Очевидно, Сайласу надоело просто наблюдать за всем нашим весельем. По верам проносится заряд возбуждения, член снова дергается. Сегодняшний вечер полон вещей, которые, очевидно, заставляют меня двигаться. — Кто он? И что мы знаем? — Нейт Роббинс, самопровозглашенный Король конфет. Продает все, от травки до героина. Единственный человек в городе, у которого можно купить экстази с короной, — говорит Рук. — Хотя он ничего не говорит о том, от кого это получает. Это обычная реакция, остановись, не убивай меня. Я смотрю на пылающий трейлер, вся левая сторона охвачена оранжевым огнем, быстро продвигающимся к задней части. Я не заинтересован в том, чтобы сгореть сегодня дотла. Так что нам нужно закругляться. К счастью для нас, это уединенное место. На участке земли, окруженном высокими деревьями, в милях от всех остальных. Идеальное место для совершения убийства. Завывает ветер, совы ухают в ветвях, и я чувствую запах приближающегося дождя. В воздухе витает запах приближающейся грозы. Нейт едва сидит на коленях, и если Сайлас умен, а я знаю, что он умен, то первым делом отбил ему ноги. Грязь покрывает одежду Нейта, кровь капает с его лица, что говорит о глубоких ранах. Я сомневаюсь, что он сможет выйти из этого состояния, если мы позволим ему прожить так долго. Нейт хрипит от боли. Я знал, что его будет немного сложнее расколоть, чем доктора Говарда. Нейт преступник, он потеряет больше, если скажет правду. — Я не скажу вам, придурки, ни хрена! — сплевывает он слюну и кровь на землю перед собой. — Как героически, — ворчит Тэтчер. У нас нет времени возиться с этим парнем, не то, что с Говардом. Время идет, и нам нужны ответы. Хрустнув шеей, я хватаю Нейта за засаленные волосы. Сайлас хорошо поработал над ним, из открытых ран сочится кровь, и уже появились синяки. — Тэтчер, дай мне свой нож. — Я протягиваю к нему руку, затем ощущаю на пальцах прохладный металл швейцарской армии. Щелкаю, чтобы лезвие легко открылось, зацепляю его уже открытую рану, приподнимая кожу, разрывая связки и нервы. Это очень болезненно, и никогда бы я не хотел испытать этого на себе. — Сукин сын!!! — плачет Нейт, я чувствую его теплые слезы на тыльной стороне моей руки, пока держу его за загривок. Каждая кость, по которой ударил Сайлас, вероятно, сломана или раздроблена. Они отдают болезненным ощущением при каждом его движении. Я не могу представить, какую боль он испытывает. — Я бы не стал снова лгать, Нейт. Расскажи мне об Экстази. — Черт побери! Черт! ПОМОГИТЕ МНЕ! КТО-НИБУДЬ, ПОМОГИТЕ! — воет он в ночи, как банши. Закатив глаза, я еще сильнее оттягиваю кожу, приподнимаю и вдавливаю кончик лезвия в ткань под ней. Чувствую, как лезвие задевает его скулу, и начинаю возить взад-вперед. — Кричи, как сраная киска, сколько хочешь, Нейт. Здесь тебя никто не услышит. Никто не спасет тебя от этого, — закипаю я. — Блядь, хорошо! — стонет он, плачет, как маленький ребенок. Я его не виню. — Я скажу, пожалуйста, я скажу! Я шлепаю его по другой части лица: — Самый умный ход, который ты когда-либо делал, Нейт. — Я получаю свой товар от помощника учителя в Холлоу Хайтс. Зовут Крис. Это хороший продукт, единственный парень, который делает его в штате. Я просто, я… — Он замолкает. — А-а-а, продолжай, Король конфеток, — добавляю я, покачивая ножом перед его лицом. — Я просто помечаю его своим символом, ясно?! Чтобы люди думали, что это я делаю это дерьмо. Я встречаю парня на парковке Тилли по субботам, он водит белый Вольво. Это все, что я, блядь, знаю, клянусь. — Помощник учителя? Ты, блядь, шутишь, — вздыхает Рук. Я бросаю Нейта на землю, он ударяется об нее с глухим стуком. Окна внутри дома разлетаются вдребезги, слышимый взрыв отражается от стен. Огонь шипит и гогочет, предупреждая нас о своей ярости. Я вскидываю руку, чтобы защитить лицо от волны жара. Нам нужно уходить. Сейчас же. Оставить Нейта здесь, не боясь, что он заговорит или умрет, в любом случае теперь он не сможет нас тронуть. Нейт наркоторговец, а мы — четверо сыновей самых известных семей в этой гребаной дыре. Я бегу к машине Тэтчера и быстро прокалываю ножом шины Нейта, тем самым усложняя ему путь к помощи. — Неужели все в этом гребаном городе замешаны? Кто следующий, гребаные священники? — бормочет Рук и поворачивается ко мне, закинув сумку за спину и держа в руке шлем. Я бросаю взгляд на Сайласа, он смотрит на пламя, которое с каждой секундой поднимается все выше и выше. Он погружен в свои мысли, и мне интересно, не видит ли он что-то еще, кроме пламени. Интересно, голоса это, или ему мерещатся люди, танцующие в огне. Интересно, видит ли он ее? В моих глазах вспыхивает красный цвет, и я понимаю, что не могу ничего сделать, кроме как смотреть на его боль. Не могу ему помочь, во всяком случае, пока. Но могу расправиться с теми, кто причастен к ее смерти. Я не в силах вернуть ее, но могу отомстить за нее. Ради Сайласа. Я перевожу взгляд на Рука: — Если это так… Извержение сотрясает землю, порыв горячего ветра обрушивается на всех нас. Нейт кричит, огонь, вероятно, распространился за пределы дома и подбирается к нему. — Тогда мы будем смотреть, как весь город сгорит из-за этой ошибки. Ради Роуз. Глава 6 Брайар — Так что давай, выкладывай. Расскажи мне, что мне нужно знать об этом месте. Где следует избегать тайных обществ, — спрашиваю я Лиру, когда мы начинаем ковыряться в нашем обеде. Погода достаточно хорошая, чтобы есть на улице, солнца, конечно, нет, но и дождя тоже, а мне нужно отдохнуть от всей этой пыли в стенах здания. Я накалываю на вилку помидор и отправляю его в рот, пока Лира начинает выковыривать косточки из черных вишен. Темный сок окрашивает ее пальцы. Сегодня была обязательная вводная часть для всех студентов. Занятия начинаются завтра, и не знаю, рада ли я или меня вот-вот стошнит на мои Чаксы. Вводная часть была праздником дремоты. Преподаватель за преподавателем, затем декан, выражающий свою потребность в послушании и совершенстве. Учителя навязывали правила, которые были старше всех присутствующих в зале. Я почти не слушала, я не собиралась делать ничего скандального, что могло бы потребовать от меня знания законов и ответственности. — Что ты хочешь знать? — спрашивает Лира, подсовывая под себя один из своих массивных черных Док-мартенсов. — Все, что угодно, — пожимаю плечами я. — В Кеннеди-Холл действительно водятся привидения? Я поднимаю бровь с игривой ухмылкой. Лира смеется. — Кто знает? Рассказывают, что была девушка, которая спала с одним из профессоров английского языка, когда школа только открылась. Якобы он пытался порвать с ней, и она была так разбита, что спрыгнула с края одного из проемов колоннады. Ее тело нашли у подножия обрыва, застрявшее на одном из зубчатых камней. Ходят слухи, что если пройтись по Кеннеди-Холл после полуночи, то можно услышать ее крики при падении. Ветер развевает мои волосы за плечами, в голове роятся мысли. Что такого в любви, что заставляет людей хотеть умереть, если они не могут ее получить? Когда-то я слышала, что это химическое вещество в мозгу, и начала думать, что мне не хватает биологии, чтобы испытывать такие чувства. — Безумие, когда люди так сильно любят, не правда ли? — говорю я вслух. Лира берет в рот вишню без косточки, тихо пережевывая: — Это не любовь. Это одержимость. Две очень разные вещи. — Да? Ты не думаешь, что это одно и то же? — Нет, — качает головой она. — Любовь реальна. Осязаемая вещь, по которой можно провести пальцами, теплая и безопасная. Одержимость — это фантазии в твоей голове, снова и снова. Одержимость — это жить в кошмаре, но не хотеть проснуться. Я прищуриваю глаза, подавляя улыбку. Ее лицо такое серьезное, она смотрит на свои пропитанные вишней кончики пальцев, как будто что-то смотрит на нее в ответ. Я знаю, что в шкафу моей соседки есть скелеты, они есть у всех. Что-то, что заставляет тикать ее тайный механизм. Главный секрет, который мотивирует каждый шаг, и когда она будет готова, то расскажет мне. Но какая-то часть меня думает, что это ключ к разгадке того, кем на самом деле является Лира Эббот. — Ого, как глубоко, — саркастически бормочу я. Она огрызается, услышав мой голос, и игриво пихает меня в плечо. — Я серьезно. Между ними тонкая грань, но она все же есть. Открыв свой сок, я смотрю налево, откуда исходят громкие звуки, и вижу небольшую группу парней, играющих в футбол. Мы выбрали один из столов, расположенный под деревом, вдали от оживленных мест, потому что, как мы поняли прошлой ночью, общение — это то, чему еще нам придется научиться. Один из игроков прорывается сквозь остальных, пытающихся добраться до него, и пересекает их согласованную линию для тачдауна. Он поднимает руки над головой, его светлые волосы падают на лоб. Этот парень создан для привлечения внимания.