* * * Ему хотелось закричать: ты же моя жена, почему я тебя не знаю? Хотелось встряхнуть ее, влепить пощечину, заорать: кто ты? Кто ты, там, в глубине, где прячется твоя душа, где хранится ключ к твоим тайнам. В бездонной неподвижной глубине, что иногда проступает, когда ты забываешься. И я люблю тебя за эти проблески скрытого или боюсь их. Я тебя не знаю! * * * Но Морис не совершил необратимого – не ушел. Семья была его защитным панцирем, скрепленным легендой, которой Морис оставался верен: ничего никогда не было. Хотя в глубине души он прекрасно понимал, что было, снова. И снова. Все рухнуло из-за случайности. За завтраком Жоэль рассказала, что по дороге в школу с ней заговорил мужчина. Спросил, не дочь ли она Виктора Сарфати. Он, мол, знал его по армии. Нет, ответила Жоэль, Виктор – ее дядя. Мужчина сказал, что она удивительно похожа на Виктора, и попросил передать привет. – Он назвал свое имя? – встревожился Морис. – Вроде нет. Я обрадовалась, что он не шел со мной до самой школы. – Но он понял, где твоя школа? – Наверное. – Как он выглядел? – Не знаю, обычно. – Европеец или восточный? У него были бородавки на шее? – Я не рассматривала его. Все произошло очень быстро. Разговор был Жоэль неприятен. Она встала и взяла школьную сумку. – Оставь ее, – сказала Ясмина. Но Морис уже вскочил: – Останься. – Мне же в школу. – Сегодня останешься дома. – Папá, я уже не ребенок! Я могу постоять за себя. – Ты не представляешь, что в мире творится! – Оставь ее в покое! – крикнула Ясмина. – Чао! – Жоэль открыла дверь. Морис вышел за ней на лестничную площадку, схватил ее: – Ты будешь делать то, что я говорю! – Ой! Отпусти! – Иди в дом! Немедленно! – Ты не можешь указывать мне, что делать! – Я твой отец! Это было как в бреду. Морис не контролировал себя. Жоэль в гневе оттолкнула его: – Ты даже не можешь запретить маме изменять тебе! – Жоэль! Она кинулась вниз по лестнице. Морис вне себя ринулся за ней. Догнал, схватил, притянул к себе. Ее глаза были полны слез. Она закричала: – У тебя даже не хватает духа вышвырнуть вон дядю Виктора, когда он сидит у нас на диване! А за твоей спиной занимается сексом с мамой. Ты слабак! Морис закатил ей звонкую пощечину. – Ненавижу вас! – выкрикнула Жоэль, вырвалась и побежала вниз. Морис застыл, потрясенный случившимся. На верхней площадке стояла Ясмина, закрыв лицо ладонями. Соседка вышла из своей квартиры. Внизу хлопнула входная дверь. * * * Вернувшись в квартиру, Морис ни слова не проронил о Викторе, но рассказал Ясмине о человеке-крокодиле. – Ты преувеличиваешь, – сказала она. – Виктор хочет избавиться от меня, – ответил он. – Но… если бы они хотели тебя депортировать, то давно бы уже это сделали. А этот тип, что расспрашивал Жоэль, – может, он из тех, что пристают к девочкам? – Нет, это было явно сообщение для меня. «Ты в наших руках. Если не будешь делать того, что мы хотим, мы расскажем твоей дочери все, что знаем о вас». Ясмина подошла к нему, осторожно обняла его: – Морис, мне страшно. Он тоже обнял ее и почувствовал, что она плачет. В тот момент он решил рассказать Жоэль правду, пока кто-то другой это не сделал. * * * Жоэль увидела Мориса, который ждал ее у школы. Она двинулась в другую сторону, чтобы не встречаться с ним, но он уже спешил к ней: – Жоэль! Пожалуйста, послушай меня. Это важно. Отец впервые просил ее. И хотя она решила больше с ним не разговаривать, в его голосе было что-то уязвимое, ей стало жалко его. Однако Жоэль попыталась сопротивляться этому чувству. Ей не нужен отец, которого она будет жалеть. Ей нужен тот, кем можно восхищаться. Как раньше. * * * Они купили фалафель у ливанского еврея и направились в гавань. На пирсе рыбаки забрасывали удочки в море. Скауты спускали на воду весельные лодки. – То, что я собираюсь тебе рассказать, – начал Морис, тщательно подбирая слова, – не имеет отношения к тебе. Это случилось до твоего рождения. Все это произошло, хотя и не должно было произойти, когда ты еще не родилась. Жоэль скептически сощурилась и приставила ладонь к глазам, закрываясь от слепящего солнца. Она до сих пор помнит, как он стоял там, спиной к солнцу и морю, и рассказывал, что когда-то он был солдатом. В форме другой страны. Германии. Сначала она оцепенела, не могла поверить. Его слова перевернули весь мир. Но Морис был серьезен как никогда, и Жоэль поняла, что он не сошел с ума. Он просто знал то, что ей было неведомо. И словно отдернул занавес, который она прежде не замечала. А за ним открылась правда. * * *