Он знал, что Гетману нужно время, чтобы дозреть. Сейчас он затеет препирательства, торг, обязательно соврет. Нет, как хороший шашлык, допрашиваемый должен быть промаринован не менее суток… Глава 12 Ночью у Уланова страшно разболелся зуб. Хотелось лезть на стенку. Он еле дотерпел до утра и направился в ведомственную стоматологическую поликлинику. Там стоматолог сначала хотел ставить пломбу, но потом оставил эту мысль и с каким-то мрачным удовлетворением проинформировал: – Случай запущенный. Будем драть. Выдрать сразу не получилось, все кончилось небольшой операцией и несколькими шприцами обезболивающего, которое никак не хотело действовать. В результате следующий день Уланов трупом провалялся дома, изредка постанывая. Лежал бы и дальше, но дела не ждали. Утром, бледный, как вампир, он явился в кабинет. И узнал, что Гетман извел весь персонал ИВС призывами подать ему немедленно того самого муровца. Подать так подать. Уланов ждать не стал и тут же отправился в ИВС. От гонора Гетмана не осталось и следа. Показная неприступность и строгость ушли. Было заметно, что человек подавлен, дезориентирован и не знает, что делать. – Ну что, продолжим разговор? – спросил Уланов, приглашая Хмельницкого присаживаться. – Да, – кивнул тот, устраиваясь на краешке стула. – Насколько я понимаю, за то время, что мы не виделись, в вашей памяти произошли изменения к лучшему. – Ну как сказать, – замялся Гетман. – Я пытался вспомнить. Какие-то варианты. Могу попытаться помочь. Но… Даже не знаю. – А я все отлично знаю, – сказал Уланов. – Я сейчас ухожу. А вы остаетесь. – Но… – Времени нет у меня с вами возиться, Бронислав Анатольевич. Дел просто тьма. Вон, нужно материалы готовить на возбуждение в отношении вас дела о незаконных валютных операциях. А это бумаги, бумаги. Так что поймите меня. Гетман потупился. Потом поднял глаза: – Хорошо. Расскажу все. При одном условии. – Каком же? – Мы забываем о валютных операциях, – произнес Гетман, а потом добавил твердо: – Или так. Или никак. – Что же, такое возможно. Только при двух условиях. Первое – информация должна быть значима и действительно помочь нам. – Поможет. Непременно… – Второе – вы говорите все, как было. То, что играет против вас, в протокол не попадет. Останется между нами. Но я должен знать все. Гетман замялся, потом кивнул: – Принимаю. – Как на исповеди, Бронислав Анатольевич… Учтите, я увижу, когда вы начнете юлить и лукавить. Простите, но у вас это на лице написано. – Плохо вы меня знаете, – с прорезавшейся былой гордостью произнес Гетман. – И надеюсь, после нашего разговора ближе не узнать. Поговорим и разойдемся. К обоюдному удовольствию… Кто вам продал орден? – Роман Шушканов. Из Иваново. – Сказал, где взял? – Нет! – Бронислав Анатольевич, – укоризненно произнес Уланов. – Мы так не договаривались. – Да, я знал. – Гетман нервно сцепил пальцы, хрустнул ими, и у него будто сорвало вентиль. – Все я знал! И крал он для меня. Довольны? – Поподробнее. – Я с ним познакомился году в семьдесят девятом. Парень очень любил деньги. Фарцевал немного, за что его выгнали из Ивановского университета. Мне таскал какие-то не слишком дорогие монетки. И мечтал о большем. – И вы ему это большее предложили. – Был грех… Я ему сказал – что ты по копеечке хватаешь. Парень неглупый, обаятельный, можешь в доверие входить. Ветеранов много, которым уже о душе надо думать, а не о земном. Езжай к ним под видом журналиста. Отвлеки внимание и незаметненько орденок щипчиками от планок отцепи. За каждый по восемьсот-девятьсот рублей получишь… – И как? – спросил Уланов, прикидывая, сколько же народу этот паук научил такому незамысловатому способу личного обогащения. – Стахановец! Стал таскать чуть ли не каждую неделю то орден Ленина, то Звезду Героя. – И вы покупали? – Покупал я. Покупал. Может, не прав был, не знаю. Но сделанного не воротишь. – Он рассказывал вам, у кого брал награды? – Просто говорил – вот очередная партия железа, презент от ветеранской организации. И так все было ясно. – А после убийства адмирала Богатырева не приходил к вам? – Нет. Я уже несколько месяцев как прекратил с ним всяческое общение. – Почему? – Из-за ряда обстоятельств я завязал с орденами. И избавился даже от тех, что были в коллекции. Монеты – вот это мое, родное. А ордена меня всегда интересовали только в плане коммерции. – От такого гешефта отказались, – усмехнулся Уланов. – Были причины. Они к делу совершенно не относятся… Но с Романом я прервал отношения еще раньше. – Почему? – Он сильно изменился. Стал одержимым этим делом. – Что вы имеете в виду? – Общаясь с ним, я понял, что ему нравятся уже не столько деньги, сколько сам процесс их добычи. Он испытывал от этого радость. Вошел в раж. Такие люди слетают с тормозов. И увлекают за собой в пропасть окружающих… Я его стал просто бояться… – К кому он мог пойти со своим товаром? – Не знаю… Клуба фалеристов он боялся. Не думаю, что у него есть такой же честный и кредитоспособный покупатель, как я. Скорее всего у него с реализацией товара дело обстоит неважно. – То есть ордена Ушакова могут быть у него до сих пор? – Наверняка. Появись они на рынке, я бы знал. – Как? Вы же больше орденами не занимаетесь. – Не занимаюсь. Но знаю… Вы не представляете, сколько я всего знаю. – Не поделитесь знаниями? – Я честно выполнил договор? – Да. – Тогда, наверное, и взаимные претензии закончились. – Закончились… Только за подмосковные дела вам все равно отвечать придется. – Отвечу. Мне там вменяется заранее не обещанная скупка краденого. Я вытяну на условное наказание. С работой, правда, придется расстаться. Но я найду себя. Я всегда находил себя. Мне никогда не будет плохо, – будто восточную мантру прочитал Гетман. – Ну тогда успехов вам в ваших начинаниях… Может быть, еще и встретимся по работе, когда вы решите взять очередную коммерческую высоту. – Нет, товарищ капитан, – зло посмотрел на него Гетман. – Это вряд ли…