Мотор крутится вхолостую, из выхлопной трубы вырывается синий дым. И мама говорит: — Поэтому стой спокойно и не выводи меня из себя, а то я точно тебя отшлепаю. И уж конечно, этот маленький вредина заслужил, чтобы его отшлепали. Все, что с ним происходит, — это все справедливо. Так ему и надо, сопливому придурку, который действительно верит, что все обязательно станет лучше. Когда-нибудь в будущем. Если ты будешь упорно работать. Если ты будешь прилежно учиться. И быстро бегать. Все будет хорошо, и ты непременно чего-то добьешься. Резкий порыв ветра — сухой и колючий снег обрушивается с деревьев. Снежинки колют уши и щеки. Снежинки тают между шнурками ботинок. — Вот увидишь, — говорит мама, — это стоит того, чтобы немножечко пострадать. Это будет история, которую он будет рассказывать своему сыну. Когда-нибудь. Та девушка из Древней Греции, говорит мама, она больше не видела своего возлюбленного. Никогда. И глупый мальчик действительно верит, что картина, скульптура или история и вправду способны заменить тебе человека, которого ты любишь. И мама говорит: — У тебя еще все впереди. В это трудно поверить, но глупенький маленький мальчик — ленивый, смешной и нелепый — просто стоит и дрожит от холода, щурясь при свете фар, и ни капельки не сомневается, что у него все будет хорошо. Когда-нибудь в будущем. Он пока еще не понимает и поймет еще очень не скоро, что надежда — это просто очередной переходный период, который надо перерасти. Он верит, что это возможно — создать что-то такое, что останется на века. Теперь при одном только воспоминании об этом он себя чувствует идиотом. Удивительно даже, как он прожил так долго. Так что если вы собираетесь это читать, то не надо. В этой истории не будет доброго, смелого, преданного героя. Герой этой истории — не тот человек, в которого можно влюбиться. Просто для сведения: то, что вы собрались читать, — это жесткая и безжалостная история закоренелого наркомана. Потому что почти во всех реабилитационных программах, рассчитанных на двенадцать ступеней, четвертым пунктом стоит задание описать свою жизнь. Во всех подробностях. Каждый срыв, каждый проступок, каждая гадость, которую ты сотворил, — надо все это записывать. Полная опись твоих грехов. Таким образом, ты их как бы осознаешь. Для себя. И потом вроде как больше не повторяешь. По крайней мере пытаешься не повторить. Подобные программы существуют для алкоголиков, наркоманов, обжор и людей, страдающих секс-зависимостью. Одержимых сексом. Таким образом, у вас всегда есть возможность вернуться в прошлое — к самым поганым моментам из вашей жизни. Потому что считается: тот, кто не помнит своего прошлого, обречен повторять его вновь и вновь. Так что, если вы все-таки это читаете… сказать по правде, это не вашего ума дело. Тот глупый маленький мальчик, та холодная ночь, все это — очередная бредятина, чтобы было о чем подумать во время секса. Чтобы подольше не кончить. Ну, то есть если вы парень. Тот мелкий засранец, которому мама сказала: — Еще немножко, совсем чуть-чуть. Потерпи. Постарайся не двигаться. Постарайся, и все будет хорошо. Как же. Мама сказала: — Когда-нибудь ты поймешь, что оно того стоило. Я обещаю. И маленький глупенький дурачок, самый противный на свете мальчишка, просто стоял полуголый в снегу, и дрожал мелкой дрожью, и действительно верил, что кто-то и вправду может пообещать что-то настолько несбыточное. Так что если вы думаете, будто вас это спасет… Будто и вправду есть что-то, что вас спасет… Это было последнее предупреждение. Глава 2 Когда я добираюсь до церкви, на улице уже темно. Начинается дождь. Нико ждет у боковой двери, чтобы кто-нибудь ей открыл. Она зябко поеживается. На улице холодно. — Вот, подержи пока, — говорит она и сует мне в руку теплый комочек шелка. Она говорит: — У меня нет карманов. На ней — короткое полупальто из поддельной оранжевой замши с ярко-оранжевым меховым воротником. Из-под пальто выбивается подол платья в цветочном узоре. Ноги голые, без колготок. Она поднимается по ступенькам, неловко ступая в своих черных туфлях на высоченных шпильках. Тряпочка, которую она мне дала, теплая и влажная. Это ее трусики. И она улыбается. Внутри, за стеклянной дверью, какая-то женщина возит шваброй по полу. Нико стучит в стекло и показывает на часы у себя на руке. Женщина окунает швабру в ведро. Потом вытаскивает, отжимает, прислоняет к двери и лезет в карман за ключами. Отпирает нам дверь, кричит через стекло: — Ваша группа сегодня в комнате 234. В классе воскресной школы. Народ уже собирается. Подъезжают машины, люди поднимаются по ступеням. Я убираю трусики Нико в карман. Все с нами здороваются, мы здороваемся со всеми. Верьте или не верьте, но вы всех их знаете. Эти люди — живые легенды. Все эти мужчины и женщины — вы про них слышали. Не могли не слышать. В 1950-х одна ведущая компания по производству пылесосов внесла небольшое усовершенствование в дизайн. Они поместили в сосущий шланг маленький вращающийся пропеллер с остро заточенными лопастями — на расстоянии в несколько дюймов от края. Идея была такая: входящий воздух вращает пропеллер, и он разрезает нитки, собачью-кошачью шерсть и вообще всякий мусор, который может забить шланг. Да, идея была неплохая. А что из нее получилось? Многим из этих мужчин пришлось обращаться в травмопункт с покалеченным членом. Во всяком случае, так говорят. Или вот еще старая городская легенда про симпатичную домохозяйку, которой друзья и родные решили устроить сюрприз на день рождения. Они все потихонечку собрались в дальней комнате, а когда всей толпой завалились в гостиную с криками «С днем рождения!», они обнаружили, что виновница торжества лежит полуголая на диване, а собачка — любимица всей семьи — лижет ее между ног, где намазано арахисовым маслом… Так вот, это было на самом деле. Или та легендарная тетка, которая обожала делать парням минет, когда они за рулем, только однажды ее кавалер потерял управление и так резко вдарил по тормозам, что она откусила ему половину. Я лично знаю обоих. Все эти мужчины и женщины — они все здесь. Именно из-за них в каждом травмопункте среди хирургических инструментов обязательно есть дрель с алмазным сверлом. Чтобы просверливать дырки в толстых донышках стеклянных бутылок из-под шампанского или содовой. Потому что пока не просверлишь дырку, бутылку не вынуть — из-за давления. Люди приходят в травмопункт среди ночи и заявляют, что оступились и упали прямо на кабачок, или на лампочку, или на куклу Барби, или на бильярдный шар, или на домашнюю крысу, которая так некстати подвернулась под ноги. Смотри также: бильярдный кий. Смотри также: плюшевый хомячок. Они постоянно поскальзываются в душе и садятся точнехонько задницей на густо смазанный жирным кремом бутылечек с шампунем. Вечно на них нападают на улице извращенцы-маньяки и насилуют их посредством свечей, бейсбольных мячей, сваренных вкрутую яиц, электрических фонариков и отверток, которые теперь надо вынуть. Я знаком с несколькими парнями, которые застревали в сливных отверстиях своих джакузи. Уже в коридоре, на полпути к комнате 234, Нико отводит меня в сторонку — к стене. Дожидается, пока мимо нас не пройдут какие-то люди, и говорит: — Я знаю здесь одно место, куда можно пойти. Все остальные заходят в класс воскресной школы, и Нико улыбается им вслед. Вертит пальцем у виска — международный жест, означающий «вот придурки», — и говорит: — Неудачники. Она тащит меня к двери, на которой написано «Ж». Среди народа, который заходит сейчас в комнату 234, есть подложные врачи, которые любят подробно расспрашивать четырнадцатилетних школьниц о том, как выглядит их влагалище. Есть среди них одна девушка из группы поддержки школьной спортивной команды, у которой однажды раздуло живот, и врачи выкачали из нее фунт спермы. Ее зовут Лу-Энн. Парня, который, сидючи в кинотеатре, засунул член в дырку в коробке с попкорном, где оный член благополучно застрял, зовут Стив, и сейчас он сидит за разрисованной партой в классе воскресной школы, втиснув свою скорбную задницу в детский пластиковый стульчик. Все эти люди, которых вы воспринимаете как анекдотических персонажей. Вам смешно? Ну так смейтесь. Все они — самые настоящие сексуальные маньяки. Все эти люди, которых вы воспринимаете как выдуманных героев, — они настоящие. У каждого есть лицо и имя. Семья и работа. Университетский диплом и досье арестов. В женском туалете Нико тянет меня на холодный кафельный пол, присаживается надо мной на корточки и вынимает мое это самое из штанов. Свободной рукой она приподнимает мне голову и впивается губами мне в губы. Ее язык бьется у меня во рту. Большим пальцем она размазывает смазку по моей головке. Я уже возбужден и готов. Она стягивает мои джинсы на бедра. Приподнимает подол своего цветастого платья. Ее глаза закрыты, голова слегка запрокинута. Она садится на меня верхом и что-то шепчет, уткнувшись губами мне в шею.