Мэнкс открыл перед кузеном дверь и вернулся к столу. Сев, он стал ждать, что Ривера сделает первый ход. Вошел Спенс, помедлил и снова удалился. Последовало долгое молчание. Наконец Ривера вытянул ноги и, подняв повыше бокал, посмотрел на свет портвейн. – Я человек, – сказал он, – который любит переходить к сути. Вы кузен Фелиситэ, да? – Нет. – Нет? – Я в родстве с ее отчимом. – Она называла вас кузеном. – Простоты ради. – Полагаю, вы к ней привязаны? Эдвард молчал три секунды, потом сказал: – Почему нет? – Это неудивительно. – Ривера залпом выпил половину налитого. – Карлайл тоже называет вас кузеном. И тоже простоты ради? Эдвард отодвинулся вместе со стулом. – Боюсь, не понимаю, в чем суть. – Суть? Ах, ну да. Я человек, – повторил Ривера, – который любит переходить к сути. А еще я человек, которому не нравится, когда его принимают холодно или… как это говорится… когда его водят за нос. А в этом доме, я нахожу, меня принимали весьма холодно… неприветливо, да… Это мне неприятно. В то же время я знакомлюсь с леди, которая мне не неприятна. Совершенно напротив. Я заинтересован. Я тактично осведомляюсь. Например, я спрашиваю, в каких отношениях означенная дама состоит с моим хозяином, почему бы и нет? – Потому что ваш вопрос крайне оскорбителен, – отрезал Эдвард и подумал: «Боже, кажется, я выхожу из себя!» Как бы подводя итог, Ривера махнул рукой и опрокинул бокал на пол. – В моей стране, – с нажимом сказал он, – подобные слова не употребляют, не ожидая продолжения. – Да возвращайтесь к себе в страну, бога ради. Ривера вцепился в спинку стула и облизнул губы. И внезапно пронзительно рыгнул. Эдвард рассмеялся. Нетвердым шагом Ривера направился к нему, подошел совсем близко, но тут помедлил и поднял руку, щегольски сжав большой и средний пальцы. Он протягивал руку, пока она не оказалась у самого носа Эдварда, а тогда без особого успеха попытался щелкнуть пальцами. – Сволочь, – осторожно сказал он. Из отдаленного бального зала раздался раскат барабанной дроби, за ним – лязг тарелок и оглушительный хлопок. – Не будьте ослом, Ривера, – сказал Эдвард. – Я буду смеяться над вами, пока блевать не начну. – Да хоть до комы досмейтесь, если хотите. Ривера положил ладонь себе на талию. – В моей стране ответом на такой афронт был бы удар ножом, – заявил он. – Исчезните, не то ответом будет пинок под зад, – отозвался Эдвард. – А если станете еще беспокоить мисс Уэйн, я основательно вас вздую. – Ага! – вскричал Ривера. – Так, значит, не Фелиситэ, а кузина. Очаровательная маленькая Карлайл. И мне говорят руки прочь, ха? Нет, нет, мой друг. – Он попятился к двери. – Нет, нет, нет, нет. – Убирайтесь. Ривера рассмеялся с большой виртуозностью и хвастливо вышел в коридор. Дверь он оставил открытой. Эдвард услышал его голос на площадке: – В чем дело? – и после паузы: – Ну разумеется, если хочешь. Хлопнула дверь. Эдвард в нерешительности обошел вокруг стола. Потом побрел к буфету и провел рукой по волосам. – Невероятно, – пробормотал он. – Экстраординарно. Никогда бы не подумал. Заметив, что рука у него дрожит, он налил себе солидную порцию виски. «Наверное, – думал он, – так было всегда, а я просто не распознал». Вошли Спенс с помощником. – Прошу прощения, сэр, – сказал Спенс. – Я думал джентльмены ушли. – Все в порядке, Спенс. Убирайте, если хотите. Не обращайте на меня внимания. – Вы нездоровы, мистер Эдвард? – Думаю, у меня все в порядке. Мне преподнесли большой сюрприз. – Вот как, сэр? Надеюсь, приятный. – Чудесный, Спенс. Чудесный. IV – Вот смотрите, – самодовольно изрек лорд Пастерн. – Пять холостых патронов и к ним пять запасных. Ловко, а? – По мне, так просто замечательно, – залебезил Морено, возвращая холостые патроны. – Но откуда мне знать, что к чему. Переломив револьвер, лорд Пастерн начал его заряжать. – Попробуем-ка, – предложил он. – Бога ради, лорд Пастерн, только не тут. – В бальном зале. – Мы немного встревожим леди, разве нет? – Ну и что? – невинно переспросил лорд Пастерн и, щелчком закрыв револьвер, задвинул на место ящик стола. – Не могу тратить время, убирая эти штуки. Вы идите в бальный зал. А мне еще кое-что надо сделать. Буду с вами через минуту. Морри послушно ушел в бальный зал, где бесцельно бродил, вздыхая, зевая и поглядывая на дверь. Наконец вошел с озабоченным видом хозяин. – Где Карлос? – вопросил он. – Думаю, все еще в столовой, – с громким смешком ответил Морено. – Отличный портвейн вы нам выставили, знаете ли, лорд Пастерн. – Надеюсь, он не ударит ему в голову. Не хотелось бы, чтобы он напортачил на концерте. – Он пить умеет. Лорд Пастерн бросил револьвер на пол возле барабанов. Морено тревожно подобрался. – Давно хотел спросить, – сказал, садясь за барабаны, лорд Пастерн, – вы поговорили с Сидни Скелтоном? Морено расплылся в улыбке. – Пока еще руки не дошли… – начал он, но лорд Пастерн его оборвал: – Если сами не хотите говорить, я ему скажу. – Нет-нет! – поспешно воскликнул Морено. – Нет. Думаю, это будет не вполне желательно, если понимаете, о чем я, лорд Пастерн. – Он озабоченно уставился на хозяина дома, который отвернулся к роялю и раздражительно вертел черно-белый зонт от солнца. Морено продолжил: – Я хотел сказать, Сид тот еще фрукт. Очень темпераментный, если понимаете, о чем я. Огонь, ну чистый огонь. С ним очень трудно иметь дело. С Сидом всегда надо выбирать момент, если понимаете, о чем я. – Нечего раз за разом спрашивать, понимаю ли я вещи, простые, как шнурки от ботинок, – раздраженно бросил в ответ лорд Пастерн. – Вы считаете, что я хорош на барабанах, вы сами так сказали. – Конечно, конечно. – Вы сказали, что если бы я избрал их моей профессией, то был бы одним из лучших. Вы сказали, ваш оркестр гордился бы, поступи я к вам. Сказали, значит, сказали. Я собираюсь сделать это моей профессией и готов на полную ставку войти в ваш оркестр. С этим все ясно. Теперь известите Скелтона и увольте его. Проще простого. – Да, но…