И вообще, — я сунул альбом обратно в сейф: — Не хочешь быть нумизматом, не надо. Я тебе завтра занесу деньги, даже без учета десяти процентов. Мне СКВ самому пригодится. — Кто? — СКВ- свободно конвертируемая валюта. Через полгода эти бумажки еще дороже станут, и на них можно будет хоть что купить, хоть машину, хоть квартиру. Давай решай — марки себе забираешь или мне рубли тебе отдать? — паша, давай лучше рубли мне верни, если можно. И, десять процентов забирай, я ничего против не скажу, ты и так столько для меня сделал. — Как скажешь Рита, насильно мил не будешь. Значит, завтра жди, принесу тебе деньги домой. — Ладно, Паша, спасибо тебе за все. Я еще с мыслями собраться не могу, но потом я тебя отблагодарю за все, что ты сделал. — Пока, пока, иди, а то мне хоть что-то надо сделать сегодня. Рита быстро ушла, чтобы, к моему удивлению, через пять минут вернуться обратно. — Ты что пришла, случилось что-то? Бумаги я вроде бы тебе все отдал… — я заглянул под столик, желая убедится, что ни одна, Риткина бумажка, не упала на пол. — Паша, проводи меня на улицу, пожалуйста? — Зачем? Тебя что, не выпускают? — Не знаю. Я дошла до выхода, увидела ваших на крыльце и побоялась дальше идти. Проводи меня, пожалуйста, хотя бы до угла. Вечером, после развода, я вынужден был задержаться — завтра был крайний срок сдачи отчета за месяц в Информационный центр областного УВД, надо было сверить все цифры. О том, что дома, в тесной квартире, бесится засидевшийся взаперти Демон, я не беспокоился — на размеренной, бумажной работе в новой должности, я обленился, позволяя себе в обед уходить с работы чуть пораньше, а возвращаться с обеда чуть попозже, успевая в обед выпить чашку кофе с бутербродом и выгулять счастливого пса. Все равно, телефон ко мне в подземелье, так и не протянули. Связисту этого было не надо, а мне тем более. Зато о моем наличии руководство вспоминало только в самом крайнем случае. Не торопясь, я вышел из отдела, потрепался с помощником дежурного, курившим на крыльце и пошел по вечерним улицам, полных легко одетых девушек с высокими, залитыми лаком начесами. Очевидно, зараза Маргарита, все-таки завела меня своими спортивным костюмом в варианте топлесс, так как минут через пять я понял, что ноги несут меня в сторону дома Светланы. С Маргаритой заниматься излишествами в тесноте кабинета был не вариант. Во-первых, я ей не доверял ни на грош, мало ли что у нее там вертится в голове после двух месяцев, проведенных в тесной вонючей камере, с затянутых частой сеткой, маленьким окошком. Это сейчас она меня уверяет в вечной благодарности за то, что я, долго и аккуратно обрабатывая глубоко беременную следователя Калинкину Марину Евгеньевну, сумел вытащить Риту из камеры. А о чем она на самом деле думает — угадать я не берусь. Пока я шел по улице Первого вождя, а затем по улице Октябрьского переворота, на улицы города, незаметно, опустились сумерки. Светлана жила на самом края Тихого центра, в обычной пятиэтажной хрущевке, границей двора упирающимся с насыпь железнодорожных путей. Думая, о том, из какой закачки лучше взять деньги, чтобы завтра рассчитаться с недоверчивой Маргаритой, я, автоматически перебирая ногами, поднялся на второй этаж плохо освещенного подъезда, когда замер, еще не понимая причины заморозившей меня тревоги. Где-то наверху негромко разговаривали несколько человек. Судя по звуком, одним из участников дискуссии, была женщина. Знакомый мне уже писк-всхлип очень напоминал мне звуки, иногда издаваемые выпускницей торгового института Светланой. Я прислушался. Совокупность звуков привела меня к мысли, что Свету еще не насилуют, но вероятность покушения на ее половую неприкосновенность, весьма велика. Первым моим порывом было желание бросится наверх, где на пятом этаже, как в башне из слоновой кости, жила знакомая мне принцесса. О том, что судя по всему, мужчин на верху двое, я не думал, как ни будь вопрос бы разрешился. Но, перед тем как разразится слоновьим топотом по бетонным ступеням, я решил еще немного послушать — вдруг там с девушкой разговаривают не банальные бандиты, а счастливый соперник. — Ты, коза не думай, что мы завтра к тебе придем, а ты нюни распустишь, опять скажешь, что денег нет, и мы пойдем. Береза на зоне в очко два куска проиграл, сказал с хрусты с тебя получить. Если завтра денег не будет, то счетчик включится, а мы тебя в очко простимулируем, чтобы деньги быстрее искала. Услышал меня? Судя по сдавленному писку, Светлана своих собеседников, услышала. — Ну если услышала, мы пошли, с тобой не прощаемся. Вверху раздался перестук ног, быстро спускающихся людей, одновременно хлопнула дверь — очевидно, Светлана стремилась скорее оказаться в квартире. Я, стараясь не топать, бросился вниз, выскочил из подъезда, придержав входную дверь, и, уже не скрываясь, бросился за дом. Через пару минут Светины визитеры также вышли из подъезда и двинулись, через железнодорожные пути и небольшой тоннель, в сторону улицы Заводской. Глава 3 Июнь одна тысяча девятьсот девяносто первого года. Впереди двигался невысокий сухой мужчина, с венчиком седых, коротких волос сзади. Темные брюки, серая ветровка, несмотря на жару, движения плавные и экономные. На вскидку я бы дал мужику лет пятьдесят, пятьдесят пять. Чуть позади, суетливо забегая то справа, то слева, дерганной, скачущей походкой передвигался совсем молодой пацан, с длинными, кудрявыми волосами до плеч, расклешенных брюках и рубашке дурацкого розового цвета, с большим отложным воротником. Мужчины быстро перебежали улицу Заводскую на запрещающий сигнал светофора, с трудом разминувшись с кислотно-зеленой «Колхидой», с трудом прущей куда-то полуприцеп с двумя бетонными панелями, в Городе, по инерции, еще строилось кое-какое бесплатное жилье. Молодой еще грозил кулаком в хвост разразившейся клаксоном «Колхиде», пожило же спокойно выкинул руку вперед. Я, стоящий в тени у здания какой-то из бесчисленных контор, очень сильно загрустил, в очередной раз пожалев, свою машину я оставил на стоянке напротив РОВД. Сейчас эти ребята, «голосующие» на обочине, сядут в салон какому-нибудь любителю подзаработать и ускользнут от меня. Хотелось подобраться поближе, чтобы хотя бы запомнить номер машины, что подхватит этих двух человек, но если я выйду из своего укрытия, то я смогу оставаться напротив «голосующих» мужчин не более пары минут, пока перехожу дорогу, дальше мне придется куда то идти, а никаких укрытий поблизости нет. Пока я раздумывал, что делать дальше, на перекрестке затормозила салатного цвета «Волга» с черными «шашечками» на передней двери. Пожилой склонился в водительскому окошку, одновременно я вышел из-за угла и двинулся через дорогу. Я просчитался. Номер такси я разглядел и запомнил, только два интересующих меня человека никуда не поехали. Таксист вышел из кабины, открыл багажник. Я продолжал идти через дорогу, делая вид, что любуюсь огоньками на водной глади совсем недалекой от нас Реки. Три человека замерли над поднятым багажником «волги», подозрительно глядя на меня. Мазнув по замершим и замолчавшим мужикам равнодушным взглядом, я заметил с десяток, переложенных тряпками, бутылок, занимающих треть огромного багажника, и не сбиваясь с шага, двинулся вдоль Фабричной в сторону круглосуточно работающей макаронной фабрики. Пройдя метров пятьдесят, я резко остановился и расстегивая ширинку, шагнул за какую-то небольшую будку. Боковым зрением я увидел, что мужчина и парень, сжима в руках две бутылки, блеснувшие в свете фар, «беленькой» бодро шагают в противоположную от меня сторону. Я стоял, уткнувшись лицом в стену, изображая оправление естественных надобностей, когда за моей спиной, гулко гудя мостом, разгоняясь, промчалась давешняя «волга» — довольный таксист спешил, в поисках новых клиентов. Мои же клиенты, так и не обернувшись в мою сторону, поравнялись с единственным в этой части улицы, трехэтажным жилым домом. Разглядев, как две маленькие фигурки, на мгновение оказавшись под светом уличного фонаря, нырнули во двор, я посчитал свою миссию выполненной. Кроме как в одну из квартир этого дома идти им некуда. Дальше, примерно на семьсот метров там расположены либо кучи намытого земснарядами песка, или здания закрытых на ночь контор. Мне же надо было спешить к, напуганной этими пакостниками, Светлане. — Где ты был⁈ — девушка сидела у меня на коленях, и уткнувшись мне в грудь, орошала ее слезами: — Мне было так страшно, ты представить себе не можешь, насколько! Насколько Свете было страшно я примерно представлял. Сначала она несколько минут не открывала дверь, не веря, что в ее дверь стучат не злые бандиты. Наконец впустив меня, Светлана вцепилась в меня, как маленькая обезьянка и отказывалась слазить с рук. — Я от Катьки, подружки моей шла. Мы посидели, вина выпили немного совсем. А эти на лестнице сидели, между этажами. Я их даже в лицо не разглядела, вернее не присматривалась, думала сосед сидит, он часто с друзьями на лестнице курит. Но они спокойные, никому не мешают. Света поелозила по мне попой, утраиваясь поудобнее и продолжила выговариваться. — Я ключ в замок вставила, а повернуть не успела, голову повернула, а они уже за спиной стоят. Один старик совсем, злой, у него и голос и глаза, как мертвые. А второй повыше, лет восемнадцать, волосы длинные, кудрявые, наверное, завитые и морда, оплывшая такая, вся в прыщах. Старик меня вот так взял за лицо, я даже вырваться не могла и говорит, что Степа на зоне в карты проигрался и их послал за деньгами, что у меня на сохранении. А если я их не отдам, что они со мной что-то страшное сделают. Я даже дальше не поняла ничего, мне так страшно было… Света усиленно зашмыгала распухшим носом. — Все, все, Светочка, успокойся. Ты сейчас дверь на все замки закрою, а завтра я… — Нет! — девушка взвизгнула и с силой вцепилась мне в шею: — Я тебя не отпущу. Я не останусь одна. Я боюсь… — Чего ты боишься? Они же сказали, что завтра только придут… — Нет! Нет! — Света уже не слушала меня, просто вцепившись в шею, не слушая мои увещевания. Пришлось встать, вместе с повисшей на мне девушкой дойти до кухни, набрать полный стакан холодной воды из-под крана и вылить прямо на затылок, на волнистые каштановые волосы. — Ты придурок! Ты то делаешь! — Света стояла передо мной и растерянно хлопала глазами, вода, не торопясь, капала на линолеум с ее волос и моей рубашки. — Ты успокоилась? — Я? Кажется, да. Только мне теперь очень хочется тебя убить. — Ну и хорошо, что ты меня слышишь. Я не могу у тебя сейчас остаться, у меня собака дома сидит, его выгулять надо. — Не оставляй меня здесь одну, пожалуйста. Я не могу здесь одно оставаться! — Света молитвенно сложила руки перед грудью, умоляюще глядя на меня. — Хорошо, собирайся. Возьми вещей дня на три и поехали, а то ночь уже скоро. Света, пометавшись по квартире минут двадцать, с трудом запихнула кучу вещей в чемодан из коричневого кожзаменителя, причем половину тряпок и пар обуви я, безжалостно, отбросил в сторону. Простояв минут десять у дома Светланы, мы не смогли никого остановить, мимо нас проехала всего пара машин. Пришлось идти в сторону Центра, где движение было пободрее. Через пять минут перед нами остановился побитый жизнью синий «Жигуленок» второй модели, с молодым парнем за рулем. К моему удивлению, парень особо не торговался, согласившись добросить нас за три рубля. Проскочив уже полупустые улицы центра, синяя «двойка» нырнула в тьму узкой улицы возле Дизентерийной больницы. В этом районе я никогда не был, по моим представлениям, тут была промзона кирпичного завода, озеро, возникшее на месте затопленного карьера, редкий частный сектор, гаражи и замусоренные до крайности, заросли кустарника. — Земляк, а мы куда свернули? — я спокойно смотрел в ветровое стекло, на желтые пучки фар, мечущиеся впереди, по узкой, пробитой между кустов, колее. — Мы тут напрямки выскочим. Да, еще, мне надо в гараж заскочить, бензина плеснуть. Я посмотрел на панель — стрелка указателя топлива лежала на боку, датчик был либо сломан, либо машина ехала на чистом кислороде. — На заправке что, заправится религия не позволяет? — Да не! Какая религия? Я у знакомых водил топливо покупаю за пол цены, а в гараже у меня бочка на двести литров. Вот я из нее и заливаюсь, а сегодня что-то не рассчитал. Парень придавил педаль, и «Жигуленок», подскакивая на ухабах, полетел по узкому коридору среди зеленых веток еще быстрей, видно говорливый пассажир водителю стал надоедать. — Знаешь земеля, вот два года живу в вашем городе, и он мне все больше и больше нравиться… — Раньше где жил? — парень на секунду скосился на меня. — Да где только не жил, но перед этим два года в Афгане. А знаешь, почему я там выжил? — Не, не знаю. Если скажешь, буду знать. — водитель бросил на меня чуть-чуть насмешливый взгляд. — Потому что всегда, при любой непонятке, — я откинул полу одетой на выпуск светлой рубахи и показал «водите» поясную кобуру с «Макаровым»: — я сначала стрелял, а потом разбирался. Впереди показались пара металлических гаражей на окруженной деревьями полянке, в темноте алели несколько огоньков сигарет. При нашем приближении, пара сигарет, искрящимися светляками, полетели на землю, часть же неторопливо двинулись к нам. Водитель прибавил газу, и машина мгновенно проскочила мимо, на секунду осветив несколько человеческих фигур. — А что с заправкой? — Чувствую, что бензина хватит. — парень больше не смотрел на меня, не отрываясь взглядом от дороги. Через несколько минут мы, проскочив несколько частных домов, выскочили на улицу Прооперированного наркома, прямо напротив моего дома. — Вон, к той общаге подруливай! — я протянул водителю честно заработанный им грязно-зеленый «трояк», дождался, когда Света со своим чемоданом, недовольно что-то бормоча, выползет со своим чемоданом с заднего сидения, после чего вышел сам, аккуратно прикрыв дверь. Подхватив чемодан и подав обиженной Светлане руку, я повел ее на высокое крыльцо общежития текстильной фабрики под заинтересованными взглядами куривших на углу девушек. Я открыл дверь в холл, пропуская вперед Светлану, увидел, что синяя легковушка завернула за угол, и дернул уже входящую в дверь Светлану за рукав: — Не торопись, нам не суда, я домом ошибся. — Ты же сказал, что мы к тебе домой едем? — Светлана, спешащая за мной по асфальтовой дорожке, ведущей к моему дому, не могла понять моих маневров: — Или это чужая квартира? — Да, мы идем ко мне домой. — А зачем ты в общежитие сначала пошел? — Я не хотел, чтобы бомбила видел, в какой дом мы зашли. — Почему? А ты правда в Афгане воевал? — Света. — я поставил чемодан на траву и повернувшись к недоумевающей девушке, понизил голос: — В Афгане я не воевал. Сказал, что воевал, чтобы водитель поверил, что пистолет у меня настоящий и я могу правда начать стрелять.