– Моя клиентка также распорядилась и касательно нее, – ответил он. – Такое же содержание, короче говоря. К тому же она оставила ей дом – «Падшего лебедя», однако… Крук тихонько присвистнул. – Черт подери, оставила дом? Мисс Флоре это не понравится. А кстати, что она получает? – Все остальное имущество, – произнес Максвелл, у которого шансов противостоять Круку осталось меньше, чем у немецких парашютистов – отрядам гражданской самообороны. – Прекрасно, – заметил Крук. – Она тоже останется довольна, так ведь? Я в том смысле, что это всё драгоценности. Максвелл немного приободрился. Похоже, он боялся, что ему придется выкладывать условия завещания женщине с крутым нравом, которую он видел на дознании. – Полагаю, что они очень дорогие, – произнес он. – Вообще-то мне никогда не доводилось их видеть, и в любом случае я не специалист. Однако мисс Керси всегда давала мне понять, что они составляют основную часть ее капитала. Крук приподнял рыжие брови. – Вот как? – пробормотал он. Тон мистера Максвелла сделался более доверительным. – Дело в том, – начал он, – что моя клиентка – женщина очень необычная. Она всегда давала мне понять, что услуги поверенного в делах являлись для нее очень важными. Тем, кто придет мне на смену, говаривала она, понадобится тот, кто занялся бы их делами. Мне не нужны споры из-за того, что я кому оставлю. Я люблю, когда у меня да – это да, а нет – это нет. Но что до нее самой, она никогда не нуждалась в советах, да и не просила их. – А ее доходы? – чуть поднажал Крук. – Происходят из неизвестных источников. Иначе говоря, у нее, разумеется, было немного денег, вложенных в некоторые акции, однако кое-какие из них обесценились из-за войны, и их практически невозможно продать, а по другим выплачиваются пониженные дивиденды, и естественно, с учетом высокого подоходного налога… – Вы хотите сказать, что она жила на свой капитал, – кратко подытожил Крук. – Обычно у моей клиентки баланс в банке не был очень большим, – пояснил Максвелл. – Но когда сальдо становилось слишком низким, она вносила деньги, обычно значительную сумму. – От продажи акций? – Нет, нет. Она обычно объясняла, что ей выплатили некий старый долг. Как я уже сказал, мисс Керси была очень скрытной касательно своих дел. Однако похоже на то, что в свое время она одалживала крупные и не очень суммы друзьям, знакомым и так далее, а потом эти долги постепенно выплачивались. Или же она говорила, что что-то продала. – Например, драгоценности? – Возможно. Но в подробности она не вдавалась. На момент смерти остаток у нее на счете был ничтожно мал. На самом деле мисс Керси превысила кредитное сальдо по счету, однако она пообещала управляющему, что вскоре внесет значительную сумму. Сказала, что ей в Лондоне причитаются деньги, и собиралась забрать их. – Она не говорила, сколько? – Я так понимаю, что не менее тысячи фунтов. – Это такие суммы она обычно вносила? Максвелл несколько смутился. – Это ни в коей мере не было необычным. – А тратила она много? – Ей нравилось жить в комфорте, но одежду мисс Керси носила самую обычную. И я полагаю, что она очень хорошо относилась к своим бывшим сотрудницам. Поддерживала с ними контакты и часто им помогала, когда те оказывались в стесненных обстоятельствах. – Она не позволяла вам вести эти свои дела? Пожилой юрист покачал головой. – Она была очень скрытной. Сомневаюсь, что мисс Клэр Керси вообще кому-то доверяла полностью. – А есть ли признаки того, что эта тысяча фунтов как-то проявилась после ее смерти? – Никаких, – ответил Максвелл. – И вот что меня ставит в тупик: во всех ее бумагах, которые я смог изучить, я не нашел ничего указывающего на то, что эта сумма ей причитается. – И вы говорите, что в банке у нее совсем крохи? Максвелл молча кивнул. – В таком случае как же ежегодная рента моего клиента мистера Керси? – Мисс Керси оставила распоряжение, что это должно рассматриваться как первоначальные вычеты из стоимости ее имущества. Есть, разумеется, драгоценности. Я всегда полагал, что они очень дорогие и выделение годовой ренты для человека в возрасте мистера Керси не составит значительных расходов. – Если моя догадка верна, они будут размером с домик по сравнению с капиталом, – заверил его Крук. – Я так полагаю, что драгоценности еще не оценивали? – Я намереваюсь сделать это немедленно. – Как я понимаю, они застрахованы? – Я не раз высказывал мисс Керси такое предложение, но она заявляла, что полностью способна вести свои дела и соблюдать свои интересы. Должен признаться, что до сего момента не обнаружил ничего, что указывало бы на присутствие какой-либо страховки, и у банка также отсутствуют какие-либо документы по этому поводу. И все же, если камни стоят столько, как себе представляла мисс Керси, кажется безумием их не застраховать. Крук чуть наклонился на стуле к своему собеседнику и впился в него изучающим взглядом. – Бывают времена, Максвелл, когда менее рискованно ничего не страховать. Мистер Максвелл посмотрел на него так, словно тот спятил. – Боюсь, что я не совсем вас понимаю. – Если как-то станет известно, что вы владеете некими хорошо известными вещицами, вы можете со спокойной душой выбросить их в окно и забыть обо всем. Ваша единственная надежда – держать рот на замке и не делать ничего, чтобы их защитить. И потом, разумеется, – медленно добавил он, – нужно всегда помнить о полиции. – О полиции? – На лице мистера Максвелла отразилось чрезвычайное изумление. – Да-да. Народ там любопытный, и вы удивитесь, узнав, какой необычайный интерес они проявляют к вещам вроде драгоценностей. – Но… не утверждаете же вы, что моя клиентка владела камнями, принадлежавшими ей не по праву? – Ну же, ну же, – пожурил его Крук. – Вы же сами юрист. И знаете, сколько темных делишек проворачивается там, где замешаны драгоценности. Я вовсе не хочу сказать, что мисс Керси возглавляла банду медвежатников. На самом деле я не представляю ее в этой роли. Однако предположим, что у нее есть некие известные камни и в ее коллекции имелся крест Рональда. Разве вы не понимаете, что любопытные могли бы задаться вопросом: каким образом камни оказались у нее? – Если бы присутствовало что-то не… хоть в малейшей степени недобросовестное… это получило бы огласку, – с достоинством заметил мистер Максвелл. – А огласки не последовало, что мне доподлинно известно. Это ничего не говорит вашему простодушному уму? Однако что бы ни говорилось, было очевидно, что мистер Максвелл по-прежнему очень далек от правды. Крук сменил тему. – Как я понимаю, мисс Флора тоже не святая. Скажу вам откровенно, Максвелл, я бы не думал, что у нее так уж много шансов. – И он иронически щелкнул пальцами. Мистер Максвелл вяло отметил, что ситуация немного необычная. – Чертовски необычная, – согласился Крук с характерным для него запалом. – Но из-за этого и очень интересная. Однако строго между нами и положа руку на сердце: вы ведь давно почуяли неладное, верно? Я в том смысле, что, когда эти пожилые дамы внезапно вносят на банковские счета большие суммы наличными – это же слишком бросается в глаза, чтобы говорить о чем-то хорошем. Тут мистер Максвелл выдвинул новое предположение. – Я подумал, что мисс Керси, вероятно, питала иллюзии по поводу того, что ее камни стоят гораздо дороже, чем на самом деле. Это отнюдь не необычное явление… – Если это так, то я буду раздосадован, – ответил Крук, который, по правде говоря, не подумал о подобном решении. – И все же, – добавил он более оптимистичным тоном, – не думаю, что мисс Керси была дамой, отягощенной множеством иллюзий. Кто вам осуществляет оценку? Перси Фулхем – вот кто вам нужен. Подделки, обманывающие девять специалистов из десяти, у него сразу засвечиваются. II Билл Парсонс и Перси Фулхем знали друг друга много лет. В былые времена их связывало плодотворное и очень выгодное сотрудничество, и даже теперь Билл мог иногда оказать небольшую услугу своему тогдашнему партнеру. Так что вполне естественно, что Фулхем поделился с ним информацией о «сундучке с сокровищами» мисс Керси. Он явился в контору Крука и Билла на Блумсбери-стрит вскоре после ее закрытия. – Полный пролет, – заявил он, опускаясь своим длинным туловищем на единственный удобный стул в конторе Крука. – Я в том смысле, что тот, кто прикончил старуху, надеялся сорвать куш на продаже камушков. Большего потрясения я за свою жизнь никогда не испытывал. Там нет ни одной подлинной вещи – в том смысле, что ничего стоящего. Пара брошей и медальонов – так, в гостиной покрасоваться, – но вообще ничего солидного и уж тем более выдающегося. – И сколько это все стоит? Перси Фулхем пожал плечами. – Ровно столько, сколько вся эта коллекция значила для той дамы, – ответил он. – Я не очень хорошо знал мисс Керси, – заверил его Крук. – На самом деле можно сказать, что знал я ее лишь опосредованно, но в одном я уверен непоколебимо. Это в том, что она не относилась к тем дамам, которые бережно хранят поддельные побрякушки из сентиментальных соображений. Я бы добавил, что в ее характере не было ни грамма сентиментальности. Если она держала у себя фальшивки, значит, за этим кроется что-то еще. – Именно поэтому я сюда и пришел, – ответил Фулхем, стряхивая пепел с сигары. – Все подделки представляют собой копии с неких прекрасных вещиц. Например, там присутствовал Брокенхорстский рубин. – Он лукаво взглянул на Крука, но тот сохранял бесстрастное выражение лица. – Ты тут не в деле? – поинтересовался Фулхем. – Тем не менее скажи мне вот что. Мисс Керси ничем не выделялась в том смысле, что никто о ней ничего не знал. Она была не из нашего круга, и никто из ювелиров не подозревал о ее существовании. То есть один-то наверняка ее знал, тот, кто копии ей делал, но остальные – ни сном ни духом. И вот как тогда получается, что в ее коллекции оказалась даже копия Брокенхорстского рубина?