– И вообще, русские умеют делать большие вещи – турбины и пароходы. – И что? – А то, что шмотье и бытовая техника у них будет лучше всегда. – А у нас? – А у нас в квартире газ, – вспомнил Владимир пришедший не к месту в голову детский стишок. – Давай лучше выпьем… Застолье удалось. Салат «оливье» и сочные отбивные перемежались с диковинными импортными колбасами, сырами. Итальянское вино и шотландский виски добавляли градусов. Дети быстро исчезли листать комиксы. А вскоре из маленькой комнаты донеслись крики, выстрелы – это они включили фантастический фильм «Звездные войны», покоривший Запад и заклейменный отечественной прессой как элемент пропаганды агрессивного империализма и запугивания трудового народа. Уланов сам был не прочь его посмотреть. Вовка был в своем репертуаре. Вещал про Париж, аэропорт Орли, где они были пролетом и их даже пустили в город. Про африканские нравы. Про сказочную жизнь в торгпредстве, где он провел уже четыре года. При этом градус самодовольного просветительства начинал зашкаливать, пока Лена не махнула рукой: – Распушил хвост, как павлин. А знаете, приедается все через две недели. Все эти иномарки, витрины. Кока-кола. Мишура. Оглядываешься – а ведь ты в нищей стране, где часть людей с голоду мрет. Сколопендры к тебе в раковину заползают размером с полруки. Жарища дикая, так что о снеге мечтаешь. И все чужое… – А Париж? – мечтательно вздохнула Катя. – То же самое. Нищие на тротуарах спят – для нас это дичь. А для парижан обыденность… Эйфелева башня бестолковая, центр Помпиду страшный. И еще эти бродяги везде. – И видаки с джинсами, – кивнул Уланов. – И видаки, – кивнула Лена и добавила неожиданно: – А еда у них красиво упакованная, но невкусная. Сплошь химия… Засиделись друзья допоздна. Напоследок гостям всучили большой красивый полиэтиленовый пакет с изображением затянутой в джинсы задницы и яркой надписью «Монтана», который сам по себе уже был богатством – фарцовщики продавали такие по семь рублей. В пакете была куча подарков – упаковка фломастеров и шоколад для Никитки, массивная зажигалка и авторучка с меняющимися картинками для главы семьи, пара ярких кофточек для Кати. Погода стояла изумительная. Садилось солнце. Приятный ветерок шуршал по деревьям. На улице прогуливались молодые мамы с колясками. Компания пацанов и девчонок очень неплохо и стройно пела под гитару: Нет дороги окончанья, есть зато ее итог. Дороги трудны, но хуже без дорог. Носились дети, игравшие в войну, – те, кого не успели отправить на море или в пионерлагерь. Из окна женщина звала: – Степка, домой, ужинать! Я кому сказала! В голове у Уланова шумело от спиртного, и на душе было какое-то странное чувство. Оно всегда возникало после похода к Володьке. В его квартире он прикасался к иному миру. Миру хороших вещей. Сытого самодовольства. И расчета. – Все-таки Вовка показушник и барахольщик, – улыбнулся Уланов. – А что ты хочешь? – произнесла Катя. – Торговля – она ведь что внешняя, что внутренняя, все равно торговлей остается. – Ну да. Профессия обязывает. Он почувствовал какой-то укол зависти. А ведь это все могло быть его. И даже больше. Поступи он после армии в МГИМО, дядька бы посодействовал пробиться через клановые препоны и получить билет в сытую жизнь – диплом международника. Мысль была заманчивой. Но вызвала какое-то отторжение. Да черт с ними, с этими шмотками и «шарпами», границами и таможнями. У него есть этот вечер. Есть родной город, живущий достойной жизнью, с прекрасными людьми, его земляками, которые как никто в мире умеют творить и мечтать. А если и завелись тут червяки, которые грызут общее дерево жизни, так на то и уголовный розыск, чтобы их давить каблуком. И вообще, у него есть воры, антикварщики, нужно искать убийц адмирала. И бог с ним, с этим видаком… Хотя, конечно, вещь хорошая… – Но все же Старостины… Ну живут люди, – вздохнула жена. – Париж. Африка… – А мы? – А что мы? Заперты. Как в коробке. – Не знаю, что будет, если открыть эту коробку, – покачал головой Уланов. – И станет ли лучше… Глава 6 «Голубые дороги дружбы. Музыкой и цветами встретили в Осло участников рейса мира – делегатов ХХIV рабочей конференции стран Балтии, Норвегии и Исландии, прибывших сюда на теплоходе «Михаил Калинин»… Канберра. Премьер-министр Австралии заявил, что санкции против СССР, введенные в связи с выполнением интернационального долга в Демократической Республике Афганистан, оказались безрезультатными… За пятилетку сеть дошкольных учреждений в стране выросла более чем на 12 тысяч и составляет сейчас 130 тысяч государственных и колхозных яслей, детских садов, в которых воспитываются 15 миллионов малышей. Действует 64 тысячи пионерских лагерей. Только в профсоюзных пионерлагерях в год отдыхает каждый третий школьник. С нынешнего года каждый школьник обеспечивается учебниками бесплатно…. «Мне не нужны игрушки, я хочу, чтобы папа вновь нашел работу», – пишет Санта-Клаусу маленький Питер из американского города Детройта…» Уланов отодвинул газеты и зевнул. На него накатило какое-то ленивое состояние. Первоначальный ажиотаж по поводу «расистов» спал. Были выявлены участники группы из семи человек – сброд из студентов, мелкой шпаны и фарцовщиков, занимавшийся грабежами иностранцев. Но брать их пока не решались. Нужно прихватывать крепко, с поличным. У Фадеева появился вариант организовать им хорошую подставу – подвести под них своего потерпевшего, который даст нужные следствию показания. Тут главная задача – самим не подставиться, чтобы не загреметь в тюрьму, как двое сотрудников воровского отдела… Желтенький «барыжный» телефон работал, правда, не так активно, как раньше. Но где-то пару раз в день звонили мутные типы, предлагавшие ордена. Однако толку пока не было. К тому же это легендированное предприятие грозило на время лишиться главного сотрудника – Лизе выписали командировку. Мошеннический отдел вышел на грузинскую группу, занимавшуюся «ломкой» у «Березки». Сеть магазинов «Березка» создали в 1964 году. Там реализовывали товары за валюту иностранцам. Чтобы загранработники не тратили драгоценные фунты и марки за рубежом, их обменивали на чеки Внешпосылторга, которые тоже отоваривались в этих сетевых магазинах. «Березки» были эдаким филиалом потребительского рая. Там было все, о чем можно мечтать, – импортная аппаратура, автомобили, часы «Сейко». И паспортов там не спрашивали. Главное было, имеешь ли ты чеки. Вот и появился черный рынок этих самых чеков. Официально они соотносились к рублю как один к одному, но у спекулянтов шли один к двум, а то и больше. Эти магазины воспел Высоцкий: Да что ж мне, пустым возвращаться назад? Но вот я набрел на товары. – Какая валюта у вас? – говорят. – Не бойсь, – говорю, – не доллары! Рядом с московскими «Березками» на Ленинском проспекте, Сиреневом бульваре, улице Профсоюзной, Ферсмана свили гнездо многочисленные бригады спекулянтов. Поскольку, строго говоря, чеки валютой не являлись, то и статья о валютных операциях по отношению к ним не работала, что переводило эти правонарушения из категории тяжких, подрывающих экономические основы государства, в разряд обычных спекулянтских делишек. Также пространство вокруг валютных магазинов освоили мошенники, прозванные «ломщиками». Они продавали клиентам чеки по приемлемому курсу, но при пересчете с помощью ловкости рук подсовывали «куклы» – резаную бумагу, с двух сторон стыдливо прикрытую купюрами. Мошеннический отдел установил двух «ломщиков», уроженцев Тбилиси – Гиви и Лиану. Обманув несколько человек в общей сложности на двенадцать тысяч рублей и почувствовав, что исчерпали лимит везения, они вернулись домой. Там их предстояло задержать, обеспечить этапирование. Поскольку работать предстояло с представительницей слабого пола, то требовалась женщина-сотрудник. Таковой в мошенническом отделе не имелось, и было принято решение направить в командировку Лизу. Маслов был категорически против. Женщин в МУРе всегда берегли и опекали, а тут с чужими людьми ехать неизвестно куда да еще по чужому делу. И оперативника, с которым она ехала, близко никто не знал – в МУРе он недавно. Кроме того, продолжаются мероприятия по орденам, желтый телефончик не умолкает. Но руководство Управления отмело все доводы – неизвестно, сколько еще по этим орденам работать, дело адмирала затормозилось. А тут живой результат, можно неплохо отчитаться. Так что вперед, в бой. Вчера Уланов усадил Лизу в шумный и веселый поезд «Москва – Тбилиси», объявив, что ждет ее с победой и грузинским вином. А потом отвел в сторонку капитана Конёнкова и предупредил, что тот за свою спутницу головой отвечает. Не дай бог, что не так. Тот покивал головой, заверил, что все будет в порядке. Между тем в МУР продолжали поступать все новые материалы по хищениям орденов. На места аналогичных преступлений выезжали сотрудники, уточняли обстоятельства, привезли фотороботы, чем-то схожие с «термитами». Каждое новое сообщение по старым делам Уланов изучал со всей тщательностью. И был уверен, что выявил минимум семь однотипных эпизодов, начиная с 1980 года. Он изложил свои соображения Маслову: – Это точно серия… Смотрите, с 1982 года появляются парень с девушкой, которые похищают ордена в разных концах России. Представлялись по-разному. Она – Машей, Викой. Он – Сергеем, Алексеем. Притяжение имеют к Центральным регионам. Пока за ними три эпизода. А раньше, с 1980 года, есть еще четыре эпизода с аналогичным способом, но фигурирует в них только один молодой человек, по приметам схожий с нашим объектом. – То есть до 1982 года он работал один? – спросил Маслов. – Получается… И вот что интересно. Предмет хищения. Все как на подбор дорогие ордена: Красного Знамени на закрутке, Ленина, Золотая Звезда. По мелочам не размениваются. – Это что, наводку хорошую имели? – Думаю, они как-то узнают наверняка, где можно поживиться. – И твои соображения? – Есть идеи… – Есть мысль, и буду ее думать, – кивнул Маслов. – Так думай быстрее. А то этот висяк гирей к земле тянет, взлететь нам не дает. – Да знаю я. – Я знаю, что ты знаешь. Работай, Михайло. Еще не вечер. Наша галера только вышла в море… В кабинете без Лизы было пусто и неуютно. Кажется – сиди, работай, думай в свое удовольствие, в тишине и покое. Но ее общество не только скрашивало, но и располагало к работе, дискуссиям, версиям. Полдня Уланов пытался погрузиться в бумаги или слонялся без особого смысла по кабинету. Работа не клеилась. Он все пытался поймать какую-то витающую в воздухе мысль. – «И снится нам не рокот космодрома… – напел он под нос намертво привязавшуюся к нему новую песню ансамбля «Земляне», исполненную вчера по телевизору. – …не эта ледяная синева…» Он прошелся по кабинету. Остановился перед книжной полкой, на которой в ряд стояли толстые комментарии к уголовному и уголовно-процессуальному кодексам, неизвестно как оказавшийся здесь двадцать девятый том собрания сочинения Ленина и сборник Роберта Рождественского «Двести десять шагов».