– Почему же тогда твой английский так хорош? — Наконец вмешивается Софи. Это моя девочка. Я разражаюсь смехом. – У меня почти нет акцента, потому что я училась в американской школе. – У тебя небольшой акцент. Но это мило, – говорит Ноа. Мои щеки горят от его комментария. Мило? С каких это пор это слово слетает с губ Ноа Слейда? Широко раскрытые глаза Софи встречаются с моими. Джакс и Лиам уставились на Ноа. Даже Ноа выглядит удивленным тем, что вылетело из его уст, в то время как другая рука проводит по его волосам. Кто-то должен рассказать ему о его заметном тике, потому что это выдает его. Мы продолжаем разговор, как будто Ноа не вел себя крайне неадекватно. Я предпочитаю не обращать внимания на то, что он сказал, предпочитая свои обычные методы игнорирования всему, что связано с Ноа. Если это заставляет мое сердце биться, а бедра сжиматься, я делаю вид, что этого не было. Работает как заклинание. По крайней мере, до этих пор, во время нашего пребывания на разных остановках в расписании При, за исключением того, что мы никогда не оказывались так близко друг к другу. Мускулистое бедро прижимается к моему под столом, его существование становится известным, когда по моей ноге пробегает гул энергии. Его близость затуманивает мой мозг. Я сжимаю бедра, наполовину, чтобы избежать его, наполовину, чтобы облегчить боль, которая возникает всякий раз, когда он приближается ко мне. Каждый день я убеждаю себя, что мне не нужен в жизни такой человек, как он - парень, который разбивает сердца в качестве развлечения. Я предпочитаю все упрощать и избегать проблем. Назовите это шестым чувством или углубленным поиском в Google. Я все еще сожалею об этом, потому что ничего хорошего не выходит из того, что я проверяю известных людей в Интернете. Мы продолжаем наш ужин. Ноа заказывает что-нибудь поесть, когда нам приносят закуски. В этот момент Джакс и Лиам отказываются от идеи двойного свидания, что приносит мне облегчение. Лиам оплачивает чек в конце нашего ужина. Я могу только представить, насколько дорогое это место, хотя я заказала что-то дешевое в меню. Общение с парнями, которые зарабатывают за год больше денег, чем я рассчитываю заработать за всю жизнь, вызывает у меня дискомфорт. Ноа неожиданно обнимает меня за талию, пока мы ждем водителя, который заберет нас с парковки. Мое тело вздрагивает от соприкосновения наших тел, прижимающихся друг к другу. Что на него сегодня нашло? В тот момент, когда я думаю, что поняла его, он делает что-то вроде этого, переключая игру на меня. – Мы с Майей можем вернуться вместе, так как остановились в одном отеле. – Его рука собственнически скользит по моему животу, удерживая меня в заложниках. Мне это нравится так же сильно, как я ненавижу это. Мое тело пытается отодвинуться от него, но я останавливаюсь, как только моя задница трется о его переднюю часть. Я решаю не обращать внимания на выпуклость, которую я чувствую, прижимаясь к нему. Нет. Не сегодня, сатана. Перестань меня искушать. – Какая замечательная идея. Могу я присоединиться? Я тоже там остановилась. – Софи подходит к нам, ее зеленые глаза насмешливо смотрят на меня. Руки Ноа сжимают меня, прежде чем он отпускает. Софи подмигивает мне, и я бы обняла ее, если бы это не привлекло к нам внимания. Лиам хихикает. – Пытаешься убежать от меня? Это не считается свиданием, благодаря Ноа и его любви к тому, чтобы все испортить. Пари есть пари. Если только… ты хочешь отказаться? Что мы говорили о цене для того, кто уйдет? Я не могу вспомнить. Может быть, мы можем проверить твой список. О-о. Лиам не похож на человека, который легко отпустит Софи. Джакс и Ноа выглядят смущенными при упоминании списка, но ноздри Софи раздуваются, когда она замалчивает информацию. – Ммм, мне не нужны деньги, чтобы быть честной. Я не сдаюсь. – Она быстро прощается, прежде чем выйти на улицу. – Спасибо за ужин. Нам придется сделать это в другой раз. – Я быстро обнимаю Лиама и Джакса. – Ни хрена подобного, – Ноа произносит это достаточно тихо, чтобы только я могла услышать. Я качаю головой и ухожу, чтобы присоединиться к Софи в машине. Эта ночь прошла не совсем так, как я думала. 12 НОА Я провожу время, отдыхая на площадке Бандини после успешной квалификации. Послеполуденное солнце Барселоны согревает мою кожу, когда я лежу на диване с видом на океан, голубые волны накатывают на песчаный берег, а над головой летают птицы. Это чистое совпадение, когда семья Алаторре появляется на площадке. Я пользуюсь возможностью понаблюдать, как Майя и Сантьяго общаются со своими родителями, любопытствуя, какова их динамика с людьми, которые их вырастили. Что-то тяжелое давит на мои легкие при мысли о том, что у меня нет семьи, поддерживающей меня на гонках. Должно быть, приятно провести выходные с людьми, которых ты любишь. У меня такого никогда не было. Мой отец обычно появляется на воскресных гонках и уходит после того, как я занимаю место на подиуме. Он не хочет присоединяться ко мне на разных мероприятиях, отказываясь от ужина после гонок, если ему что-то не нужно. Манипулятивный ублюдок. Моя мать также разочаровывает меня, недавно обратившись ко мне с просьбой, достать ей билеты для нее и ее друзей на При. Обычное дерьмо от них обоих. Мама Майи выглядит как более взрослая версия своей дочери, что позволяет легко понять, откуда у Майи такая привлекательная внешность. Ее отец носит экипировку Бандини и постоянно улыбается, в то время как его седые волосы выглядывают из-под алой кепки. Похоже, их родителям нравится опыт участия в Формуле-1. Мне трудно игнорировать укол ревности, кружащийся в моей груди, смешиваясь с печалью и тоской – нежелательное чувство, которое я хочу оттолкнуть. Семья Майи кажется простой, но очень счастливой, поэтому трудно не заметить, как я рос с дрянным отцом и отсутствующей матерью. И это раздражает меня, потому что я никогда не хотел ничего, кроме внимания, – чего-то фундаментального, но все же отнятого у меня. Заурядность Алаторре и мои дерьмовые мысли поместили меня в негативное ментальное пространство. Мой хмурый взгляд превращается в улыбку при виде приближающейся ко мне Майи. Ее каштановые волосы собраны в обычный хвост, который я люблю стягивать, удерживаемый резинкой, вместе с рваным комбинезоном и белым топом. Я не упускаю намека на декольте. Этот наряд выглядел бы нелепо на ком угодно, но Майя достаточно чувственна, чтобы справиться с ним. Развратная девчонка девяностых, ухмыляющаяся мне. – Эй, не хочешь познакомиться с моими родителями? Они несколько раз спрашивали о тебе, желая знать, с кем Санти приходится соревноваться каждую неделю. – Она сосредотачивается на своих ногах, рассеянно разгребая невидимую грязь кроссовкой. Если это вызовет улыбку на твоем лице... конечно, почему бы и нет. Я встаю и представляюсь. Ее мать притягивает меня к себе и неожиданно обнимает, показывая, какие испанцы трогательные. – Майя так хорошо о тебе отзывается. Это было очень мило с твоей стороны помочь ей с видео. Не то, что я ожидал услышать из ее уст. Майя говорит хорошие вещи? Я смотрю на девушку, которую в последнее время не могу выбросить из головы. Ее лицо краснеет, когда она снова смотрит на свои кроссовки, отчего моя маленькая улыбка превращается в широкую ухмылку. – Это не проблема. Мне было весело помогать ей. – Ей повезло, что ты рядом. Тем более что она совсем одна, когда Санти занят. Мы говорим ему, что он слишком много работает. Сомневаюсь, что ее мать была бы такого же мнения обо мне, если бы знала хотя бы половину того, что я думаю о ее дочери. Ее отец смотрит на меня так, словно хочет оценить меня изнутри. Он ведет себя так, будто может прочитать выражение моего лица, его пристальный взгляд и глубокие карие глаза заставляют меня неловко поежиться. – Позаботься о моей маленькой девочке. – Скрытый смысл наполняет его заявление. Я не пытаюсь залезть в штаны его дочери, я просто много думаю об этом. Но я вел себя уважительно по сравнению с тем, как я веду себя с девушками, которых хочу трахнуть. Он должен быть благодарен. Назовите меня титулованным придурком. Мне плевать. – Санти не тот, кто нуждается в помощи, потому что он всегда был нашим хорошим ребенком. Майя же, наоборот, – ее мать убирает выбившуюся прядь волос с лица Майи, – проблемная. Но в хорошем смысле – с таким большим сердцем. Она немного бунтарка, как и ее отец. – Мама Майи улыбается мужу с любовью и нежностью. Я усмехаюсь. – Что это за хорошие проблемы? Мне любопытно, как я смогу продать это своей пиар-команде, когда снова напортачу. – У нее всегда добрые намерения, но иногда они не достигают цели. В целом, она лучшая дочь, о которой только можно мечтать. – Мама Майи смотрит на меня с теплотой, которая может быть только у матери. – Мама, – стонет Майя. – Перестань говорить так, будто меня здесь нет. – Ее медово-карие глаза смотрят на меня впервые за долгое время. – Не обращай на нее внимания. Она любит рассказывать нелепые истории. – Ты знаешь, что она воровала картинг Санти и каталась на нем по окрестностям? Ей было всего пять лет. Санти взорвался, когда она наклеила на руль пару наклеек с единорогами. Я едва сдерживаю смех, когда Майя трет лицо, прячась за маленькими руками. – Фу, не самый удачный момент. Санти злился на меня неделями. – Губы Майи опускаются. – Тебе нравился картинг? – Я дергаю ее за хвост, чтобы привлечь внимание. Санти прищуривается, глядя на мою руку, в то время как ее отец хмуро смотрит на меня. Сообщение получено. – Я занималась этим несколько раз на стороне, но это больше нравилось Санти. Мне нравилось делать все, что он делал, включая избиение мальчиков его возраста. – Она улыбается мне. Черт побери, моя грудь сжимается от ее улыбки, – доказательство того, как сильно я в последнее время на них западаю. – А как насчет того случая, когда она пыталась подделать свой табель успеваемости в средней школе? – Санти не может сдержать своего веселья. Щеки Майи превращаются в два ярко-красных пятна. – Майя Алаторре, ты прожила жизнь, ожесточенную преступлениями? – Я насмехаюсь. – О, я помню это с тех пор, как ее мать заставила меня наказать ее после. Всегда проваливалась на дисциплине. Она действительно достала свой табель успеваемости из почтового ящика и попыталась зачеркнуть свою оценку за плохое поведение. Она запечатала конверт с помощью отпаривателя, прежде чем положить его обратно. Если бы мы не были так злы, то были бы впечатлены. Она плакала, когда я забрал ее мобильный телефон на неделю. – Ее отец присоединяется к веселью. Майя смотрит куда угодно, только не на меня. – Вы, ребята, буквально самые худшие. Санти, если ты будешь продолжать в том же духе, я расскажу маме и папе о том, как ты в четырнадцать лет сел за руль их машины, потому что хотел поесть пончики на улице. О, черт. Судя по выражению лиц ее родителей, они ничего не знали об этой истории. Заявление Майи заставило Сантьяго замолчать быстрее, чем я когда-либо мог. Он поднимает руки в притворной капитуляции. – Перемирие. Не нужно так грязно противостоять. Мысль о том, что Майя грязно противостоит, соблазняет меня. Черт. Я прогоняю эти мысли, решив сосредоточиться на нормальном разговоре с родителями моего товарища по команде. В конце концов, мы все хорошо проводим время вместе, пока мой отец не появляется на площадке, коварный, как змея, с достаточным количеством яда. Я удивлен, что он появился раньше, чем в день гонки, – редкость, которая заставляет меня сожалеть о том, что я умело избегал его телефонных звонков в течение двух дней. Время, которое мы проводим порознь, никогда не кажется достаточно долгим. Холодные глаза смотрят на меня, два голубых глаза, такие же манящие, как погружение с головой в Северный Ледовитый океан. Его темные волосы зачесаны назад, а костюм идеально отутюжен и не имеет ни единой складки. Другим он кажется приветливым, но его обманчивость скрывает всю тьму, кипящую под его кожей. Майя с любопытством смотрит на него. Мой отец игнорирует ее семью, проходя мимо них, даже не взглянув. Он подходит поприветствовать меня, похлопывает по спине и делает вид, что рад меня видеть. Николас Слейд не мог бы дать меньше дерьма, даже если бы попытался. Но поскольку он заботится о шоу и своем имидже, моя жизнь действует как побочный проект, чтобы он не разлагался на пенсии.