От меня остались только пропитанные болью клочья. - Мне надо идти, - хрипло выдохнул я, глядя широко распахнутыми глазами на лицо друга. Сглотнув, тот помотал головой. - Я не оставлю тебя одного, Рус. Ты же с собой что-нибудь сделаешь. Я медленно посмотрел в сторону морга. Там осталась моя веснушка. Вернее, ее неподвижное тело, которое я больше не смогу обнять. И я не мог это осознать. Это всё казалось не по-настоящему. - Мне надо идти, - упрямо повторил я, делая шаг назад. Олег потянулся за мной. - Нет, Рус. Глубоко вздохнув, я посмотрел другу в глаза. - Прости, брат. Олег даже не стал уворачиваться, когда я ударил его в лицо. Он просто тоскливо смотрел на меня и уже не делал попыток остановить. Еще один кинжал в пустоту, где когда-то было мое сердце. Развернувшись, я сорвался на бег. Легкие разрывало от потока воздуха. Я бежал. Бежал от себя. От сухих слов врача «Нам не удалось спасти вашу девушку. Ее сердце остановилось». От боли и отчаяния, которые в одну секунду выжгли все внутренности. Я был так близок к счастью. А теперь я в аду, которому нет конца. Я всё просрал. Рванув дверь машины на себя, я сел за руль и, нажав кнопку пуска, вдавил педаль газа до предела. Я исправлю. Я все исправлю. Эпилог Год спустя - Алекс, сегодня мне нужна твоя помощь в актовом зале, - посмотрела на меня кураторша. – Останешься после пары. Я с тяжелым вздохом кивнул. Сегодня весь универ стоял на ушах. А все потому, что к нам приезжал сам мэр. Он собирался выступить в актовом зале и пообщаться со студентами. Я планировал пропустить эту встречу, но спорить с преподавательницей все же не рискнул. Я и так был в ее черном списке. Забрав у кураторши пачку буклетов, я вышел из корпуса. Там меня уже ждал Егор. - Идем, - улыбнулся он, невзначай касаясь пальцами моей руки. Вздохнув, я кивнул. - Я раздам эти листовки, и мы сразу уйдем. - Тебе даже не интересно, о чем он будет говорить? – тихо спросил Егор, приноравливаясь к моему быстрому шагу. Я покосился на парня. - Это мэр. Он скажет только то, что мы хотим услышать. Егор уставился себе под ноги и до центрального корпуса мы дошли в полной тишине. Зал был забит под завязку. Нового мэра любили. Особенно студенты. Он сделал ставку на молодое поколение и всячески поддерживал школьников и студентов, открывая многочисленные образовательные фонды. В газетах писали, что причина в том, что новый мэр до недавнего времени и сам был преподавателем университета. Но я-то знал правду. Все, что делал Горецкий, было только из-за одного человека. И ее уже год не было в живых. *** Я раздавал буклеты с информацией об открытии нового кризисного центра против домашнего насилия и старался не смотреть на сцену. Я не разговаривал с Горецким с того самого дня, как сердце Виты перестало биться. Он вышел из морга, сел в машину и уехал. На похоронах Руслана не было. А через неделю СМИ взорвалось от страшной новости. Мэр зверски убит в собственном доме. Кто-то методично перерезал всю его охрану, а потом подверг изощренным пыткам самого хозяина. Все решили, что мэр связался с мафией, за что и поплатился. На мафию же скинули и смерть важной шишки из ФСБ. Его тело нашли закопанным в лесу. И по медицинским заключениям он был еще жив, когда его закапывали. Город гудел от ужаса. Но постепенно все забылось. И новый мэр пришелся всем по душе. Молодой, сильный, харизматичный. Но даже через экран телевизора я не мог смотреть Горецкому в глаза. От его немигающего взгляда мороз продирал кожу. Не удивлюсь, если он задорого продал душу дьяволу за возможность не чувствоватьничего. - Он здесь, - шепнул Егор, приобнимая меня за плечо. Мы встречались уже год, но знали об этом только самые близкие люди. - Значит пора валить, - решительно выдал я, засовывая оставшиеся листовки в сумку. Я не мог смотреть на Горецкого, не мог слышать его голос, не мог думать о том, что творилось у него внутри, когда веснушка бросила нас. Это было слишком тяжело.