– Да знаю… – протянул Рябов. – Я же и говорю – хорошие у них инструкции. Разумные. Ну а теперь нам надо довершить начатое благое дело. Рябов подошел к приборам и, не вникая в их суть, начал выдергивать провода. Какие-то приборы, из тех, что полегче, он со всего маху швырял на пол. Богданов присоединился к нему, и вскоре пульт управления радаром стал представлять собой ужасающее зрелище. Разумеется, с точки зрения американцев, если бы они вдруг оказались здесь. И – благостное зрелище, с точки зрения Богданова и Рябова. – Картиной битвы удовлетворен! – провозгласил Рябов, когда крушить было уже нечего. – Ну-с, а теперь нам надо срочно забаррикадироваться и ждать гостей. Думаю, они скоро появятся и захотят узнать, что здесь случилось. Богданов и Рябов стали придвигать к дверям тяжелую мебель. Вскоре вход в зал был надежно забаррикадирован. – Интересно, что сейчас делают Дубко, Павленко и Муромцев? – спросил Рябов больше риторически. – Думаю, то же самое, что и мы, – ответил Богданов. – Хорошо, если так, – вздохнул Рябов. – Им-то тяжелее, чем нам. Юра вместе с раненым Василием, а Дубко – так и вовсе один. – Ничего, – сказал Богданов. – Как-нибудь справятся… – Куда они денутся! – согласился Рябов. – А тогда – полюбуйся видом из окон, – сказал Богданов. – Что там, как там… * * * Александру Дубко предстояло захватить башню, в которой располагался пункт связи между землей и самолетами, находящимися в воздухе. Без связи с землей, понятное дело, ни один самолет не приземлится. А если так, то и американские самолеты с подкреплением также не смогут приземлиться на аэродроме Темпельхоф. А другого аэродрома поблизости не было. Аэродромов такого класса вообще не было на территории Западной Германии – только Темпельхоф. Было несколько таких аэродромов за пределами Западной Германии, но это все равно, что их не было вообще. Потому что, приземлившись на одном из таких аэродромов, американское подкрепление должно было потратить несколько дней, чтобы добраться до места противостояния. А поскольку в этом противостоянии все решали считаные часы, а может, даже считаные минуты, смысла сажать свои самолеты где-то на другом краю Европы у американцев не было. А без подкрепления они вряд ли решатся на прямое столкновение с советскими и восточногерманскими вооруженными силами. Вот что означало нарушить связь с наземными службами аэродрома Темпельхоф и находящимися в воздухе самолетами. Вот какая ответственность лежала на пятерых спецназовцах КГБ. Это в равной степени касалось и Богданова с Рябовым, и Дубко, и Павленко с Муромцевым. У каждого из них был свой отдельный участок фронта, и от того, как они будут воевать на этом участке, зависел успех всей операции. А вместе с тем, может статься, и судьба всего мира. Для Дубко задача осложнялась тем, что он был один. Ему не на кого было рассчитывать, кроме себя самого. У него не было рядом дружеского плеча, на которое он мог бы опереться, никто не мог защитить его со спины. Однако и это не было главным. Главным было то, что он не имел права погибнуть. Потому что если бы он погиб, кто бы выполнил приказ? Где находится башня, Дубко знал. Да и что тут было знать, если ее купол высился над большинством других аэродромных сооружений? Главным было – не обращая на себя внимания, подобраться к башне и проникнуть в нее. А захватив, удержать до прибытия советских боевых самолетов. Одному, не надеясь ни на чью помощь. Подобраться к башне, конечно, не составляло большого труда. Может так статься, что никто и внимания не обратит на Дубко. Идет себе человек в камуфляже с американским автоматом за плечом – и пускай себе идет. Что тут необычного и подозрительного? Темпельхоф – аэродром военный, здесь много ходит таких – в военной одежде и с оружием. Ну а если бы кто-нибудь все же обратил особое внимание на Александра Дубко, уж с ним-то он справился бы в два счета! Все самое основное должно было случиться потом. Сколько людей находится в башне? Вооружены ли они? Сможет ли Дубко единым, так сказать, махом нейтрализовать этих людей? Впрочем, на какие-то из этих вопросов Александр ответы знал. Ответы эти были предположительными, но все же… Среди связистов в американской армии много женщин. Скорее всего, они тоже будут в башне. Это – раз. С женщиной справиться куда проще, чем с мужчиной. Это – два. Обычно на таком посту людей бывает немного – всего-то несколько человек, меняющих друг друга через определенное время. Это – три. Кроме того, Александр где-то слышал, что на такие посты солдаты заступают без оружия: есть, кажется, в американских войсках такой приказ. Это – четыре. Все это вместе давало Александру Дубко немалые шансы на то, что он справится с задачей, захватит башню и при этом останется жив. До башни Дубко добрался без особых приключений. Теперь главным было – отыскать вход. И с этой задачей Александр справился без особых затруднений. Невдалеке он увидел узкую металлическую лестницу с перилами, которая вела наверх. Скорее всего, это и был вход, так как других лестниц поблизости не было. Дубко поудобнее перехватил автомат и стал подниматься по лестнице. И надо же такому случиться, что как раз в это самое время навстречу ему по лестнице спускались двое – мужчина и женщина. И он, и она были в военной форме, а кроме того, у мужчины на поясе висела кобура с пистолетом. Все эти детали Александр заметил и оценил мгновенно – как и подобает опытному бойцу. Сделав отсутствующее выражение лица, он хотел пройти мимо этих двоих, но они его окликнули. Причем сразу оба: вначале – мужчина, а затем и женщина тоже добавила несколько слов. Что могли означать эти слова, Дубко, конечно, не знал. Он, как и Богданов, как и все другие бойцы спецгруппы «Дон» (кроме Муромцева), из всего английского языка знал лишь несколько самых ходовых и специфических выражений. А тут – нате вам – к нему обращаются на английском языке! Причем сразу двое! Не меняя выражения лица, Дубко с видимой досадой махнул рукой: отстаньте, мол, не до вас. Но мужчина произнес еще какую-то фразу, а затем ухватил Александра за плечо, требуя от него ответа. – Йес, – произнес Дубко первое вспомнившееся ему английское слово, надеясь, что мужчину устроит такой ответ. Но американца ответ явно не устроил. Больше того, на его лице вначале отобразилось недоумение, а затем и другое чувство, которое было для Александра куда как опаснее. Кажется, американец заподозрил что-то неладное и был готов поднять крик – скорее всего, дуэтом с женщиной. Понятно, что на крики тут же сбежались бы другие люди, а этого Дубко допустить никак не мог. Он сделал глубокий вздох и сразу же вслед за ним хлопнул мужчину ладонями по ушам. Прием у спецназовцев известный и эффективный – после такого удара противник практически мгновенно лишается сознания. Что и произошло. Пока мужчина в беспамятстве цеплялся за перила лестницы, Дубко одной рукой мгновенно выдернул у него из кобуры пистолет, а другой рукой помог ему перевалиться через перила. Жив он остался или нет, Дубко не знал, впрочем, сейчас это было неважно. Женщина, которая, конечно, не ожидала ничего подобного, повела себя чисто по-женски. Она уже собралась громко закричать, но Дубко ей этого не позволил. Он зажал ей ладонью рот и какое-то время размышлял, что ему делать дальше. Конечно, справиться с растерянной и напуганной женщиной было проще простого, но Дубко никогда до этого не приходилось сталкиваться с дамами именно в таких ситуациях. С мужчинами – сколько угодно, а вот с женским полом – не довелось. Потому-то Александр и пришел в некоторое замешательство. Все-таки, как ни крути – дама… Он вообще никогда не поднимал руку на женщину, а тут – черт ее вынес прямо ему навстречу! Впрочем, в смятенном состоянии духа Дубко пребывал совсем недолго – никак не больше двух секунд. Сокрушенно вздохнув, он лишил дамочку сознания, но сделал это так аккуратно, что она, должно быть, ничего и не почувствовала. Затем так же нежно и бережно он поднял ее на руки и осторожно перебросил через перила. Высота была небольшая, и Дубко отчасти успокоил себя мыслью, что с пребывающей в беспамятстве дамочкой ничего страшного не случится: часик полежит и очнется, и… Хотя что должно было последовать за этим самым «и», Александра уже не интересовало. Не до длительных размышлений ему было – надо было действовать мгновенно и решительно. – Дуры бабы! – ругнулся вполголоса Дубко. – Дома бы сидеть да кашу варить, а не в войнушки играть! Суются под руку, когда тут такое дело!.. Как есть, дурехи! Приобретя, таким образом, привычное состояние духа, Дубко бегом поднялся по лестнице. Она заканчивалась небольшой площадкой, которая упиралась в металлическую дверь. Наверно, это и был вход в башню. Осмотревшись и никого не заметив, он потянул дверь на себя. Дверь оказалась тяжелой и поддалась с трудом. Впрочем, петельного скрипа и металлического скрежета слышно не было, и потому в первые секунды никто не обратил внимания на вошедшего в помещение Дубко. А ему вполне хватило этих нескольких секунд, чтобы осмотреться, оценить ситуацию и принять решение. В помещении находилось всего пять человек – двое мужчин и три женщины. Должно быть, всего связистов дежурило семеро, но с двумя Дубко уже расправился на лестнице. Александр взял автомат в правую руку, левую оставил свободной – мало ли что. И дал короткую очередь поверх голов связистов. Эффект, конечно, оказался потрясающим. Ничего такого не ожидавшие связисты – как мужчины, так и женщины – дружно попа́дали на пол, как кегли после удачно брошенного шара. Правда, один из мужчин, стремительно перевернувшись на бок, потянулся рукой к кобуре (оказывается, у связистов имелось при себе оружие!) и судорожно затеребил пальцами застежку, пытаясь вытащить пистолет. И даже успел его вытащить, а вот выстрелить не успел. Дубко выстрелил первым. Мужчина взвыл и перекатился на другой бок – пуля угодила ему в плечо, а перехватить другой рукой пистолет он не смог, да и, пожалуй, не до того ему было. Болевой шок – дело нешуточное, тут уж не до стрельбы. Дубко по-звериному подскочил к раненому противнику, ударом носка отбросил пистолет, затем так же стремительно наклонился и подобрал оружие. – Лежать! – крикнул он по-английски. – Буду стрелять! Других английских фраз он сейчас припомнить не мог, да в этом и не было надобности. Потрясенные связисты застыли на полу лицом вниз, лишь раненый, оправившись от первоначального шока, громко застонал. – Все – вон! – вспомнил Дубко еще несколько английских фраз. – За дверь! Не вставать! Живо! Оружие – на землю! И пнул носком башмака мужчину, лежавшего ближе всех к двери. Замысел Дубко был прост – выставить всех семерых связистов из помещения, забаррикадироваться, а там – будь что будет. Похоже, парализованные страхом связисты все же поняли, чего добивается от них этот непонятно откуда взявшийся страшный и беспощадный человек. Они друг за другом на четвереньках поползли к выходу. Кажется, оружия ни у кого из них больше не было – за этим Дубко следил особенно внимательно. – Быстрей! – нарочито страшным голосом прокричал Дубко и для острастки передернул затвор автомата. Связисты поползли энергичнее. Последним, опираясь на здоровую руку, за дверь выполз раненый. Он громко стонал и вперемешку со стонами злобно ворчал на Дубко. Вслед за ним тянулся тонкий кровавый след. – Вот так! – сам себе сказал Дубко, подходя к двери и внимательно ее осматривая. Дверь была сварена из толстых листов металла. На двери имелся металлический засов. Для чего он был, непонятно, потому что вряд ли связисты запирались во время дежурства, в этом не было никакой необходимости. Да так оно и было, потому что засов был сильно ржавым и уже буквально прирос к двери. Дубко дернул его один раз, дернул другой и третий – засов не желал поддаваться. Это было плохо, это было очень плохо, потому что с минуты на минуту в помещение могли ворваться солдаты. Сжав зубы, Дубко самозабвенно ударил по засову ногой – раз, другой, третий… После пятого удара засов со скрежетом сдвинулся с места, после восьмого удара он нехотя влез в специально предназначенную для него скобу. Теперь дверь была запертой, и чтобы ее отворить, понадобилось бы немало времени и усилий. – Вот так, – повторил Дубко. Быстрым шагом он подошел к столу, на котором громоздилась аппаратура, и стал выдергивать провода, крушить панели, швырять на пол то, что можно было разбить. Через пять минут в помещении не осталось ни одного целого прибора. – Вот так, – в третий раз произнес Дубко. Затем он вынул радиопередатчик, щелкнул тумблером и произнес: – Первый, я Второй! Первый, я Второй! – Второй, я Первый, – тотчас же прозвучал голос в ответ. – Свадьба состоялась, гости пьяные, все отправились на прогулку, – сказал Дубко. – Свадебный стол ломится от объедков. – Наши именины тоже удались на славу, – отозвалась рация. – Скотина заперта в хлеву. Ждем гостей. – То же самое, – сказал Дубко. – Желаем приятно провести время, – съехидничала рация. – И вам того же, – хмыкнул в ответ Дубко. На том сеанс связи с Богдановым и Рябовым завершился. * * * Самая простая задача была у Павленко и Муромцева. Они должны были занять точку оповещения на аэродроме, с которой, в случае надобности, можно было вступить в переговоры с американцами. По сути, это был громкоговоритель, главным назначением которого было – оповещать личный состав аэродрома в каких-либо непредвиденных или срочных ситуациях. А потому никакой особой охраны там быть не должно. Да и народу на таком объекте должно быть негусто – от силы несколько человек. И очень могло статься, что это будут не мужчины, а женщины. Служба оповещения – это по большей части именно женская работа, а не мужская. Так что справиться с задачей Павленко и Муромцеву было несложно. Так-то оно так, однако Муромцев был ранен. А раненый человек – это непредсказуемый человек. Сейчас он – в сознании, а через три минуты ему станет хуже, и вот он уже без сознания. Поэтому раненый, как ни крути, всегда обуза. Особенно – когда нужно выполнять срочное и опасное задание. Но при этом, понятное дело, раненого не бросишь. За ним нужно приглядывать, ему нужно оказывать помощь. Хорошо, если в группе несколько человек, хотя бы трое. Один – приглядывает за раненым, другой наблюдает за неприятелем и выполняет задание. А если состав группы – всего два человека? Вот то-то и оно. – Ты как? – спросил Павленко у Муромцева. – Передвигаюсь на своих двоих, – попытался пошутить Муромцев. Такая попытка несколько успокоила Павленко. Шутит – это хорошо. Значит, контролирует себя. Стало быть, у него есть еще силы, чтобы шутить. Но, с другой стороны, Павленко приходилось видеть людей, которые пытались шутить даже за две минуты до своей смерти… – Тогда – вперед! – махнул рукой Павленко. – Теперь главное – ничего не перепутать и не вломиться сдуру в какой-нибудь склад вместо точки оповещения. Или – прямо в казарму… Смеху-то будет! – Не вломимся, – успокоил его Муромцев. – Я знаю приметы, по каким легко можно отличить пункт оповещения от склада! По ним и двинемся. – Тогда – веди, – сказал Павленко. – А я буду рядышком. Буду тебя поддерживать… – Ничего, я сам, – слабо запротестовал Муромцев. Павленко ничего не ответил, вздохнул, и они двинулись на поиски точки оповещения. – Вот сюда, – указывал Муромцев. – Теперь – сюда. А теперь – прямо до того здания.