Я не могу оторвать взгляд от фотографии на первой странице прошлой статьи о семейных узах, мистер и миссис Колдуэлл гордо стоят позади Дориана, каждый из них держит руку на его плече, а он сидит в кресле перед ними. Все это время Алистер оттеснен в сторону, ни тепла, ни внимания, ему ничего такого. Он чужой везде. В том числе и в кругу своей семьи. — Эй, ты готова идти? Я вскакиваю, положив руку на сердце, от быстрой смены скорости мне хочется потерять сознание. Я так взвинчена, беспокойна, что все заставляет меня вздрагивать. — Прости, я не хотела тебя напугать, — мягко улыбается Лира, ее рука все еще лежит на моем плече. Я быстро собираю исследования, в которые погрузилась, складываю их в аккуратную стопку, а затем киваю. — Да, давай вернемся до темноты, — говорю я. Обычно я не против прогулок по кампусу ночью. Но обычно я также не беспокоюсь о четырех убийцах-мудаках, затаивших на меня злобу. Вместе мы выходим из библиотеки. Мгновенно я плотнее закутываюсь в одежду, чтобы прохладный ветерок не проник сквозь нее. — Я знаю, что ты не хочешь говорить об этом, но думаю, что нам нужно это сделать. Нам нужно разработать план, кому мы расскажем, — я прерываю молчание нашей прогулки. Для любого прохожего мы просто две девушки, болтающими о жизни. Я хотела рассказать кому-нибудь сразу после того, как окажусь в безопасности. Я все еще хочу кому-нибудь рассказать. Мне кажется, что сейчас самое подходящее время. Единственная причина, по которой я этого не сделала, заключается в том, что Лира упорно твердит, что это ужасная идея. Она искренне боится их, даже мысль о том, что они узнают, что мы что-то сказали, приводит ее к нервному срыву. — Только не это. Я думаю, мы договорились не говорить об этом, — умоляюще твердит в ответ она. — Нет, нет. Ты согласилась. Я никогда этого не говорила. Это наша обязанность — рассказать кому-то. А как же семья того человека? Разве ты не думаешь, что они заслуживают знать? Меня беспокоит мысль о том, что где-то там кто-то пропал. Кто-то, у кого есть семья, а мы еще никому не сообщили. — Ты не понимаешь, Брайар, — снова говорит мне Лира, пока мы идем по территории к нашему общежитию. Моя тонкая куртка плохо справляется с прохладным ветром. Лето давно прошло, а осень наступила быстро. — Я знаю, что у них есть деньги, но это не защищает их от всего, — спорю я в сотый раз. — Это не фильм Тарантино. Людям не сходят с рук такие вещи, если ты кому-то расскажешь. — Могут, если у тебя правильная фамилия, смотри, — вздыхает она, быстро оглядываясь вокруг себя, как бы убеждаясь, что их там нет. — Они — сыновья семей-основателей. В Пондероза Спрингс все иначе, чем там, где ты выросла. Тут есть иерархия, негласные правила, и одно из них — эти мальчики неприкасаемы. Все это звучит просто невероятно. Неужели они настолько защищены, что им действительно может сойти с рук убийство? — Я знаю все об этом. Семьи-основатели. Богатое дерьмо. Я знаю. Мы можем обратиться к властям за пределами Пондероза Спрингс. У нас есть варианты, Лира. Мы не можем просто позволить им выйти сухими из воды. Их наследие не делает их невидимыми для закона. Ее лицо каменное, серьезное, но я все еще вижу в ее глазах страх. — Да, это так. Они выше всего этого. Конечно, каждый из них ненавидит свое богатство и семью за тот ущерб, который они нанесли, но эти фамилии защищают их от всего. То, что они вообще нас отпустили — это подарок. Ты не знаешь, потому что выросла не здесь, но они сделают все, чтобы защитить друг друга. Будут лгать, воровать, обманывать, убивать. Мы — жвачка под их ботинками. Меду нашими жизнями и перспективой сесть в тюрьму они всегда выберут себя. Мои конверсы стучат по булыжнику, пока мы идем по кампусу, мимо нас проходят другие студенты. Все они беспокоятся об оценках или вечеринках, а мы почему-то оказываемся в стороне. Мы беспокоимся о своей жизни и о том, что мы сделали, чтобы так проклясть Бога, что он бросил нас на пути Ублюдков. Я крепче сжимаю кольцо Алистера. — И что, ты действительно хочешь держать это в себе? Вести себя так, будто этого никогда не было? Думаешь, ты сможешь это сделать? — спрашиваю я. — Не осуждай меня! Ты этого не видишь, но так будет лучше для нас обоих, — отвечает она, проскальзывая в дверь первой. — Лира, мы не можем… — Брайар! Я уже знаю, что происходит, когда ты доносишь на таких людей, как они. Когда ты раскрываешь секреты о тех семьях, о которых тебе не положено говорить, — вскидывает руку Лира. — Вся моя жизнь разрушена, потому что моя мать думала так же, как ты. И теперь из-за этого она гниет на шести футах под землей. Ее голос дрожит, нижняя губа подрагивает, когда она поворачивается лицом ко мне в коридоре. Я нахмуриваю брови. — О чем ты говоришь? Я предполагала, что ее мать умерла от сердечного приступа, может, в автомобильной аварии? Какое отношение они имеют к смерти ее матери? Лира проводит рукой по своим вьющимся волосам, от дождя они пушатся, пальцы застревают в них, и она разочарованно вздыхает. — Генри Пирсон — вот о ком я говорю. Отец Тэтчера. Мясник Спрингс. Он убивал и насиловал женщин. Держал их в своем подвале неделями, просто чтобы продлить пытку как можно дольше. Он делал с этими женщинами невыразимые вещи. И поскольку моя мать пыталась быть героем, пыталась быть похожей на тебя, она оказалась одной из этих женщин. Я распахиваю глаза, пузырьки кислоты в желудке вызывают у меня тошноту. Несколько недель назад это место было мечтой. Землей возможностей. Но оно быстро превратилось в мой самый страшный кошмар. — Она увидела, как он кладет тело в багажник, когда выходила на пробежку. Она сразу же обратилась в полицию, думая, что они что-нибудь сделают. Думала, что они защитят, — насмехается Лира, сильно прикусив нижнюю губу и глядя в потолок. — Но она поняла, что нет никого, кто мог бы защитить тебя от такого человека. Здесь негде спрятаться. Не от семей основателей. Гневные слезы наворачиваются на ее глаза, собираются в уголках, а затем катятся по щекам. — Я была там в ту ночь, когда он появился. Я ахаю, прикрыв рот пальцами, как будто это может предотвратить конец истории Лиры. — Он ворвался в дом, и моя мама посадила меня в свой шкаф. Мне нравилось спать с ней, когда я была маленькой. Она пыталась позвать на помощь, но это было бесполезно, он одолел ее. Я видела, что он сделал с ней, Брайар. Видела, на что способны такие мужчины, как они. Я видела смерть той ночью. Я лежала рядом с ней, пока на следующий день не пришла уборщица. Я видела, как она разлагается и разбухает. Видела все это. Я видела, что произошло, и пытаюсь предупредить тебя. Пытаюсь спасти тебя, умоляя ничего не говорить. Все закончится не так, как ты думаешь. Слезы капают из ее глаз, стекая по подбородку на пол в коридоре нашего общежития. Я даже не знаю, что сказать. Как ответить на такое? Последние два дня я только и делала, что приставала к ней с расспросами о том, что нужно кому-то рассказать, кому угодно, что мне нужно выпустить это из себя, но я не понимала, что это может сделать с ней. Как я выложу все не тем людям, которые повлияют на ее и мою жизнь. Я никогда раньше не была в таком положении, находясь во власти кого-то другого. И ничего не могу сделать, чтобы защитить себя или Лиру. Мы не можем позвать на помощь или протянуть руку помощи. Мы одни. Я задерживаю дыхание, тянусь вперед и хватаю Лиру за руку, показывая свою поддержку. Это неизвестное чувство в моем животе. Узлы нервов и беспокойства, потому что я не знаю, что будет дальше. Не знаю, каким будет мой следующий шаг, но мы сделаем это вместе. Оставят ли они нас в покое? Закончат ли они то, что начали? Что они вообще делали, убивая кого-то? Что в их жизни было настолько плохо, что они решились на убийство? Это были вопросы, на которые, как я боялась, никогда не получу ответов. — Хорошо, я понимаю. Я ничего не скажу. Обещаю, — тихо шепчу я, притягивая ее в крепкие объятия. Хотя я сама не до конца верю в свои слова. Я ничего не скажу, пока не буду уверена, что с Лирой ничего не случится. Я закрываю глаза на мгновение, думая о том, как ужасно это должно было быть для нее. Кошмары, которые ей снились, ненависть, которую она испытывала, наблюдая, как Тэтчер вальсирует по кампусу. Знать, что из-за его отца она стала сиротой. В моем животе бурлила ярость за нее. Лира обнимает меня в ответ. — Как ты можешь смотреть на него, Лира? Почему ты все еще остаешься здесь? — спрашиваю я. Я бы на ее месте сбежала из этого города как можно скорее. Она немного отстраняется, вытирая лицо от слез. — Это трудно объяснить, но я чувствую себя ближе к ней, когда нахожусь здесь. Уехать отсюда — все равно, что бросить ее, а я не думаю, что еще готова к этому. Я вижу, что она хочет сказать что-то еще, что-то не договаривает, но я не настаиваю. Я считаю, что Лира уже достаточно поделилась семейной историей на сегодня. Тишина возвращается, когда мы идем в нашу комнату. Поднимаемся по парадной лестнице на третий этаж. Я вроде как привыкла к экстравагантным украшениям и чрезмерным формальностям. Это начинает становиться нормальным. Хотя я только начала обживаться, но знаю, что если эти бессонные ночи и навязчивые воспоминания будут продолжаться, то в следующем семестре мне придется перевестись. Я не могу оставаться здесь, постоянно беспокоясь о том, что за мной кто-то следит. Кто-то стоит за моей спиной. Но я также не могу оставить Лиру одну, чтобы она в одиночку отбивалась от голодных волков. Когда мы добираемся до верхней ступеньки, в холле слышится шум. В конце длинного коридора, где слева находится наша комната, собралась толпа девушек. Их голоса отскакивают от стен и рикошетом долетают до нас. Начинается полнейшая паника. Я знаю, что это не совпадение, что они сгрудились вокруг нашей комнаты, так же, как не было совпадением то, что я чувствовала, что кто-то наблюдает за мной в библиотеке до появления Лиры. Они наблюдают за нами. Играют с нами. Несмотря на то, что ни Лира, ни я не видели их с той ночи. Они все еще были там. Рыскали в темноте. Терпеливо ожидая идеального момента для нападения. Хищники в засаде, животные, которые хватают свою добычу с помощью хитрости и заманивания. Прошлой ночью они превратились в преследующих существ. Но я не хуже их знала, что такие, как они, не преследуют. Они ждут. Используя элемент неожиданности в своих интересах, наносят удар, когда ты меньше всего этого ожидаешь, и страх только зажегся в угольках твоих глаз. Именно это делает их охоту увлекательной. Я не позволяю своим страхам помешать мне выяснить, что именно привлекло всеобщее внимание. Что оказалось настолько интересным, что заставило всех выбежать из своих собственных комнат в коридор после долгого учебного дня. — Извините, — бормочу я, пробираясь сквозь толпу. Прокладываю себе путь сквозь них с Лирой, идущей за мной по пятам. Ее шаги менее тревожные, чем мои, как будто она уже знает, что ее ждет. — Что это?!