– Они обручены? – Кто? – уточнила мисс Марш, хотя явно поняла, о ком идет речь. – Мисс Арден и мистер Уинтон. – Нет. По крайней мере, официально. – Жаль, – отозвался он. – Выглядят так, что следовало бы обручиться. Примерно час назад, во время знакомства, Роджер Уинтон произвел на Тремейна благоприятное впечатление, а беззастенчивое обожание, с которым он смотрел на девушку, и ее ответное сияние убедительно подтвердили первоначальное суждение. Уинтон казался серьезным, уравновешенным молодым человеком, который отлично знал, чего хочет, но не лез напролом. Он пылко любил Дени Арден, и та отвечала взаимностью. Даже если утверждение, что влюбленных любит весь мир, отнюдь не бесспорно, Мордекай Тремейн неизменно поддавался очарованию разделенного чувства. «Романтические истории» щедро поставляли материал для удовлетворения эмоциональных запросов, однако при встрече со счастливой любовью сентиментальная душа радостно вырывалась на свободу. Вот и сейчас Тремейн сидел, склонив набок голову, с умилением смотрел на молодых людей сквозь запотевшее пенсне и думал о том, какая они чудесная пара. – В их колесе торчит палка, – сухо промолвила Розалинда Марш. Мордекай Тремейн вздрогнул, покинув царство грез, и вернулся к столу. – Палка? – растерянно переспросил он, слегка обескураженный проницательностью собеседницы. – Палка по имени Рейнер, – тихо пояснила мисс Марш, чтобы не услышал никто из присутствующих, хотя в общем шуме опасаться нескромного внимания не стоило. – Джереми Рейнер. Роджер ему не нравится. Весьма неудачно для Дени, потому что Джереми – ее опекун. – О! – воскликнул Мордекай Тремейн и уточнил: – Рейнер – тот джентльмен, который сидит рядом с миссис Тристам? Люси Тристам приехала незадолго до обеда вместе с супругами Напьер, судя по всему, живущими неподалеку. Знакомство прошло второпях, но каждый, кто встречался с Люси Тристам, запоминал ее навсегда. Она уже переступила порог молодости, однако пока зрелость лишь подчеркивала безусловную женскую привлекательность. Пышные каштановые волосы с медно-рыжим отливом; изумрудные, с золотыми искрами глаза и восхитительная фигура, достоинства которой миссис Тристам прекрасно сознавала и мастерски подчеркивала. Неотразимое, волнующее создание. – Люси великолепная, – произнесла Розалинда Марш. Мордекай Тремейн полностью согласился с ней. Действительно великолепная, неотразимая женщина – оценка идеально соответствовала яркой внешности. Он неохотно отвел взгляд и посмотрел на Джереми Рейнера. Рейнер улыбался, но натянутая, больше похожая на гримасу улыбка не могла смягчить угрюмого выражения лица. Подобно профессору Лоррингу Рейнер не разделял всеобщего застольного веселья. – Кажется, у него не очень хорошее настроение, правда? Мордекай Тремейн осознал, что соседка пристально следит за его действиями. Предвосхищая вопрос, Розалинда заметила: – Вы живо интересуетесь каждым из нас. – Люблю изучать людей, – ответил Тремейн. – К тому же стремлюсь запомнить всех присутствующих. В незнакомой компании всегда чувствуешь себя неуверенно. – Если смогу помочь, не стесняйтесь, обращайтесь. – Последовала едва заметная пауза, после чего мисс Марш добавила: – О чем угодно. Мордекай Тремейн понял, что неожиданное приглашение к сближению таит более глубокий смысл, чем тот, который лежит на поверхности, однако теперь настала его очередь наткнуться на глухую стену: дальнейшего поощрения не последовало. Напрасно он искал ключ: в ответ не получил ничего, кроме равнодушия. Признав поражение, Тремейн отвернулся, снова осмотрел длинный стол и на сей раз отметил, что не всех участников обеда видит впервые. Лицо между Бенедиктом Греймом и Николасом Блейзом показалось ему знакомым. В соответствии с этикетом между двумя джентльменами сидела дама. Разгоряченная, возбужденная, сейчас она выглядела совсем иначе, и все же ошибки быть не могло. Эту особу он видел в Калнфорде, в чайной. Ее спутника рядом не оказалось, что неудивительно: атмосфера тайного свидания, окружавшая пару за скромным столиком в полутемном углу зала, подсказывала, что эти двое вряд ли сядут вместе за парадный стол. Ведь тогда к чему прятаться? Конечно, если свидание действительно было тайным. Мордекай Тремейн мысленно натянул вожжи: снова он вторгался в воображаемое пространство и создавал загадку там, где не существовало основы даже для ее предчувствия. – Это Шарлотта Грейм, – ответила на его вопрос Розалинда Марш. – Сестра Бенедикта. – Она живет здесь? – Да. Время от времени Мордекай Тремейн невольно обращал взгляд к Шарлотте Грейм. Что-то в ее облике интриговало. Внимание притягивала некая трудно определимая, почти неуловимая черта. Казалось, она играет роль, пытаясь скрыть истинные чувства. Возникало ощущение обмана: бедняжка изо всех сил старается выглядеть беззаботной и веселой. Трудно было понять, узнала ли она Тремейна так же, как он узнал ее. Шарлотта Грейм ни разу не посмотрела в его сторону. Оставалось одно: ждать окончания застолья. Во время знакомства гостя со всеми обитателями дома Шарлотту Николас Блейз почему-то не представил. Тремейн спросил себя, случайный ли это промах или секретарь воздержался от знакомства намеренно – по причине, которую предстояло выяснить. Снова фантазии, остановил он собственное воображение и попытался мысленно внушить хозяину, что пришла пора завершить трапезу. Однако мистер Грейм явно наслаждался идиллией и прерывать праздничное застолье не спешил. Он сидел на почетном месте, во главе стола, благосклонно, подобно доброму великану, смотрел на гостей спрятанными под густыми бровями голубыми глазами и оглашал комнату гулким смехом, перекрывавшим разговоры и звон приборов. В любое другое время чувствительная душа Тремейна наполнилась бы искренней симпатией. Бенедикт Грейм так открыто радовался, что напоминал ребенка, попавшего на праздник, где его назначили главным героем. Но сейчас, когда стремление познакомиться с Шарлоттой Грейм усиливалось с каждой минутой, терпение пребывало в том состоянии, какое опытный биржевой эксперт определил бы как реакционное. Все в мире имеет свой предел – даже усидчивость Бенедикта Грейма, – и при первой же возможности Мордекай Тремейн обратился к Николасу Блейзу. Одна из версий сразу отпала. Секретарь непреднамеренно лишил его знакомства с Шарлоттой Грейм. Выяснилось, что в нужный момент сестры хозяина просто не было дома, а вернулась она непосредственно перед обедом и едва успела переодеться. Блейз решил немедленно исправить оплошность. Шарлотта Грейм стояла в дальнем конце комнаты и беседовала с Люси Тристам. Она заметила подходивших джентльменов, хотя и сделала вид, будто увлечена разговором. Тремейн видел, что дама напряглась и даже побледнела. Не требовалось особой проницательности, чтобы понять: сестра хозяина готовится к испытанию, которого опасается, и отчаянно пытается сохранить самообладание. Когда Блейз представил их друг другу, Шарлотта не выдала осведомленности, а Мордекай Тремейн, в свою очередь, ограничился дежурными вежливыми фразами. Но как только секретарь удалился, сказав, что Бенедикт ждет его, и оставил их вдвоем, Тремейн сразу задал главный вопрос: – Не мог ли я видеть вас в Калнфорде сегодня днем, мисс Грейм? Слова прозвучали небрежно, будто он хотел просто поддержать легкий, ни к чему не обязывающий разговор, однако эффект оказался впечатляющим: Шарлотта судорожно вздохнула, еще больше побледнела и сбивчиво, неуверенно возразила: – Я… нет, вряд ли. Прежде мы с вами не встречались. – Речь идет не о встрече, – уточнил Тремейн. – Я остановился в Калнфорде, чтобы выпить чашку чаю, и увидел вас в крошечном кафе за углом аббатства. – Вы ошиблись, – тихо проговорила Шарлотта. – Сегодня я не была в Калнфорде. Ее испуганный взгляд скользил по комнате в поисках спасения. Внезапно на лице отразилось облегчение. Тремейн увидел, что рядом стоит Люси Тристам. – Странно, – произнес он. – Наверное, мисс Грейм, у вас есть двойник. Готов поклясться, что это были вы. Впрочем, при тусклом освещении недолго и ошибиться. – Да, – подхватила Шарлотта, с готовностью цепляясь за коварно протянутую соломинку. – Обознаться легко. – Она схватила за руку миссис Тристам. – Люси, мистер Тремейн только что предположил, будто сегодня днем видел меня в Калнфорде, в чайной. А я ответила, что это невозможно. Ведь мы с тобой весь день провели вместе, не так ли? Он не мог меня видеть. – Разумеется, не мог, Шарлотта, – спокойно заверила Люси Тристам. – Скорее всего просто встретил даму, похожую на тебя. Разве я не права, мистер Тремейн? Мордекай Тремейн утонул в сиянии широко раскрытых глаз, погрузился в чары мгновенно вспыхнувшего и тут же погасшего зеленого огня. Люси Тристам не выказала ни тени смущения или нервозности. Напротив, смотрела высокомерно, заранее уверенная в победе. Выдержав многозначительную паузу, она добавила: – Мы с Шарлоттой провели вместе почти целый день. Разговаривали обо всем на свете. Стало ясно, что тема закрыта. Мордекай Тремейн ошибся. Он не мог видеть Шарлотту Грейм в Калнфорде. Возвращаться к разговору не следовало. Тремейн в свою очередь должным образом показал, что понял намек и готов забыть о том, что увидел. Однако забывать он не собирался. Тремейн действительно видел в чайной Шарлотту Грейм, которая вела себя как испуганная заговорщица. Ее реакция рассеяла бы любые сомнения, если бы таковые существовали: отчаяние обнажило состояние нервозности и неуверенности, во время обеда спрятанное за наигранным воодушевлением. По какой-то причине Шарлотта Грейм лгала. Люси Тристам тоже. Но почему? Что они пытались скрыть? Зачем врали совершенно чужому человеку, не желая сознаться в невинном посещении заурядной чайной? Мордекай Тремейн ощутил пробуждение охотничьего азарта. Что ж, кажется, в Рождество скучать не придется. Глава 4 Снег падал всю ночь. Мордекай Тремейн посмотрел в замерзшее окно, увидел гладкое белое пространство и не смог угадать очертаний дороги, по которой приехал. Снегопад скрыл следы шин под плотным ровным ковром. Тремейн распахнул окно и выглянул из него. Холодный воздух хлынул в лицо и перехватил дыхание. Он вздрогнул, поспешно закрыл раму и занялся гимнастикой. Обычно Мордекай Тремейн вставал в половине седьмого, однако здесь, в Шербруме, решил, что бесцельное блуждание по дому вызовет недовольство слуг, и позволил себе роскошь лишний час поваляться в постели. А чтобы договориться с возмущенной совестью, помахал руками на десять минут дольше и оделся, чрезвычайно довольный собственными успехами. Наступил сочельник. Интересно, какие события принесет начинающийся день? Жизненный опыт подсказывал, что гости и постоянные обитатели дома составили чрезвычайно пеструю компанию, где могло таиться все, что угодно, и точно так же все, что угодно, могло случиться. Разумеется, существовала равная возможность, что, несмотря на внешнюю экстравагантность, эти люди окажутся самыми обычными и даже скучными персонажами, но Мордекай Тремейн предпочел позволить воображению роскошь сомнения. Николас Блейз до сих пор не представил собственной версии вызвавшей тревогу ситуации. Впрочем, вчера обстановка не располагала к конфиденциальности: разговор неизменно оставался общим. А вот сегодня… Напевая себе под нос, Мордекай Тремейн спустился к завтраку. Пожалуй, сегодня можно ожидать результатов. Выяснилось, что с утра пораньше Блейз беседовал с Бенедиктом Греймом, желая подробно обсудить детали предстоящего праздника и получить распоряжения. Однако вскоре последовало вознаграждение. Возможно потому, что Дени Арден тоже встала рано и несколько минут они оставались единственными обитателями утренней комнаты, или оттого, что юная свежесть обладала неотразимым очарованием, Мордекай Тремейн всем своим существом потянулся к девушке. Почувствовав душевное расположение гостя, та улыбнулась и любезно согласилась выступить в качестве гида. – Вы ведь здесь впервые? – спросила Дени, едва они закончили завтрак. – Позвольте, я покажу вам дом. – Ничего лучше и быть не может, – с радостью согласился Мордекай Тремейн. – Но только если ваш молодой человек не станет возражать. – Утром Роджер не появится, – ответила Дени. – Дело в том… Она замолчала и покраснела. – Кажется, все не очень просто, правда? – пришел на помощь Мордекай Тремейн. Дени взглянула на него с сомнением, и он поспешно добавил: – Знаю, что выгляжу не в меру любопытным стариком, а потому не обижусь на заслуженную порцию презрения. Его удрученный тон заставил ее улыбнуться, как и предполагал Тремейн. – Наши сложности всем известны, и скрывать правду бессмысленно. Джереми – мой опекун – терпеть не может Роджера, поэтому сегодня утром он не приедет – попросила его об этом. Роджер вспыльчив, как и Джереми. Боюсь, что они снова поссорятся, а в доме много гостей. – Снова? – Мордекай Тремейн помрачнел. – Неужели все настолько плохо? Простите. – Понимая, что ступает на зыбкую почву, он взглянул поверх пенсне и уточнил: – Мистер Рейнер как-то объяснил свою позицию? К его облегчению, Дени не рассердилась. Только нахмурилась, отчего стала еще симпатичнее. – В этом и заключается главная загадка. Никаких возражений у Джереми нет. По крайней мере, определенных. Просто он не любит Роджера и не стремится исправить ситуацию. Если бы я знала, в чем именно заключается причина острой неприязни, то попыталась бы устранить препятствие. Но нет. Никаких разумных объяснений опекун не дает и не считает нужным скрывать ненависть. Я в отчаянии. Сама того не сознавая, Дени Арден выдала себя с головой. Даже если бы вечером Мордекай Тремейн не заметил ее страстной любви к Роджеру Уинтону, то сейчас непременно догадался бы о чувствах. Кажется, Дени прочитала его мысли. Густо покраснев, она взяла за руку детектива и торопливо проговорила: – Но ведь вы приехали не затем, чтобы выслушивать мои жалобы. Лучше пойдемте, я покажу вам дом.