Глава 4. Золушка В прачечной было жарко. За входной дверью в открывшемся зале вовсю кипела глажка. Между клубами пара сновали нагруженные утюгами дюжие ребята. Они прогоняли с пути окриками служанок, важно семенящих, неся на вытянутых руках выглаженную одежду. Меня встретили как спасительницу. Краснолицая женщина схватила меня за плечи и пророкотала: — У меня работа стоит. Опять припадок у негодницы? — Я все сделаю. Не сердитесь на нее, пожалуйста. Женщина повела меня за собой, бурча под нос о своем золотом терпении и о том, как Богиня воздаст за это на том свете. Мы прошли через двери в другой зал. Тут мужчин не было. Над печками стояли четыре огромных чана с горячей водой, источающей пар. Служанки водили шестами стирку в воде, стоя с подоткнутыми юбками. Тут было жарко, как в пекле, стало неприятно вдыхать влажный горячий воздух. Меня завели в дальнюю комнатушку, где было относительно тихо и прохладно. На длинном высоком столе были свалены в кучу отпоротые с платьев и рубашек кружева. Подле стены журчал в полу самый настоящий ручей. Посреди комнаты стоял большой чан с голубоватым раствором, рядом с ним кастрюля с мыльной пеной. Подлее нее расположились чаши поменьше, в каждом вода другого цвета: красная, синяя, зеленая, желтая. — Мэй поделилась с тобой секретом обработки кружева? — осведомилась краснолицая женщина. Я вся похолодела, стараясь внешне выглядеть невозмутимой. Как обращаться с кружевом Мэй ни слова не сказала, а все мои знания в области стирки ограничивались умением настраивать стиральную машину. — Она сказала, вы покажете мне, как делать обычную работу, а секретом делиться не разрешила, — вывернулась я. Краснолицая женщина прищурилась, внимательно осмотрела меня с ног до головы. Увы, после чистки каминов внешний вид платья оставлял желать лучшего. Я попыталась прикрыть рукой самые заметные пятна сажи. — Девочки шепчутся, — задумчиво произнесла женщина. Говорят, Мэй — ведьма, но я раньше не верила, а сейчас не знаю, что и думать. Где это видано, что после своей смены новенькая готова на в прачечной горбатиться? Околдовали тебя, бедняжка. Я от неожиданности захлопала глазами. Заколдовали это точно, только не Мэй, а вчерашним вечером, когда меня выдернули, как спелую морковку, из привычного мира и перенесли неизвестно куда. Прям готовое шоу на выживание. Интересно, сейчас мною кто-то любуется на экране компьютера? Ставят ставки на мою жизнь? Скептически покачав головой, женщина показала мне процесс стирки кружева от замачивания до глажки. Работа считалась тонкой, доверялась не каждой. У Мэй был дар избавить нежную ткань от пятен и не испортить. От меня, как от околдованной, ожидали той же сноровки. — Сама одежда уже постирана, ждем, пока ты управишься, чтобы пришить кружева на место. Постарайся начать с алых инициалов королевской семьи, потом за другие цвета. Она исчезла за дверью, а я взяла в руки легкое, как паутинка, кружево с узором из виноградных лоз. Со стороны изнанки были вышиты красной нитью три буквы «ЭУГ». Интересно, кому оно принадлежит? Хватит медлить, работы непочатый край, а ведь меня еще ждут камины! Я жалобно застонала. Кружево следовало прикрепить булавками к специальным валикам, замочить в алхимическом растворе, потом промыть в мыльном чану, стараясь не повредить нити. Прополоскать в проточной воде, накрахмалить, немного высушить и передать дальше, через оконце в стене, для глажки. В комнате было тихо, я принялась за первое кружево. От раствора полученные с утра ссадины нещадно защипало. Я закусила губу и продолжила работу. Вот бы придумали тут элементарные перчатки! Зато алхимия идеально справлялась с пятнами. Красные, желтые, от соусов, приправ, крови — они все исчезали бесследно в белом чану. Потом мыло, полоскание и — вот! Чисто накрахмаленная ткань ложится в коробку для глажки. Простые повторяющиеся движения приносили душевное спокойствие, я втянулась в процесс, стараясь довести движения до автоматизма. Как хорошо хоть на пару часов не думать о том, что я в другом мире. Ах если бы в моем появлении тут крылся скрытый смысл… Жаль, что я не верила в тайные замыслы, слишком много раз наблюдала за тем, как череда случайностей рушит человеческие судьбы. Скорей всего я провалилась в другой мир, оказавшись в особом месте в правильное время. Я очнулась и поняла, что мысли завели меня совсем не туда. Бесс права: дурочка я. Работаю в прачечной, а о собственном платье не позаботилась. Меня оставили для деликатной работы одну в закрытой комнате без окон и не трогали до поры до времени. Идеальные обстоятельства. Я сняла фартук и отправила в раствор. Через минуту он плавал белым, как первый снег, без всяких пятен. Вскоре в чан отправилось платье, и я осталась в одном нижнем белье. Вздохнув, отправила в чан и его: привыкла стирать трусы каждый день. Потом я хорошенько прополоскала свою одежду, выжала и повесила сушиться. На всякий случай закрыла входную дверь на задвижку и продолжила работать нагой. Когда стопка кружева подошла к концу, я еле стояла на ногах. Мои бедные руки опухли, из мелких трещин сочилась сукровица. Не может быть, что я еще должна чистить камины. Это чистое издевательство! …Как и попытка одеть мокрое белье и платье. Хорошо, что в прачечной пар служил завесой, за которой я могла незаметно выскользнуть. По дороге меня только раз окликнула краснолицая женщина и с уважением поблагодарила. — Тьфу-тьфу, кружево тебя слушается. Я попрошу тебя перевести ко мне, если ты согласна. — Если миссис Ривз будет не против, — смиренно ответила я приседая в книксене. Мне понравилось отстирывать кружева, по крайней мере в сто раз лучше каминов! Но соглашаться с щедрым предложением я не спешила. Помнила, что за стенку от кружев стоит кипящий чан и полный пара вредный воздух. Вот туда я не хотела попасть ни за какие коврижки, поэтому решила держаться от прачечной подальше. Я не хотела обидеть добрую женщину, но и обещать, зная, что не выполню обещанное, — опасно. — О нет! С миссис Ривз спорить не буду. Доброй ночи! — дипломатично ответила я и выскользнула прочь. Пока я занималась кружевом, на улице стемнело. Небо искрилось обилием звезд, на вечерних улицах под стенами дворца горели фонари, а дальний городок у озера красиво подмигивал окошками. Я шла по коридорам, опустив голову, стараясь казаться как можно незаметней. Какая досада, что ужин мне тоже придется пропустить. Появиться в мокром платье на виду у остроглазых слуг — самоубийство. Как же хотелось есть! Я подготовила все необходимое для чистки каминов в укромном уголке на втором этаже. Пока сновала туда-сюда за лимонами и дровами, спускаясь и поднимаясь по лестнице, услышала музыку, которая доносилась с первого этажа, где находился бальный зал. Играли вальс, и в мелодии даже было нечто знакомое, похожее на «Голубой Дунай». Мне ужасно захотелось посмотреть хоть одним глазком на званый вечер. Я двинулась, как завороженная, вслед звукам скрипки по длинному узкому коридору. Впереди, подле открытой на щелку двери, собралось несколько любопытствующих слуг. Я встала за спинами на цыпочки, благословляя свой высокий рост. Зал был великолепен. Высоченный потолок, расписанный под закатное небо с летящими между облаками ангелами. Череда хрустальных канделябров, искрящихся, словно в осколки стекла заключили звезды. Мраморные колонны, бесчисленные вазы с шикарными букетами цветов. А гости! Глаза разбегались при виде нарядов дам, каждое из них — произведение искусства: пышные юбки из тюля, открытые плечи, лебединые шеи, усыпанные драгоценными камнями. А прически — высокие, украшенные цветами или лентами, у самых богатых нитями жемчуга, рубинов, изумрудов. Кавалеры носили приталенные камзолы и пышные шейные платки из тонкого кружева. Увидев кружево, руки стало саднить еще больше, я представила сколько работы предстоит Мэй на завтрашний день. На подиуме в дальней части зала сидела королевская семья. Пожилой король и королева на золотых тронах, подле них на креслах пониже двое принцев и принцесса. Старший принц выглядел очень бледным, что и неудивительно, учитывая близкий брак по расчету. Он сидел прямо, словно палку проглотил, черные волосы собраны назад, одет во все черное, с алой лентой через плечо. Принцесса, напротив, была свежа, как весенний цвет. Одетая в нечто розовое и воздушное, с заколотыми наверх волосами в умопомрачительной высокой короне, усыпанной рубинами и розовым кварцем, она жадно осматривала зал и наслаждалась вниманием. При взгляде на младшего принца сердце пропустило удар. Уж слишком он был хорош в праздничном камзоле и с распущенными волосами до плеч. Он сидел расслабленно и на танцующих глядел лениво, с дежурной улыбкой на губах. Принц мне нравился, а от переживаний последних дней чувства к нему обрели особую остроту. Ах, как мне хотелось поймать хоть бы мимолетный взгляд. Я отступила в темноту, так и не замеченная слугами. На душе было отчего-то горько и тоскливо. В последний раз заглянула на кухню одолжить свечу и чистые тряпки и поднялась к своим каминам. У меня есть время до поздней ночи и десять комнат. Кошмар. Справлюсь. Я обмотала руки чистыми тряпками и приступила к работе. Чистить камины в недавно стиранном мокром платье — глупость, поэтому я потратила несколько минут, чтобы раздеться. Сначала я поминутно оглядывалась на дверь, но в жилых помещениях сейчас было безлюдно. Аристократы танцевали внизу, слуги обслуживали пирующих или завистливо наблюдали. Мимолетная грусть, проснувшаяся от взгляда на принца, разрослась в темную тень за спиной. Я боялась, что жизнь кончена, что скоро я превращусь в тупую машину по обслуживанию, подхвачу тиф и бесславно скончаюсь. Тосковала о маме, которая сейчас сидит у телефона и ждет информацию о безвестно пропавшей дочери. Едкая боль пронзила ладони, я лишь крепче сжала зубы, принялась со злостью выгребать золу, лить скипидар на щетку и тереть кирпичи. Грусть отступала перед тяжелой физической работой, сменялась болью в мышцах. Смертельная усталость давала знать, глаза слипались, спина ныла от сгорбленного положения. Меня держал бушующий в венах адреналин. Без него десять каминов не победить. Когда пришла очередь промыть камин теплой водой, я сначала смыла золу с себя, а потом, чистая, надела платье и отправилась в следующую комнату. На пятой меня шатало. Шестая до восьмой прошли, как в тумане. Девятую я закончила на чистом упрямстве. Десятая оказалась самой роскошной, с огромным камином, в котором высилась целая гора золы. Она не поместилась в одно ведро. Пришлось мыться, надевать платье, выносить золу в общий мешок и возвращаться обратно. Стоял второй час ночи, кроме одной краюхи хлеба я с утра не ела ни росинки. Утренний чай с тостом, казалось, произошел целую вечность назад. Я без сил вытянулась подле камина в одном нижнем белье. Из-за размера камина зола в основании кучи была еще теплой. Я с наслаждением погрузила в нее озябшие руки. Золушка, вот кто я. Настоящая золушка. Ничего не случится, если я пару минут передохну в благословенном тепле. Осталось совсем немного, я наберусь сил и все закончу. Веки стали тяжелыми, и я решила дать глазам перерыв. Все тело гудело, и я не заметила, как провалилась в сон. Проснулась, как током ударенная, от тихого шелеста. Мне было тепло, уютно, будто меня укутали в пушистое одеяло. Я открыла глаза и увидела, что укрыта алым плащом, отороченным мягким мехом. Подле кровати при приглушенном свете канделябра младший принц, повернувшись ко мне, расстегивал пуговицы на белоснежной шелковой рубашке. Камзол и красная ленточка были уже сняты и отброшены на стул. Свет красиво поблескивал на гладкой коже груди, выделяя литые мускулы. В его позе была расслабленность человека после тяжелого дня. Пальцы расправлялись все с новыми пуговицами, потом и рубашка полетела к стулу, и принц остался голым по пояс. Высокий, атлетического сложения, с широкими плечами и узкой талией. Умопомрачительно красивый. И тут я поняла весь ужас ситуации. Я голая, в одном белье, уснула на золе в его комнате. Меня накрыла удушающая волна стыда, хотелось провалиться сквозь землю от ужаса. Что он обо мне подумает? Что со мной будет? — Я не хотел тебя будить, милая девушка. Я вскочила на ноги, прижимая его плащ к груди, пытаясь прикрыться. Меня накрыла паника, голова была пуста, и я не знала, что сказать. Только смотрела на него, широко раскрытыми глазами, взглядом умоляя о пощаде. Мои щеки алели, да вся я от головы до ног покраснела от смущения. — Подойди-ка сюда. Я как завороженная сделала шаг вперед. Он преодолел оставшееся между нами расстояние, дотронулся до моего подбородка. Повернул лицо в сторону канделябра. — Я так и знал, — прошептал он. — Хорошенькая. Мы виделись утром, не правда ли? Во время моего позорного бегства от домогательств вдовы М. — Простите, пожалуйста, — тихо прошептала в ответ. — Я непростительно заснула во время исполнения обязанностей. Он улыбнулся уголком губ. Его глаза затуманились. — У всех нас был тяжелый день, это простительно. Ты красиво выражаешься, милая девушка. Чья будешь? — Я безродная, — тут у меня прорезался голос, и я высоко подняла подбородок в знак протеста. Надоели со своим снобизмом. Но принц оказался доволен ответом. Поднял бровь и улыбнулся уголком губ. — Раз служишь в замке, значит, уже не безродная. Значит, моя, — сказал он удовлетворенно, и от его голоса пробежали мурашки по спине. — Почему у тебя повязки на ладони? Покажи свои руки! Я покрепче перехватила плащ на груди и протянула ему правую ладонь. — Обе! — повелительно приказал принц. Я опустила глаза, еще больше покраснела и отрицательно замотала головой. Сердце как бешеное билось в груди. Если протянуть вперед обе руки, плащ упадет на пол, и я останусь в одном белье из моего мира. Ну уж нет! — На служанок не посягаю, не бойся. Я кое-как зажала мех подмышками, чтобы прикрывал грудь, и протянула ладони вперед, плотно прижав локти к телу. Принц еле слышно добавил: — Только если они не против. Я вся вздрогнула, а принц будто специально провел пальцем по моим пылающим щекам. Затем подложил свои руки под мои опухшие ладони, обмотанные грязной тряпкой. Осторожно размотал ткань.