Бесс убежала за новыми дровами для вечерней топки. Я погрузила руки в теплую воду, сполоснула лицо. Ладони нещадно щипало, будто я терла их наждаком. Кожа покраснела. Я принялась за работу, сжав губы в тонкую полоску, не позволяя себе завыть от отчаяния. Бесс вернулась и мы выставили дрова в живописную горку, не забыв поместить внутрь солому, обработанную алхимией, чтобы горела жарко и долго. Лимоны понадобились, чтобы протереть мраморные плиты. Я разрезала их пополам ножом и завернула в тонкую марлю. — Скорей, — торопила Бесс. — Нам нужно успеть убрать камин леди Мидтаун. Мы собрали брезент и тряпки. Бесс обошла комнату и осмотрела мебель, осталось ли где пятнышко. Я стояла у двери с горой вещей в руках. Комнату миссис Мидтаун убрала как в тумане. На сей раз Бесс меня отодвинула и сделала львиную работу сама, споро и много лучше. Она поминутно оглядывалась на дверь. Услышав шум в коридоре, она толкнула меня в камин, а сама встала рядом, как ни в чем не бывало. Заглянула миссис Ривз, сказала, что мы лентяйки, и она вычтет промедление из нашего жалования. — Бесс, спасибо за помощь, — всхлипнула я, протирая розовый мрамор. — Я же не стерва какая-нибудь. Вижу, что стараешься. Я поначалу думала, ты важная цыпа и будешь нос задирать. Ручки нежные, сразу ясно, что тяжелой работы не знали. А теперь вижу, что ты просто бедолага. В чем-то крупно не повезло, раз в клане за тебя никто не поручился. Можешь не рассказывать, у всех тут слезливая история за плечами. В общем, прости, что посмеялась над тобой утром. — Как я платье отстираю? — В скипидаре отмочи, правда, сначала нужно манжеты отпороть, постирать отдельно. Непростое дело. Ладно, одолжу старое платье, хотя ты больно высокая, оно тебе будет коротко. После комнаты леди Мидтаун Бесс ушла обедать. Меня обеда лишила миссис Ривз, поэтому я прошла в отведенную мне темную и тесную каморку. Две узкие койки с тонкими матрасами разделял деревянный табурет, на котором стоял медный таз и кувшин с водой. Пахло гнилой соломой, по ногам противно дул сквозняк. Я легла на кровать и постаралась не думать о еде. Хотелось плакать. Перед поступлением в вуз я работала пару месяцев на конвейере. Упаковывала банки пива в картонные коробки. Работа нудная, несложная, требующая сноровки. В конце смен у меня гудела голова, а кожа на руках была содрана острыми краями металлических крышечек. Тогда я сказала себе, что выучусь во что бы ни стало. Мама всю жизнь горбатилась на заводе, чтобы у меня была лучшая жизнь, и я не могла ее разочаровать. Прошло пять лет, я выучилась на биолога, пошла в аспирантуру, выпила волшебной водички и попала в другой мир. Теперь я служанка, которая делает самую грязную работу. Только на сей раз шансов выбраться, кажется, нет. Похоже, эмбия Уилкокс меня обманула. Я только не поняла зачем. Была ли это грубая шутка, или она вправду думала, что мне удастся стать эмбией. Отворилась дверь, в каморку зашла худенькая фигурка с кучерявой копной медных волос. Мэй. Я подняла с подушки опухшее от слез лицо. — Я слышала, ты осталась без обеда, — сказала девушка мелодичным голосом. — Я принесла ломоть хлеба с кухни. — О, Мэй! Спасибо, я умираю от голода! Она достала из кармана передника завернутый в белую салфетку сверток. Я протянула руку и тут в первый раз рассмотрела в сумраке лицо Мэй. — О-ох! — я не смогла сдержать вздоха. От линии волос через правую глазницу и до виска тянулся уродливый шрам, весь в узловатых шишечках. Глаза не было, вместо него перекошенное пустое веко с пучками ресниц. Мэй непроизвольно подняла ладонь к шраму, не касаясь его. — Я не могу носить повязку, — сказала она шепотом. — Не переношу прикосновение ткани к коже. — Мэй, прости. Я не хотела тебя обидеть. — Я пойму, если ты попросишь перевестись. Она отвернулась так, чтобы не был виден шрам. Тонкая фигурка выражала покорность судьбе. Мне стало ее ужасно жаль. — Нет-нет, ты что? Наоборот, я не хотела тебя задеть. Я раскрыла салфетку и с наслаждением вгрызлась в чудесный толстый ломоть хлеба с маслом. Божественно! — Тебя не отталкивает мое уродство? — продолжила допытываться Мэй. — Мэй, ты же не виновата. Несчастья происходят, никто от них не застрахован. Она присела на своей лежанке напротив меня. Я не отвела взгляда, положила ладонь на ее тонкое плечо и вдруг заметила, что девушка дрожит. — Что происходит? — спросила я. — Начинается, — захрипела Мэй. Она резко откинулась, глаза закатились, все ее тело затряслось, а изо рта пошла пена. Я выронила хлеб, кинулась к ней. Эпилептический припадок. У меня похолодели руки, сердце лихорадочно забилось в груди. Я вспомнила, как в летнем лагере девочку скрутил приступ, ей вызвали скорую. А что я могу сделать без знаний медицины, без медиков под рукой? Мэй трясло, ее голова была запрокинута назад, словно в фильмах про одержимых демонами. Руки и ноги трясло, она вся изгибалась и в любое мгновение могла упасть с кровати. В первую очередь — безопасность. Я взяла ее маленькое тело в охапку, положила на пол. Засунула подушку под голову. Вытерла тряпицей пену у рта. В этом мире есть алхимия, может…. Я выбежала на лестницу. Крикнула: — На помощь! Помогите! Никто не отвечал, все слуги были на обеде. Вот черт! Неужели никто не придет? Я вытерла о юбку вспотевшие ладони, шмыгнула носом и вернулась к Мэй. Присела подле нее, чтобы удержать голову от ударов об пол. Мне было очень страшно. Особенно видеть ее изуродованное лицо с гримасой боли. Мэй вся обмякла, руки и ноги перестали трястись. Приступ закончился, она ровно задышала. Я вытерла ее губы, ласково погладила по щеке. Шрам у нее очень нехороший, конечно. Начинается ото лба, заканчивается ниже скулы. Интересно, что с ней приключилось? Кто-то ударил мечом по лбу? Нет, шрам слишком кривой. Скорей всего, Мэй упала вперед на острый предмет. Наверное, вдобавок к порезу получила сотрясение мозга. После головной травмы бывают эпилептические припадки. Бедненькая… — Спасибо… — прошептала Мэй, открыв глаза. Она со стоном дотронулась до головы, видимо, та болела после приступа. — Пить? — спросила я. Я быстренько перелила в стакан воды из кувшина, который стоял на тумбочке между изголовьями кроватей. Мэй жадно выпила и в изнеможении откинулась назад на пол. — Все тело болит… У меня был припадок, да? Не бойся, я скоро приду в себя. Только пережду слабость. О-ох, как же не вовремя меня скрутило… Я должна идти в прачечную… Миссис Ривз меня точно уволит. Это конец. Она тихо заплакала. Я погладила ее по кудрявым волосам. Когда-то, перед травмой, Мэй, наверное, была красавицей. — Я очень хочу помочь, правда. — Лисабель, просто дай мне полежать в тишине. Она отвернулась к стенке, а мне стало горько на душе. Я вдруг поняла, что хочу облегчить жизнь этой хрупкой девушке. И даже знаю, как. — Мэй, я пойду в прачечную, хорошо? Ты сейчас встать на ноги не можешь. Мне в радость тебя заменить, поверь. — А как же камины? — спросила, обернувшись, Мэй. — Сейчас узнаем. Я побежала по ступенькам вниз в сторону общей столовой. Бесс как раз стояла подле стенки и отчаянно флиртовала с усатым верзилой, скорей всего, тем самым конюхом. Я подождала немного, пока она наговорится со своим кавалером. Потом подошла и рассказала тихонько, чтобы никто не услышал, о приступе Мэй. — Бесс, может, я успею все сделать попозже? Она покрутила пальцем у виска, а потом тяжело вздохнула, мол, что взять с ущербных, и сказала: — Так, дай подумать… Миссис Ривз проверит камины с утра, сегодня ей не до тебя. Приезжает эмбия Фаулз из северных краев, в честь нее устраивают прием для близкого круга короля. Говорят, она метит в невесты старшего принца. Аристократы будут праздновать допоздна, уйти рано — невежливо. Если готова драить при свечах, на здоровье. Из речи Бесс я поняла, что вполне успею спуститься в прачечную, если готова лишится ночного сна ради Мэй. Но кроме этого заинтересовали обычаи этого мира. Насколько я поняла, эмбии были чем-то вроде бизнес-леди, им доверялось веси дела наравне с мужчинами. Выходит, служебная лесница не потолок карьеры. — Эмбия — невеста принца? Она не слишком стара для него? — Принц Ричард тоже не молоденький. И невесту ищет побогаче, у короля в казне пусто. Вот если бы Богиня появилась, тогда все проблемы махом решились бы. А так, принцу выбирать не приходится. Что ни реплика, то новая информация. Люди ждут прихода некой Богини, как интересно… Она что, появляется самолично? Я бы хорошенько расспросила Бесс, но очень спешила все успеть. — Спасибо за совет! Не покажешь ли, где прачечная? — Ты, это… — Бесс дернула меня за грязный рукав и сказала, смущенно глядя в пол. — Лиса, ты вроде ничего, не зазнайка и все такое. Я и другим сказала, что с тобой можно иметь дело. А если будешь с Мэй путаться, то никогда не станешь своей… Я все поняла. Поджала губы, раздираемая надвое. Обрести друзей среди слуг или стать изгоем, чтобы изуродованной девочке было чуть менее одиноко? Рациональное начало призывало послать Мэй подальше и думать только о своих интересах. Совесть настойчиво шептала на ухо о том, что я на себя в зеркало взглянуть не смогу. Я выдохнула. Своей среди слуг я никогда не буду, да и не хочу. Обстоятельства могут меня согнуть, но не сломать. Помощь слабым, вот что делает из животного человека. — Бесс, надеюсь, ты все же будешь считать меня «ничего». По крайней мере, ты мне очень нравишься. — Вот упертая коза! Бесс подняла нос и демонстративно удалилась. Я вроде приняла правильное решение, но отчего кошки скребутся на душе?