Эта история произошла на другом берегу этого моря. Все началось с того, что молодой немецкий солдат одной ветреной февральской ночью заглянул в окно амбара. Его звали Мориц Райнке, он служил оператором в пропагандистской роте Немецкого Африканского корпуса. Вместе со своим отрядом он оказался на ферме к западу от Туниса, они искали продовольствие. Он не знал, что фермер прячет у себя двух евреев. Мужчину и женщину. Ее звали Ясмина. А его – Виктор. Голые, они занимались любовью на куче сена, когда их случайно увидел Мориц. Ему было неловко. Но он не мог отвести взгляда, потому что женщина смотрела прямо на него. И глаза ее умоляли: «Не выдавай». И он стоял, не в силах сделать шаг. Ему следовало уйти, но он словно прирос к месту – и в тот момент его увидел офицер СС. И стало слишком поздно. Офицер тоже заглянул в окно, увидел парочку и поднял тревогу. Виктор и Ясмина выскочили из амбара. Офицер погнался за ними, повалил мужчину на землю. Женщине удалось убежать через оливковую рощу. Они отвезли Виктора в Тунис, заперли в подвале отеля «Мажестик», где располагалась штаб-квартира вермахта. Виктора допрашивали, пытали, но ничего от него не добились. Морицу, который единственный говорил по-итальянски, пришлось переводить. Ему стало плохо, когда он увидел окровавленное тело пленника. Следующим утром, сказал офицер СС, этого человека расстреляют. После чего ушел спать. Мориц служил кинооператором, он снимал военную хронику, но в самих военных действиях не участвовал. Он тоже пошел к себе, но заснуть не смог. Он знал пленника. Это был пианист, игравший в баре отеля «Мажестик». Немецкие солдаты, обступив его рояль, пели «Лили Марлен», понятия не имея, что пианист – еврей. В ту ночь Мориц принял решение. Он спустился в подвал, отпер камеру и помог Виктору бежать. Тот едва поверил ему. Он же немец! На прощанье Виктор написал на клочке бумаги адрес своих родителей. И попросил Морица передать им, что он жив. Затем растворился в ночи. Ему удалось перебраться через линию фронта и присоединиться к союзникам. Мориц никогда никому об этом не рассказал. На следующий день поднялся шум, но ему повезло: никто не понял, как заключенному удалось бежать. Мориц не чувствовал себя ни героем, ни предателем. Он просто из сострадания помог человеку, который не сделал ничего плохого. К родителям Виктора он не пошел – из опасения, что его раскроют. А вскоре союзные войска начали наступление и взяли город. Немцы и их итальянские союзники бежали, часть войск по морю и самолетами перебралась на Сицилию. Но десятки тысяч солдат застряли в Тунисе. В том числе и Мориц. Вот тогда-то он и вспомнил о записке, так и лежавшей в кармане. Под покровом ночи он прокрался к указанному дому и постучал в дверь. Отец Виктора увидел на пороге немца, испугался. Мориц рассказал ему, что произошло. Мать Виктора набралась смелости и пригласила незваного гостя в дом. Они накормили его и предложили кров на ночь. А потом укрывали его от союзников. До самого конца войны. * * * – Это были бабушка и дедушка? – Да. – А где была мама? * * * Ясмина вернулась домой невредимой. Мориц поначалу думал, что та девушка в амбаре – жена или возлюбленная Виктора. Только потом узнал, что они сводные брат и сестра. Ясмина умоляла его не рассказывать ее родителям о том, что он видел. Это была одна-единственная ночь, сказала она. Мориц сдержал обещание. И постепенно они завоевали доверие друг друга. Ясмина рассказала ему, как сильно она любит Виктора. Как в детстве пробиралась в его комнату, потому что боялась темноты. Как страх исчезал, когда Виктор обнимал ее. С ним она чувствовала себя в безопасности, более того – цельной. Будто он был ее недостающей половиной. Однако для Виктора она была просто младшей сестрой, о которой он должен заботиться. Он жил в другом, блестящем мире. Когда он садился за рояль в отеле «Мажестик», ему принадлежали сердца богатых красавиц. Он был обаятельным, светским, остроумным… и не упускал ни одной возможности. Ясмина, работавшая в гостинице горничной, подглядывала в замочную скважину, когда он уединялся в комнате с очередной любовницей. Она сама давала ему ключи от пустых номеров. Когда в Тунис вошли немцы, они конфисковали «Мажестик» и превратили его в свой штаб. Всех молодых мужчин-евреев погнали на принудительные работы. Виктор улизнул. Вместе с Ясминой укрылся на ферме знакомого отца. Вот там это и случилось, однажды ночью. * * * Через девять месяцев родилась ты, Жоэль. * * * В ночь, когда ты родилась, небеса разверзлись и на море обрушился страшный ливень. Виктора не было. Он сражался с союзниками в Италии. Но не только война разлучила его с Ясминой. Альберт узнал, кто отец ребенка. В гневе он отрекся от сына. Мими так и не простила ему этого. Она считала, что Альберт сам во всем виноват, это по его настоянию они взяли сиротку из приюта. Разумеется, поползи слухи. Ясмину они не волновали, словно в лихорадке она ждала любых новостей из Италии. Она с ума сходила от надежды. Пусть даже Виктор не хотел ребенка. Пусть даже Жоэль навсегда останется ребенком позора. Но война закончилась, нацистов разбили, а Виктор так и не вернулся. Альберт, Ясмина и Мориц отправились на Сицилию на его поиски. Жоэль была с ними. Там они узнали, что Виктор присоединился к сионистскому движению. Что он помогал еврейским беженцам эмигрировать в Палестину на нелегальных судах. И что утонул во время одной из таких операций. Вроде бы, спасая ребенка. На самом деле он лишь инсценировал свою смерть, чтобы исчезнуть. Когда Ясмина прочитала имя Виктора на могильной плите, она потеряла сознание. В ту же ночь она вошла в море, чтобы покончить с собой. Мориц нашел ее. Вытащил из воды. И спросил, хочет ли она выйти за него замуж. И уехать далеко-далеко с ним и Жоэль. Где их никто не знает. Где они могут начать новую историю. * * * Ничего из этого никто не планировал. Это цепь событий, которые не должны были произойти. И все же произошли. «Мактуб, – говорит Ясмина. – Так предначертано». Может быть. – Вообще-то, я хотел рассказать тебе это, только когда ты станешь взрослой. Но если честно, я надеялся, что мне никогда не придется рассказывать тебе эту историю. Жоэль неподвижно смотрела на воду. От нее пахло нефтью и водорослями. Мир не обрушился. Но прежним ему уже не бывать. Ей хотелось кричать. Потому что ее отец – немец. Не кто-нибудь, а именно немец. Но прежде всего потому, что ее отец – на самом деле не отец ей. Потому что ее отец – Виктор. Не кто-нибудь, а именно Виктор. * * * – Я все равно ненавижу его, – сказала она. Как могла она связать с ним слово «отец»? Чувство защищенности в папиных объятиях, его надежность, его спокойствие, которое передавалось ей, когда они были вместе, – вот что делает отца отцом. Виктор же полная противоположность этому. Виктор, с его «богиней», медалью и спущенными штанами. Она никогда не сможет стать его дочерью. – Он ушел не из-за тебя. Он ушел, чтобы сражаться за свой народ. – Как ты можешь защищать его даже теперь! – закричала Жоэль. – Я не знаю, встречается ли он еще с мамой… – Конечно же, знаешь! Ты сам себя обманываешь! Морис молчал. Она права. – Я не знаю, что делать, Жоэль. – Ты не должен был мне это рассказывать! Она встала и ушла. Он хотел было пойти следом, но ноги не слушались его. Не в силах пошевелиться, он смотрел ей вслед. Жоэль шла, закрыв лицо руками, плечи ее вздрагивали. Морис чувствовал себя так, словно он исчез. Он не смог защитить ее от реальности. Глава 33 Мы рассказываем истории, чтобы определить себя. У любого человека, у любых отношений, у любого общества есть свой рассказ. Откуда мы пришли, куда идем. Когда разоблачается ложь, то всегда теряется красота. Ведь в отличие от истины, красота не цельная, а состоит из искусно скомпонованных фрагментов. А вот истине всегда приходится вступать в отношения с уродством. Когда твоя семья распадается, это не значит, что ее история останавливается где-то на середине и ты можешь плавно, без швов, приделать к ней следующую историю. Нет, тебе потребуется переписать всю историю. Вернуться к началу, а потом двинуться еще дальше назад. Все перебрать, заново осмыслить и собрать по-новому, в другой взаимосвязи. Чтобы в осколках общей истории разглядеть свою собственную. Но ты не сможешь рассказать свою историю, если не знаешь, чему на самом деле посвящена твоя жизнь. Без главной темы фрагменты никогда не соберутся вместе, в разумное целое. В этом и заключается сложность расставания: меняется основная тема. Тебе казалось, что предметом твоей истории была встреча, а оказалось – прощание. Ты думал, ее суть – доверие, а оказалось – это предательство. Ты думал – судьба, а оказалось – глупость. Ты думал – слияние душ, а оказалось – зависимость. Ты думал, речь шла о любви, а она была – о власти. * * * И вот, оглядываясь назад, ты обнаруживаешь, что настоящая история состоит не из тех моментов, что сохранились в фотоальбомах, – свадьбы, рождение детей и летние каникулы. Но из незамеченных деталей, оставшихся в тени. Предупреждающие знаки. Первые признаки. Слова, которые случайно выскочили и были замяты. Раны, которые так и не зажили. Обманы и самообманы. Теперь ты связываешь эти ускользнувшие фрагменты в причинно-следственную цепочку, и те же самые отношения из счастливой сказки превращаются в рассказ о предопределенной неудаче.