Наконец судья Юй повернулась к Вэнди Уоллес. — Что там за история с этим помощником окружного прокурора… — она сверилась со своими записями. — Льюисом? — Никакой истории, ваша честь. Это обычная процедура — вызывать помощника окружного прокурора на все убийства. И этим помощником в тот день был Льюис. Может быть, кто-то отпросился из-за болей в животе или на свидание, а Льюис заступил на дежурство. Насколько мне известно, офис окружного прокурора не обязан предоставлять защите доказательства в виде графика дежурств сотрудников. — Вэнди Уоллес в этот раз опустила взгляд на Пола и посмотрела на него так, словно хотела испепелить. — Вся эта дискуссия в любом случае не представляет важности, — произнесла она, растягивая слова, а потом подошла к судье и протянула какой-то документ. — Большое жюри присяжных только что вернуло обвинительный акт против Зака Грейсона. Его обвиняют в убийстве первой степени[8], ставшем причиной смерти его супруги Аманды Грейсон. Я ожидала чего-то подобного и была готова. — Ваша честь, защита возражает против изменений в обвинительный акт. Подзащитному не предоставили возможности дать свидетельские показания. Это явное нарушение статьи 190.50 о привилегии на дачу показаний. Повод аннулировать обвинительный акт. Все это чистая правда. Это нарушение процессуальных правил, когда подзащитному не предоставляют возможности дать показания перед большим жюри, которое выдвигает обвинение. Причем нарушение настолько серьезное, что обвинительный акт может быть отозван. Может, у меня и нет опыта выступлений в суде штата, но я отлично выполнила домашнюю работу. К сожалению, я подготовилась и к возможному ответу Вэнди Уоллес, вот почему я уже понимала, что вряд ли смогу добиться своего. — Погодите-ка, так ваш клиент хочет дать свидетельские показания? — Вэнди Уоллес повернулась ко мне, слегка склонив голову набок. — Потому что мы с радостью отзовем обвинительный акт, чтобы заслушать его показания. Вот и оно. Разумеется, я не хотела, чтобы Зак давал свидетельские показания. Для подзащитного давать показания перед большим жюри, пусть даже он ни в чем не виноват, равносильно самоубийству. Во время заседаний большого жюри подзащитного подробно допрашивают в отсутствие судьи, в результате добиваясь массы различных свидетельств, которые потом с легкостью можно использовать в суде. Нетушки. Ни за что. Но стоило попытаться выдвинуть возражение. Обвинители, даже такие опытные, как Вэнди Уоллес, тоже допускают ошибки. — Так что же, советник, ваш клиент готов давать показания? — спросила судья Юй. Она знала, чем все закончится. Как и все мы. Это будет считаться нарушением только, если Зак и правда решит давать показания. — Нет, ваша честь. — Тогда обвинительный акт принимается. — Судья Юй бросила взгляд на Вэнди Уоллес. — Советник, если вы с вашей тактикой защиты еще раз приблизитесь к этой грани, я обвиню вас в неуважении к суду. — Ваша честь, убийство первой степени? — спросила я. — На каком основании? Убийство первой степени подразумевает преднамеренность, что идет вразрез с версией, которую только что выложила Вэнди — что преступление совершено на почве страсти. Очевидно, они могут раскручивать любую версию, какая им нравится, но если есть хоть малейший шанс, что я, заручившись поддержкой судьи Юй, могу использовать свои возражения, то я этим воспользуюсь. Что такого знает Вэнди Уоллес, чего не знаю я? — Как советнику хорошо известно, мы можем вносить корректировки в обвинительный акт, изменив убийство первой степени на убийство второй или даже на более легкое преступление, — без запинки ответила Вэнди Уоллес, фланируя обратно к своему столу. Мы знаем, что будет так, пока мы не решим, что будет как-то иначе. Подобную ментальную гимнастику допускала наша система правосудия. — Кроме того, мы вправе сейчас не делиться с защитой свидетельскими показаниями перед большим жюри. — Зато вы обязаны делиться своими доказательствами со мной, — резко вмешалась судья. Ей не нравилось давление со стороны Вэнди Уоллес даже больше, чем мне. К счастью, у нее имелись полномочия что-то с этим сделать. — Учитывая все происходящее здесь, думаю, вы можете обрисовать свою версию стороне защиты в общих чертах, так сказать, широкими мазками. Вэнди Уоллес и бровью не повела, а значит, доказательная база была уже куда весомее, чем мне известно. — Что ж, хорошо. Мы получили предварительное заключение экспертов, подтверждающее, что на орудии убийства отпечатки пальцев подозреваемого и кровь жертвы. Кроме того, у нас есть доказательства, что у Аманды Грейсон была внебрачная связь, что является достаточным мотивом для подзащитного убить свою жену. — Ваша честь, у обвинения нет доказательств супружеской измены, — запротестовала я в надежде, что Вэнди Уоллес назовет имя. Да, измена — доказательство того, что у Зака имелся мотив, но это может дать мне и другого возможного подозреваемого — любовника Аманды. Может, этот любовник и следил за ней? — Свидетельница видела, как Аманда Грейсон направилась «наверх» с любовником на секс-вечеринке, которую они с мистером Грейсоном посетили накануне ее смерти. И, как советник отлично знает, умысел необязательно подразумевает недели подготовки. Достаточно часов или даже минут. В этом Вэнди Уоллес определенно права. Но она явно знает, с кем именно Аманда была тем вечером, вот почему она не упоминает имени. Наверное, здесь слабое место ее версии. — Подзащитный отказывается указать свое местоположение на момент смерти. У нас есть мотив, возможность и физические доказательства того, что подзащитный связан с данным преступлением. Этого вполне хватит на обвинение в убийстве первой степени. Может быть, он расскажет, где он был, и мы все проясним. Зак клялся, что он гулял по Бруклин-Хайтс. Мод — алиби получше, пусть и с вытекающими из него же осложнениями. Но у меня пока что не было возможности поговорить об этом с Заком. Кроме того, если Вэнди Уоллес бросает мне наживку, я не клюну. Может, она уже знает о Мод и ждет, чтобы я что-то сказала? Но зачем? Так залога я для Зака не добьюсь. Алиби свидетельствует о виновности или невиновности, но не о том, может ли он сбежать. Правда была еще и в том, что за Амандой кто-то следил. Я могла сейчас рассказать об этом и надеяться, что судья Юй согласится с тем, что может существовать какой-то другой подозреваемый, однако это тоже не имело никакого отношения к залогу. Обвинение уже получило обвинительный акт, так что поезд покинул станцию. Мне нужно было сфокусироваться на конкретной задаче. — Ваша честь, можем ли мы вернуться к вопросу о залоге? — спросила я. Придется атаковать в лоб Вэнди Уоллес, больше мне ничего не остается. — Решение оставить моего клиента под стражей ошибочно и базируется на нарушениях со стороны обвинения. — Нарушениях? — Вэнди Уоллес холодно рассмеялась, но ничуть не смутилась. — Это абсурд. — Сторона обвинения намеренно предъявила судье фотографии с места убийства, которые не имеют отношения к вопросу залога по предъявленному обвинению. Изначально ошибочное решение по залогу нельзя оставлять в силе лишь потому, что прокуратура теперь вносит поправки в обвинение. Я боковым зрением увидела, что Пол кивает. Я проделала большую работу, подготавливая наши доводы. Судья Юй раздраженно выдохнула, а затем снова пролистала материалы дела, лежащие перед ней, хотя определенно уже ознакомилась с ними. — Тактика обвинения в этом деле определенно оставляет желать лучшего. Мне совершенно ясно, что мистера Грейсона не должны были оставлять в тюрьме, и у меня серьезные сомнения относительно тех обстоятельств, в которых произведен арест. — Судья Юй бросила взгляд на Вэнди Уоллес. — Однако я не могу помешать Штату вносить законные поправки в обвинительный акт. Именно это мы сейчас и сделаем. Давайте начнем сначала, прямо здесь, в моем зале суда. Я выслушаю доводы в пользу залога. Обвинение — убийство первой степени. — Судья Юй проявила щедрость, дав мне шанс. — Ваша честь, у моего клиента маленький сын, бизнес, тесные связи с местным комьюнити, — повторила я. — У него нет криминального прошлого и нет никаких доказательств, что он задумал побег. Нет никаких законных оснований, по которым Зака Грейсона не могут освободить под разумный залог. Это были лучшие доводы — четкие, основательные, прямые. К несчастью, положение было невыигрышным. — А какой залог считается «разумным» для такого мультимиллионера, как ваш клиент? — спросила Вэнди Уоллес. — Какую сумму в долларах он не захочет потерять? Ваша честь, сын Зака Грейсона в настоящий момент даже с ним не проживает. Он уже улетел в Калифорнию, его весьма кстати выслали из штата, чтобы мистер Грейсон мог забрать его по дороге. А две недели назад мистер Грейсон попросил свою помощницу посмотреть рейсы в Бразилию. В Бразилию? Какого хрена, Зак?! — Ваша честь, — повторила я. — Очевидно, что мистер Грейсон готов сдать свой паспорт. Сын мистера Грейсона Кейз давно отправился в летний лагерь, и эта поездка была запланирована задолго до гибели его матери. Его никто не высылал в Калифорнию после случившегося. А что касается билетов на международные рейсы, то мистер Грейсон часто путешествует по работе. — Кстати, о работе. У мистера Грейсона хватит денег, чтобы заплатить за частный самолет и прекрасный поддельный паспорт. У него есть на то все причины, учитывая, что ему грозит пожизненное за убийство жены, — сказала Вэнди Уоллес. Ее уверенность наводила ужас. — У него есть средства, чтобы сбежать, задумал он побег или нет, а та история с ордером говорит нам о Заке Грейсоне одно — он считает себя выше закона. Судья Юй помолчала минуту, размышляя. — Миссис Уоллес, я не одобряю ваш хитроумный маневр в отношении правосудия в этом деле. — Она подняла руку, когда Вэнди подалась вперед, чтобы высказать протест. — Но доступ к деньгам и отъезд сына представляют проблему. — Ваша честь, если привезти сына моего клиента обратно в Нью-Йорк, то непонятно, с кем он будет находиться. Мой клиент с женой только недавно переехали сюда. Нельзя его наказывать за то, что он хотел сделать как лучше для сына. А сейчас это означает пребывание у друзей семьи в Калифорнии. Опека. Вот что грозит Кейзу, если привезти его обратно, особенно если Заку вынесут приговор, если только родители Аше не захотят взять на себя заботы о Кейзе на постоянной основе. — Я понимаю. Но это представляет проблему, и не одну, — сказала судья Юй и кивнула, приняв решение. Она повернулась к протоколисту: — Для протокола: подзащитному должны засчитать все то время, что он пробыл за решеткой до и после изменения обвинительного акта. Подзащитный, Зак Грейсон, и дальше останется под стражей без возможности выйти под залог. С этими словами судья Юй ударила молотком, поднялась и удалилась к себе в кабинет. — Ну, по-другому и быть не могло, — сказал Пол, пока мы смотрели вслед судье Юй. — Ты все сделала правильно. Вэнди проплыла мимо, коснулась кончиками пальцев нашего стола, а затем наклонилась к Полу. Ее глаза горели огнем. Пол проделал впечатляющую работу, оставаясь совершенно спокойным. Он даже не моргнул. — Пошел. Ты. Пол. — И я рад тебя видеть, Вэнди. Она развернулась на своих тонких шпильках и поцокала вдоль прохода прочь из зала заседаний. — Она спит с этим помощником прокурора Льюисом уже несколько месяцев, — сообщил Пол. Мускулы челюсти напряглись. — Еще тот мудила. А еще он лет так на двадцать пять моложе и обо всем ей докладывает. Уверен, они лежали в постели, когда ей поступил звонок с сообщением, что наклевывается интересное дельце, которое заинтересует прессу. Она велела Льюису метнуться туда и посмотреть, не стоит ли ей засветиться. Вэнди всегда была такой: она стратегически мыслит, даже если речь о том, с кем трахаться. — Наконец он поднялся из-за стола. — В любом случае она знает, что я рассказал тебе про ее бойфренда. — И что теперь? — спросила я, засовывая бумаги в сумку. Это был риторический вопрос. — Вот что я тебе скажу. Вэнди умеет сочинять истории. Это ее фирменный стиль. У нее будет не хватать доказательств, зато история будет сочной, будет свободно течь, а жюри и уши развесит. Тебе нужна собственная история, причем чертовски хорошая. Я кивнула: — Ты добился того, что хотел от сегодняшнего визита в суд? Пол нахмурился. — Она наверняка в итоге позвонит мне, — сказал он. — Куда более важный вопрос, отвечу ли я на звонок. — Ответишь? — поинтересовалась я. Пол хмыкнул: — А сама как думаешь? Я прошла несколько кварталов от здания Бруклинского уголовного суда, где стоял шум и хаос, и оказалась в тихом усаженном деревьями районе куда более царственного Верховного суда округа Кинг. Я села на скамейку рядом со зданием, подальше от суетливых людских потоков во время обеденного перерыва. Несмотря на жаркое июльское солнце, в тени было на удивление прохладно. Надо готовиться к суду. Очевидный следующий шаг. Как бы меня ни раздражал Пол, но он был прав: если у нас и есть шанс выиграть процесс, то нужно представить суду куда более неотразимую историю. Версия обвинения: охлаждение между супругами, властный муж, секс-вечеринка, которая закончилась преступлением. В такое повествование жюри вполне может вонзить зубы. Мне нужно что-то не менее привлекательное, чтобы снова завладеть их вниманием. А еще лучше сразу предложить альтернативного подозреваемого, которого присяжные могли бы наказать. Преследователь Аманды — лучший кандидат, если я смогу выяснить, кто это был. А для этого мне нужно дочитать до конца последний дневник Аманды и молиться, чтобы она назвала там его имя. У меня зазвонил телефон. Я ожидала звонок от Сэма, но надеялась, что это Милли, хотя для получения каких-то результатов из лаборатории было еще слишком рано. Но на экране высветилось имя «Вик». Я собиралась уже было сбросить звонок, перенаправив в голосовую почту, когда мне пришло в голову, что, возможно, мне действительно сейчас нужен друг. — Привет! — сказала я. — Привет! — воскликнула Виктория. — Не могу поверить, что я тебя поймала! Как дела в крупной фирме? — Все странно, — сказала я без колебаний. Это самое честное, что я произносила за последние несколько недель. — Странно? — Вик шесть лет была партнером в одной из крупнейших юридических фирм, специализирующихся на сфере развлечений в Лос-Анджелесе, найдя сложный баланс между стабильностью крупной фирмы и интересной работой. — Думаю, получше некоторых других вариантов типа всяких там мучений. Несколько месяцев назад я сообщила Вик, что собираюсь уйти из прокуратуры, потому что мне нужды деньги на ЭКО или на усыновление. Я не могла заставить себя открыть ей правду. Хотя мы с Вик и были близкими подругами, но пьянство Сэма — мой грязный секрет. — Слушай, помнишь Зака Грейсона? — спросила я. — Эээ… — Она издала такой звук, словно бы пытается припомнить. — Нет. А должна? — Мы дружили на первом курсе. — Погоди, ты про того с бегающими глазками? Странный тип. — Да, это он. У него убили жену, полиция считает, что это он забил ее до смерти клюшкой для гольфа.