Я любил Виту. А Горецкий был одержим ею. Он дышал ею. И его горе сбивало меня с ног, оно парализовало меня. Закинув сумку на плечо, я повернулся к выходу. Стены начали давить на меня. Я стал задыхаться. И в этот момент я увидел Горецкого. Он зашел в зал в сопровождении других людей. Мощный, колоссальный, бесстрастный, как ледяная глыба. Сердце заныло от безысходной тоски. Я глубоко вдохнул и остановился. Горецкий смотрел прямо на меня. Его серые глаза были чернее океана перед цунами. Там скрывалась такая всеобъемлющая космическая пропасть, что кровь стыла в жилах. От ощущения нереальности у меня закружилась голова. А потом Горецкий будто включил кнопку «play» и, едва заметно кивнув мне, продолжил путь. КОНЕЦ