было, а Ашер был слишком хорошо известен всем в округе. – Но он не хотел, чтобы его заметили, и поэтому хорошо прятался. Мой друг продолжал беседу еще некоторое время, до тех пор, пока не убедился, что миссис Фаулер рассказала ему все, что знала, и не один, а много раз. После этого он прекратил интервью, не забыв при этом заплатить обещанный гонорар. – Не много же вы получили за свои пять фунтов, Пуаро, – позволил я себе замечание, когда мы вышли на улицу. – Пока – да. – Вы что, считаете, что она знает больше, чем рассказала нам? – Друг мой, мы находимся в особенной ситуации, когда не знаем, о чем спрашивать. Мы как дети, которые играют в жмурки в темноте. Вытягиваем руки и пытаемся что-то схватить вокруг себя. Миссис Фаулер рассказала нам все, что, по ее мнению, она знает. И к тому же высказала несколько предположений. Однако в будущем ее показания могут оказаться полезными. Считайте, что эти пять фунтов я инвестировал в будущее. Я не совсем понял, что он имеет в виду, но в этот момент мы столкнулись с инспектором Гленом. Глава VII Мистер Партридж и мистер Ридделл Инспектор выглядел довольно мрачно. Как я понял, всю вторую половину дня он провел, пытаясь составить точный список людей, которых видели входящими в табачный магазин. – И что, никто никого не видел? – задал вопрос Пуаро. – Да нет, видели, конечно. Трех высоких мужчин с вороватым выражением лица, четырех невысоких мужчин с усами, двоих с бородами, трех толстяков – и все они были не местными и все, если верить свидетелям, имели очень подозрительный вид! Странно, что никто не увидел группу мужчин в масках и с револьверами в самый момент убийства. Пуаро сочувственно улыбнулся. – А кто-нибудь сказал о том, что видел этого Ашера? – Нет, никто. И это еще одно доказательство его невиновности. Я только что сказал старшему констеблю, что дело надо передавать в Скотленд-Ярд. Это совсем не местные разборки. – Полностью с вами согласен, – серьезно произнес Пуаро. – Знаете, месье Пуаро, все это очень и очень дурно пахнет… Мне это совсем не нравится… – сказал инспектор. Прежде чем вернуться в Лондон, мы поговорили с двумя свидетелями. Первым был мистер Джеймс Партридж. Он был последним человеком, который видел миссис Ашер живой. Мистер Партридж сделал покупку в ее магазине в 17.30. Это был небольшой, скромно одетый человечек, банковский клерк по профессии. Он носил пенсне, был очень худ и неказист, но при этом очень тщательно формулировал свои высказывания. Жил мистер Партридж в небольшом домике, таком же аккуратном и ухоженном, как и он сам. – Мистер Пуаро, – произнес он, глядя на визитную карточку моего друга. – От инспектора Глена? Чем могу быть вам полезен? – Если я правильно понимаю, мистер Партридж, вы были последним человеком, который видел миссис Ашер живой. Мистер Партридж соединил перед собой кончики пальцев и посмотрел на маленького бельгийца так, как будто перед ним был не человек, а вызывающий сомнение чек. – Это достаточно спорное заявление, мистер Пуаро, – произнес он. – Многие могли что-то купить у миссис Ашер после того, как я покинул ее магазин. – Если это и так, то они об этом ничего не сообщили. – Некоторые люди, мистер Пуаро, – откашлялся мистер Партридж, – не имеют никакого представления о своем гражданском долге. И он посмотрел на нас совиными глазами сквозь стекла своего пенсне. – Изумительно тонкое наблюдение, – пробормотал мой друг. – Как я понимаю, вы явились в участок по своей собственной инициативе? – Разумеется. Как только услышал об этом шокирующем происшествии, я решил, что мое заявление, возможно, принесет пользу следствию, и поступил соответственно. – Вот это позиция настоящего гражданина, – на полном серьезе заявил Пуаро. – А вы не будете столь любезны и не повторите ли мне ваши показания?