— Не могли бы вы вернуться на минутку, чтобы мы могли поговорить? Мы направились обратно в мой кабинет. — Знаете, я до сегодняшнего дня даже не смотрела на вашу карточку. Я даже не знала, что вы здесь работаете… — Мод махнула поверх плеча в сторону Глории. Я не представляла, откуда они могут быть знакомы, и, честно говоря, не хотела знать. Мне хотелось как можно быстрее выдворить Мод. — Я даже не была уверена, что офис открыт, но попытка не пытка. — Да, учитывая наш ненормированный рабочий день, нас несложно отыскать, — сказала я. Подразумевалось, что это прозвучит беспечно, но вышло скорее едко. Я включила свет в кабинете и поставила сумку. Мод слегка шатнуло, когда она села. — Ой, с вами все в порядке? — Да. Наверное, сахар, — слабо предположила она. — Я диабетик. Все будет нормально, но нет ли у вас какого-нибудь сока? — Конечно, — сказала я и метнулась к ближайшему автомату с закусками. Вернувшись, я протянула Мод небольшую бутылочку апельсинового сока. К счастью, ее лицо снова обрело краски. Меньше всего я хотела, чтобы она хлопнулась в обморок прямо у меня в кабинете. — Спасибо, — сказала Мод и сделала жадный глоток. — Мне кого-то вызвать? В идеале кого-то, кто заберет вас домой, чтобы не надо было продолжать беседу. Я уже решила, что не стану упоминать о галлюцинациях Аманды, пока не пойму, что вообще с этим делать. Но меня так и тянуло спросить Мод, раз уж она тут. Может, она что-то заметила. — Нет, все в порядке, — ответила она. — Вы сказали, что к вам приходили из прокуратуры, — осторожно начала я. — А вы не запомнили имя? — Все та же Вэнди Уоллес, — сказала Мод. — Она такая… грозная. Не самые плохие новости для Зака. Раз Вэнди решилась лично нанести визит, значит, она хоть немного, но обеспокоена своим делом. — А что именно она сказала? — Ну, я рассказала, что мы с Заком были вместе… — промямлила Мод, и теперь сразу становилось понятно, что она врет. — А она заявила, что если я скажу это под присягой, то она лично позаботится, чтобы меня на год упекли за решетку. — То есть она имеет в виду, что вы лжете. — Я постаралась выразиться дипломатично. — Видимо, да, — сказала Мод, хотя ее это не особенно утешило. — Но она еще упомянула о нашей вечеринке, мол, мы с Себом становимся соучастниками убийства. Она сказала, что родные Аманды засудят нас за причинение смерти по неосторожности. — Ну, для начала вы не можете считаться соучастниками преступления, поскольку вечеринка имела место до того, как она погибла. У Аманды нет родных, так что гражданский иск маловероятен. Вэнди Уоллес блефует. А что касается лжесвидетельства, то вы еще и присягу-то не давали, — сказала я, хотя и не сомневалась, что с радостью бы уцепилась за алиби от Мод, если бы не могла иначе освободиться от дела, хотя у меня и имелись неподтвержденные сомнения относительно правдивости ее слов. Вот в кого я превратилась благодаря Заку: согласна подстрекать свидетельницу к даче ложных показаний, даже не удостоверившись наверняка, что занимаюсь именно этим. — Так что пока вам не о чем беспокоиться. — Хорошо, — сказала Мод, но без особого облегчения. Когда она сжала губы, ее рот дрогнул. — Если честно, я тут из-за Себа. Себа? Если Аманда и впрямь отправилась с кем-то наверх, как предположила Вэнди Уоллес на слушаниях, мог ли это быть Себ? Он очень привлекателен, и они с Мод предположительно практикуют секс с другими партнерами. Это их вечеринка. Я подалась вперед и схватилась за край стола. — Что вы имеете в виду? На какое-то мгновение мне показалось, что Мод сейчас зарыдает, но она скривилась и закрыла глаза. Черт побери. Неужели Себ прикончил Аманду? Такое возможно? — Себ убедил меня, что нужно прийти и рассказать вам правду, — наконец произнесла она. Я схватилась за стол покрепче. — Я не была с Заком в тот вечер. — Ох. — Это было все, на что я способна. Мод только что лишила меня единственного, что у меня имелось в весьма небогатом арсенале защиты — алиби Зака. — Простите, — она говорила с неподдельной горечью. — Я пыталась… пыталась помочь. Знаю, это звучит смешно. Но я чувствовала свою ответственность из-за вечеринки и всего остального. Если честно, у меня серьезные проблемы с дочерью, так что я не в состоянии четко мыслить. Но Зак не убивал Аманду. Я уверена. Когда вы ко мне пришли, я подумала о бедняжке Кейзе. Аманда его обожала. Что с ним будет, если Зак окажется в тюрьме? Особенно если учесть, что у него нет родных? — Я не знаю, — сказала я. — Такой милый мальчик. — Мод прижала к губам дрожащий палец, покачала головой, ее глаза наполнились слезами. Наконец она сглотнула и попыталась собраться. — Мне жаль, что я усложнила вам задачу. Я никогда не прощу себя, если наврежу Кейзу. — Слушайте. — Мне стало ее жалко. Я не сомневалась, что она искренне беспокоится о Кейзе, и на ее фоне я выглядела плохим человеком, которого ребенок особо не заботит. Моя злость на Зака стерла существование Кейза. — Не переживайте. Ваше алиби нигде официально не запротоколировано. Так что его вполне можно отозвать без ущерба для дел. Я рада, что вы мне сказали. Иначе это бы все усложнило. Она кивала, потупившись, а потом наконец встала. — Прошу вас… насчет Кейза… если Зак… если ему потребуется какая помощь… Мы поможем. Мы сделаем для Кейза все, что в наших силах. — Я дам вам знать, — заверила я. — Спасибо, — сказала Мод. На миг мне показалось, что она собирается сказать что-то еще, но она лишь неуверенно улыбнулась и направилась к двери. Я забрала домой все по делу Зака — папку, полученную от государственного защитника, материалы защиты, предварительное ходатайство, то, что мне удалось накопать на Ксавье Линча, дневники Аманды, бумаги, касающиеся того давнишнего ордера, и документы, которые передала Милли. Я была полна решимости отыскать иголку в этом стогу. Иголку, которой я смогу заколоть самого Зака или же продырявить обвинения Вэнди Уоллес против него. Меня устроит любой исход. Нужна лишь ниточка. Я добралась до дома в одиннадцатом часу. В квартире было пусто, и я постаралась не думать, куда мог деться Сэм, и просто порадоваться, что его нет. Можно сколько угодно копаться в себе, но мне по силам иметь дело лишь с одной проблемой за раз, а сейчас самая насущная моя проблема — как вырваться из лап Зака. Я разложила все бумаги по делу Зака на полу в гостиной в надежде, что передо мной сама собой всплывет какая-то новая версия. Но разрозненные куски так и лежали там. Да, придется работать с дополнительными уликами, как только обвинение предаст огласке собственные наработки. Но я больше не могла угождать Заку. Я взяла дневник Аманды и снова его пролистала, пытаясь понять, как теперь читать его между строк, понимая, что ее отец и Кэролин мертвы. Описания звонков и молчания в трубке, те эпизоды, когда Аманде казалось, что ее кто-то преследует, были даны во всех подробностях. Они подходили под один шаблон. Звонили почти всегда днем, а слежка чудилась ей по вечерам. Неделя за неделей. Часто по средам и четвергам. Но какими бы подробными ни были описания, это могло быть отчасти ее галлюцинациями, хотя и странно, что плод воображения совпадал с такой вполне реалистичной моделью. Затем мой взгляд упал на карточку из цветочного магазина. Да, был же еще букет от анонима. Это не может быть фрагментом ее больных фантазий. Кто-то послал цветы. Необязательно тот, кто ее преследовал. Аманда была красивой женщиной, у нее могло быть сколько угодно «тайных воздыхателей», но цветы откуда-то взялись. Мог ли Зак разыгрывать эти преследования ради прикрытия? Не было ли это инсценировкой, чтобы потом убить ее и выйти сухим из воды? Я придумала страховку, когда отправилась побеседовать с Ксавье Линчем, но ведь смерть Аманды и правда должна была повлечь за собой крупные выплаты, и об этом стоило поразмыслить, особенно учитывая, как сильно Зак нуждался в деньгах для спасения своей компании. Я пожалела, что не показала фотографию Зака Мэтью из цветочного магазина. Он сказал, что у покупателя было круглое лицо. Мне кажется, у Зака оно как раз круглое. Даже одутловатое на самом-то деле. Как предположила Милли, Зак мог кому-то заплатить за убийство Аманды, и отпечаток на лестнице принадлежит киллеру. При мысли, что Зак нанял кого-то столь некомпетентного, в груди вспыхнула крошечная искорка удовлетворения. Я взяла конверт с материалами по тому ордеру, когда Зака задержали за подозрительное поведение, вытащила бумаги и на этот раз вчиталась. Теперь мне было несложно вообразить Зака, который препирается с копами много лет назад. Шестнадцатого апреля две тысячи седьмого года, как значилось в бумагах. Стоп. Дата прозвучала в голове звоночком. И тут до меня дошло. В тот день мы с Сэмом познакомились. Да ладно, Зак, ты серьезно? Я набрала в гугл-картах название улицы, где ошивался Зак. Как и ожидалось, синяя точка загорелась на углу улицы позади Риттенхауса, вычурного здания, где устроили вечеринку студенты-медики. Зака арестовали, поскольку он отказался покинуть то место, где ждал меня, следил за мной? Интересно, прятался ли Зак в тени в тот момент, когда мы с Сэмом впервые поцеловались? А что было бы, если бы полиция не выдворила Зака? Я поежилась, складывая в конверт бумаги, и взяла папку с результатами работы Милли, выудив результаты по отпечаткам и увеличенные фотографии того окровавленного следа, который Милли сфотографировала вечером, когда я ее вызвала в дом Грейсонов. На фотографии он выглядел совершенно безобидно, просто коричнево-красный завиток, едва заметный на темном металле. Но были и другие, куда более наглядные фотографии, которые Милли сделала, отойдя на пару шагов назад, снимки пропитанных кровью ступеней и стен, которые рассказывали гораздо более душераздирающую историю. Столько жестокости в обычно пустой комнате. Столько крови повсюду. Сила, с которой был нанесен удар. Ярость. Зак. Не исключено. Рядом со снимками с места преступления и анализом отпечатков пальцев лежал свод поисковых допросов, старые распечатки информации о Заке с сайта корпорации ЗАГ, данные о фонде, карты района, но, насколько я могла судить, никакой информации о новой компании Зака. Еще были заметки, сделанные рукой Милли. Похоже, она переговорила минимум с одним из патрульных. В верхней части листа было нацарапано большими буквами «НЕ ДЛЯ ПРОТОКОЛА», очевидно, чтобы повеселить его. Это был список свидетелей, с кем они успели пообщаться, с указанием даты. «Гости 02.07», а ниже список приглашенных. Я пролистала остальные документы в папке, и взгляд зацепился за предварительное заключение судмедэксперта (травма от удара тупым предметом), который Милли и Винни определенно раздобыли не совсем законными методами. Там значилось предполагаемое время смерти: между 22.00 и 23.00 в четверг второго июля? Второго июля был четверг? Я-то думала, что вечеринка была в субботу или в воскресенье. Но в пятницу третьего июля объявили выходной, поскольку День независимости выпал на субботу, так что можно было уйти в отрыв в четверг. С учетом выходных предъявление обвинения Заку вполне могли отложить до понедельника. Итак, вечеринка была в четверг. В позапрошлый четверг. В ту самую ужасную ночь, когда у Сэма был провал в памяти. Я заставила себя сосредоточиться, быстро пролистывая оставшиеся документы, задержавшись на описи личных вещей, которые также сделал судмедэксперт. Это был список одежды, обуви и аксессуаров, которые были на Аманде в день смерти, вместе с фотографией каждой из вещей: «Пара черных сандалий “Ив-Сен Лоран”, белые джинсы, белый топик, серебряные часы “Картье”, одна серебряная сережка». Я начала было читать следующий документ, анализ отпечатков, и тут кровь застучала в ушах. Погодите-ка… Я резко вернулась на предыдущую страницу. Одна серебряная сережка. Руки затряслись с ужасающей силой, мне стало сложно различать, что изображено на снимке. Но это была она — тонкая длинная сверкающая сережка из серебра. Я уже видела такую. Ну конечно. Ее близняшку, свернувшуюся змейкой на моей ладони. Я вспомнила Сэма, которого нашла в пятницу посреди гостиной. Он был весь в крови: руки, рубашка. Я тогда перепугалась, что муж серьезно ранен. Раз он покрыт кровью. Я вскочила, но успела сделать всего один шаг, как меня вывернуло наизнанку прямо на деревянный пол. Свидетельские показания перед большим жюри Джессика Ким вызвана в качестве свидетеля восьмого июля, подверглась допросу и дала следующие показания: Допрос проводит миссис Уоллес В: Миссис Ким, спасибо, что согласились дать свидетельские показания. О: Да. Пожалуйста. В: Вы, кажется, нервничаете. О: Ну да. Меня эта ситуация очень нервирует. В: Вам не о чем беспокоиться. Ваше поведение никто не собирается расследовать. О: Я не из-за этого нервничаю. Я не сделала ничего противозаконного. Но я слышала, что вы тут творите. Мои друзья уже давали показания. Мы же все друг друга знаем, а вы пытаетесь нас смутить. В: Наверное, стоит продолжить. О: Ага. Давайте.