– Вы машину не глушили? – Дизель. Лучше пусть работает. Ему полезно, – сообщила Елизавета. Калугин прислушался к звукам, слабо доносящимся из салона: – Шаде! Музыка юности… У меня тоже в бардачке лежит ее диск. – Это радио, – поспешила разочаровать его женщина. Калугин подошел к воротам и принялся разглядывать забранный в кожух двигатель. После нескольких тщетных попыток сдвинуть ворота вручную ему пришлось признать, что это невозможно: – Не откроем. Намертво. Либо ломать, но тут молот кузнечный нужен. Бородина еще раз бесполезно потыкала своим электронным ключом: – Где же эта Лилия Ивановна? – Может быть, сходить к ней на участок еще раз? Вдруг она просто, когда вы к ней заходили, спала или ванну принимала? – предположил Павел. – Вряд ли Лилия Ивановна средь бела дня ванну принимала. Да и ванны у нее нет. У нее душ в бане. Точно ушла. Замок висит, – усомнилась Елизавета. – Как поступите? – вопросительно взглянул на нее спутник. Она развела руками: – Выбора нет. Буду ждать в машине. – Хотите, с вами подожду? – по-джентльменски предложил Калугин. – Что вы! – заскромничала она. – Не надо. Все хорошо, я сама дальше… – Как изволите! Если что… смело обращайтесь, – смирился незадачливый кавалер. Елизавета села в машину, а Павел зашагал обратно к дому отца. Изумлению его не было предела, когда по дороге он встретился с Лилией Ивановной, мирно курящей на лавочке у водонапорной колонки. – Лилия Ивановна, там у женщины брелок разрядился и ворота не открывает, а ей ехать надо, – обратился к сторожихе Калугин. – Это не брелок. Штормовое предупреждение разве не слышали? Дерево повалило где-то за «Альтаиром». Вот вам и авария на линии. Все теперь выключены: и «Альтаир», и «Шамбала», и мы. Пока света не будет, к нам не попасть и от нас не уйти, – устало проинформировала гостя старушка. – Что же ей делать? – Через забор пусть лезет и пешком на электричку идет, – резонно посоветовала Лилия Ивановна. – Долго света не будет? – растерянно спросил Павел. – В прошлый раз шесть часов ремонтировали, – с горечью сообщила она. – И часто такой ужас у вас?! – возмутился Калугин. – У нас внучок, у нас! – напомнила сторожиха. – У нас, – спешно оговорился тот, соглашаясь с ее логикой. Лилия Ивановна глубоко затянулась сигаретой, выдохнула два клуба табачного дыма и довольно сакраментально изрекла: – У нас такая вот ситуация всегда! И будет до тех пор, пока Заведиморе не сместят. Что практически невозможно. – Куда сместят? – не понял Павел. – Из председателей правления коопсоюза, – сообщила Лилия Ивановна и ловким щелчком отправила дымящийся окурок в мокрые заросли борщевика. – Проклятый борщевик вырос везде, где только мог. Говорят, что это военные разработали плантации зонтичных для быстрого откорма скотины. Но от борщевика у коров молоко было горькое. Теперь организацию штрафуют, если на подведомственных ей территориях много борщевика. Кто будет эту пакость выдирать в конце осени?! И от нее ж ожоги остаются! Лилия Ивановна поднялась со скамейки. Помяла поясницу кулачком и молча двинулась вглубь поселка. – Понятно! Пойду Бородиной всё передам, – смирился с реальностью Калугин, вернулся и постучал в окно ее автомобиля. – Да?! – опуская стекло, отозвалась Елизавета. Калугин набрал в грудь прохладного осеннего воздуха и выложил всю информацию одним блоком, чтобы не растягивать рассказ надолго, как это обычно любят делать женщины: – По пути встретил Лилию Ивановну. Она сказала, что с брелоком все в порядке. Это дерево упало на линию электропередачи, и, скорее всего, света до глубокой ночи не будет. Застряли мы здесь. Бородина огорченно хлопнула ладонями по рулю: – Да елки-палки! Это на электричку идти, а у меня десять полных папок! – С вашего разрешения? – Павел понял, что ему пора откланиваться. – Конечно, конечно! Мне сейчас придется машину у себя на участке оставить – и своим ходом, – покидая автомобиль, озвучила вслух свой план Елизавета. – Неужели через забор лезть будете с папками? – не поверил Калугин. – Буду, но не здесь, а с той стороны, где лес. Ближе до электрички. Почти по прямой, – ответила женщина. – А подождать до завтра не можете? Смеркается уже, – предпринял попытку ее отговорить Павел. – Могу, но не буду. Спасибо за заботу! – улыбнулась дама. – Счастлив быть полезным! К слову, на вашей радиостанции все время Шаде передают, – улыбнулся Калугин. – Не знаю, почему соврала вам. Это диск, – наконец призналась Елизавета. Павел махнул ей на прощание и вернулся в дом, где нашел сухую одежду, переоделся и сел было пить чай, но его начало обуревать необъяснимое беспокойство. Он накинул поверх старого отцовского свитера телогрейку, надел резиновые сапоги и пошел к Бородиной. Ее он застал закрывающей замок на калитке. У калитки стоял увесистый рюкзак. – Я вам все-таки помогу. Возражения не принимаются. Скоро стемнеет, лес, электричка. Слишком рискованно, – сказал Павел, поднимая с земли рюкзак.