Он стоял на коленях перед самой нижней и самой длинной книжной полкой. Около нее высилась стопка томов энциклопедии, снятых с полки, и теперь на том месте, всего в нескольких дюймах от пола, зияло пустое пространство. В вытянутой руке Фриц держал то, что мы так долго и тщетно искали. – Оно самое, – одобрительно произнес Вулф. – Она действительно была особенной девушкой. Отдай валик Арчи. А ты, Арчи, выкати из угла аппарат. Теодор, я, видимо, сегодня же поднимусь к тебе в оранжерею, но несколько позже, а уж завтра утром обязательно, и в обычное время. Поздравляю, Фриц! Ты начал с нижней полки, что было вполне разумно. Фриц, сияя от гордости, передал мне валик и направился к выходу в сопровождении Теодора. – Ну вот, – заметил я, включая диктофон. – Возможно, это как раз то, что нам нужно. А может, и не то. – Давай запускай, – проворчал Вулф, постукивая пальцем по подлокотнику. – Что ты копаешься? Не получается? – Обязательно получится, только не торопите меня. Ведь у меня мозг… как вы там говорили? Как у моллюска. Я включил диктофон и сел. Послышался голос Чейни Буна, тот самый голос, который мы так отчетливо слышали, когда проигрывали другие десять валиков. Минут пять мы сидели неподвижно. Я не отрываясь смотрел на динамик, Вулф, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла. Как только запись закончилась, я выключил аппарат. Вулф глубоко вдохнул, открыл глаза и выпрямился в кресле. – В наш язык нужно внести кое-какие исправления, – заявил он. – Например, выражение «мертвые молчат» определенно устарело. Мистер Бун мертв. Мистер Бун умолк. И все же он говорит. – Да-да! – откликнулся я. – Умолкнувший оратор. Наука творит чудеса, однако я знаю парня, которого это вряд ли обрадует. Пойти за ним? – Нет. Полагаю, мы можем все устроить по телефону. У тебя есть номер телефона мистера Кремера? – Разумеется. – Вот и хорошо. Но прежде свяжись с Солом: Манхэттен пять, три-два-три-два. Глава 34 Без десяти четыре наши гости уже сидели в кабинете. Один из них был наш старый приятель и противник инспектор Кремер, второй – бывший клиент Вулфа Дон О’Нил, третий – сравнительно недавний знакомый – Элджер Кейтс, а вот четвертый оказался совершенно новым человеком – вице-президент фирмы «О’Нил и Уордер» Генри А. Уордер. Сол Пензер, скромно примостившийся в уголке за глобусом, был, естественно, не гостем, а своим человеком, членом нашей семьи. Кремер, сидя в красном кожаном кресле, словно ястреб, следил за Вулфом. О’Нил, едва только вошел и увидел своего вице-президента, взвился чуть не до потолка, но спохватился и взял себя в руки. Высокий и плотный, Генри А. Уордер выглядел так, как будто он нуждался в контрфорсе. Судя по его поведению, ему, единственному в этой комнате, явно не помешала бы нюхательная соль, поскольку он был явно напуган. Элджер Кейтс не сказал ни слова, когда я открывал ему дверь, и продолжал упорно молчать – ни дать ни взять учитель воскресной школы, попавший в воровской притон. Вулф впервые с вечера среды был одет. Он уселся и окинул присутствующих взглядом. – Джентльмены, – начал он, – то, что вы услышите, не доставит ни малейшего удовольствия троим из вас, поэтому не стану вас томить, буду краток. Видимо, самое целесообразное – дать вам прослушать сделанную на диктофоне запись. Но сначала я должен объяснить, как она попала ко мне. Час назад валик с этой записью был обнаружен здесь, у меня в кабинете, вон на той книжной полке. Его спрятала там мисс Гантер, когда приходила ко мне неделю назад в пятницу вечером. – Не была она здесь! – прохрипел О’Нил. – Не приходила она сюда! Вулф холодно взглянул на него: – Похоже, вы не хотите сэкономить нам время. – Черт, очень даже хочу! Чем быстрее, тем лучше. – В таком случае не прерывайте. Само собой разумеется, что все сообщаемое мной полностью соответствует действительности и может быть доказано без всякого труда. В противном случае я не стал бы ничего говорить. В тот вечер, когда все разошлись, мистер Гудвин доставил сюда, в кабинет, мисс Гантер. В течение нескольких минут она оставалась одна. Я никогда не прощу себе, что не вспомнил об этом раньше и не обыскал кабинет. Это был ужасный сбой интеллекта, который обычно функционирует вполне приемлемо. И все же. – Он резко взмахнул рукой. – Пусть это останется между мной и мирозданием. А теперь послушаем запись, сделанную мистером Буном в последний день его жизни у себя в кабинете в Вашингтоне. Прошу не прерывать прослушивания. Арчи, включай. Я включил аппарат. Сначала послышались шорохи, а через несколько секунд раздался голос умолкнувшего оратора Чейни Буна: – Мисс Гантер, эта запись предназначается только для нас с вами, и ни для кого больше. Позаботьтесь об этом. Напечатайте текст в двух экземплярах. Первый передайте мне, второй храните у себя в папке с секретными документами. В номере гостиницы я только что беседовал с Генри А. Уордером, вице-президентом и казначеем фирмы «О’Нил и Уордер». Это он пытался связаться со мной через вас, отказавшись при этом назвать свою фамилию. В конце концов он все же застал меня дома, и мы договорились встретиться с ним сегодня, двадцать шестого марта. Он сообщил мне следующее… – Довольно! – взвизгнул Уордер и, вскочив, бросился к диктофону. Учитывая его размеры и внешность, было бы уместнее сказать, что он заорал или зарычал, однако это был самый настоящий визг. Предвидя столь неадекватную реакцию, я поставил аппарат возле своего стола, всего в четырех футах от себя, а потому мне не представило труда отразить атаку. Преградив Уордеру путь, я повернул тумблер и твердо сказал: – Никаких резких телодвижений. А ну-ка назад и сядьте на место! – Я продемонстрировал пистолет, который достал из кармана пиджака. – По мере прослушивания эта запись вам троим будет нравится все меньше. Но если, не дай бог, вам одновременно что-то взбредет в голову и вы попытаетесь предпринять какие-то действия, я вас подстрелю, и с превеликим удовольствием. – Я же разговаривал с ним конфиденциально! – Уордер дрожал как осиновый лист. – Бун мне обещал! – Перестаньте! – Кремер, встав с места, подошел к Уордеру, после чего повернулся ко мне. – Вы их обыскали? – Они не вооруженные бандиты! – огрызнулся Вулф. – Они предпочитают наносить удары по голове, по крайней мере один из них. Кремер не обратил на слова Вулфа никакого внимания. Начав с Уордера, он быстро, но тщательно его обыскал и, дав ему знак посторониться, сказал О’Нилу: – Встать! – Но так как О’Нил не шелохнулся, Кремер отрывисто рявкнул: – Вы что, хотите, чтобы я поднял вас силой?! О’Нил поднялся и тяжело задышал, почувствовав на себе опытные руки Кремера. Когда очередь дошла до Кейтса, то на него даже не пришлось давить. Он выглядел ошеломленным, но даже не пытался возмущаться. Закончив с Кейтсом, Крамер подошел к аппарату, положил руку на корпус и буркнул: – Продолжайте, Гудвин. Так как я не был специалистом по диктофонам, то, опасаясь повредить валик, я поставил его с начала. Через минуту мы вернулись к тому месту рассказа Буна, где нас прервал Уордер. – Он сообщил мне следующее: ему, Уордеру, несколько месяцев назад стало известно, что президент его фирмы Дон О’Нил платит одному из работников Бюро регулирования цен за предоставление конфиденциальной информации. Уордер обнаружил это не случайно и не в ходе какого-то секретного расследования. О’Нил сам рассказал ему об этом и даже похвалялся на сей счет. Уордер же как казначей обеспечивал его необходимыми суммами, снимая деньги со специального счета в банке. Уордер заявляет, что был вынужден идти на это, несмотря на свои протесты. Повторяю, это версия Уордера, но склонен ему верить, так как он пришел ко мне сам. Конечно, нужно будет проверить в ФБР, есть ли там какие-нибудь данные на этот счет относительно О’Нила и особенно Уордера. Однако в ФБР не следует упоминать, что Уордер сделал мне настоящее заявление. Я ему это обещал. Только при таком условии он согласился сообщить упомянутые сведения. И я бы не хотел, чтобы мое обещание было нарушено. Подробно я переговорю с вами завтра, но интуиция подсказывает мне, а как вам известно, она меня не подводит, и потому я безотлагательно делаю эту запись на валике диктофона. Кремер не то фыркнул, не то чихнул. Сразу три пары глаз с укоризной уставились на него. Я же не испытал особого раздражения, так как уже слышал все это раньше и теперь меня интересовала только реакция слушателей. – …По словам Уордера, платежи начались в сентябре прошлого года и к настоящему времени общая сумма их составила шестнадцать тысяч пятьсот долларов. Как объяснил Уордер, ко мне он пришел потому, что, придерживаясь в жизни определенных принципов, категорически осуждает взяточничество, особенно когда в роли взяточников выступают государственные служащие. Уордер якобы не решался занять твердую позицию в отношении О’Нила, поскольку О’Нилу принадлежит свыше шестидесяти процентов акций фирмы, а ему, Уордеру, менее десяти и, таким образом, О’Нил мог в любую минуту вышвырнуть его. Проверить это утверждение не так уж сложно. Беседуя со мной, Уордер очень нервничал и выглядел испуганным. У меня сложилось впечатление, что рассказ Уордера соответствует действительности и что его приход вызван угрызениями совести. Впрочем, не исключено, что подлинная причина кроется в его желании скомпрометировать О’Нила из каких-то пока неизвестных нам соображений. Правда, Уордер клялся, что он просто хочет ознакомить меня с этими фактами и тем самым дать мне возможность отделаться от подчиненного-взяточника. В какой-то мере это подтверждается требованием Уордера дать ему обещание, что против О’Нила не будет возбуждено уголовное дело. Вы удивитесь, как удивился и я, узнав имя человека, подкупленного О’Нилом. Кейтс, Элджер Кейтс. Вы знаете мое мнение о нем. И как мне кажется, вы придерживаетесь такого же мнения. Уордер утверждает, что ему якобы неизвестно, какую информацию Кейтс продавал О’Нилу, но это, в конце концов, не суть важно. Мы знаем, что Кейтсу в силу занимаемой должности было что предложить, впрочем, так же, как и любому не столь высокопоставленному члену нашей организации, и, по моему глубокому убеждению, он передавал информацию О’Нилу, а тот, в свою очередь, всей этой банде коррупционеров из НАП. Надеюсь, вы понимаете, какое отвращение у меня все это вызывает. За какие-то жалкие шестнадцать тысяч! Полагаю, что, если бы меня предала какая-нибудь высокопоставленная змея за миллионы долларов, это было бы не так обидно, но при мысли о Кейтсе меня просто начинает тошнить. Я считал его скромным маленьким человеком, преданным работе и нашим общим целям. Я не знаю, для чего Кейтсу понадобились деньги, да меня это, собственно, и не интересует. Я еще не решил, как уладить это дело. Правильнее всего было бы обратиться в ФБР, напустив фэбээровцев на Кейтса и О’Нила. Но меня держит обещание, данное Уордеру. Я подумаю, а завтра мы с вами это обсудим. Если бы мне пришлось прямо сейчас встретиться с Кейтсом, боюсь, я не смог бы себя сдержать. На самом деле я больше не желаю его видеть. Все слишком далеко зашло, и если бы он вошел в мой кабинет прямо сейчас и я встретился бы с ним лицом к лицу, полагаю, я мог бы задушить его голыми руками. Вы меня знаете. Это я фигурально. И все же в данный момент важен не сам Кейтс, а то, о чем свидетельствует эта история. С моей стороны было безумием доверять всем подряд, за исключением, конечно, вас и Декстера. В дополнение к уже имеющейся мы должны создать какую-то особую систему предупреждения утечки секретных данных. Частично мы можем поручить это ФБР, но одновременно следует усилить систему безопасности путем создания соответствующей структуры с подходящими кадрами, которые будут подчиняться непосредственно нам. Подумайте над своими предложениями. Завтра обсудим вместе с вами и Декстером. Лично я считаю, что руководство этой структурой вам придется взять на себя, отложив все остальные дела. Мне будет трудно без вашей постоянной помощи, но это жизненно важно. Обдумайте мое предложение. Завтра утром мне предстоит выступать на заседании комиссии сената. Я возьму эту запись с собой в Нью-Йорк и передам вам. Пока я буду занят в Вашингтоне, вы прослушаете ее, осмыслите, а во второй половине дня мы займемся обсуждением. Голос умолк, из громкоговорителя слышалось только слабое потрескивание, и я выключил диктофон. В кабинете воцарилось тяжелое молчание, которое нарушил Вулф. – Ну что скажете, мистер Кейтс? – невинным тоном поинтересовался он. – Когда вы вошли в комнату с новыми данными для речи мистера Буна и мистер Бун встретился с вами лицом к лицу, он что, действительно попытался задушить вас голыми руками? – Нет! – взвизгнул Кейтс; его голос звучал возмущенно, впрочем писклявым голосам это свойственно. – Не вмешивайтесь не в свое дело, Кейтс! Сядьте и заткнитесь! – резко бросил О’Нил. – Ну, знаете, мистер О’Нил, это же просто великолепно! – хмыкнул Вулф. – Просто великолепно! То же самое, слово в слово, вы говорили ему в тот вечер, когда впервые пришли ко мне: «Не вмешивайтесь не в свое дело, Кейтс! Сядьте и заткнитесь!» Не сказал бы, что вы поступили очень умно, поскольку ваш окрик прозвучал как грубый приказ начальника подчиненному, что, в сущности, так и было. Тогда я заставил одного хорошего человека потратить целых три дня, чтобы попытаться установить связь между вами и Кейтсом. Однако вы оказались очень осторожны. – Вулф быстро перевел взгляд на Кейтса. – Я не зря спросил, не пытался ли мистер Бун задушить вас голыми руками. Тогда вы могли бы утверждать, что действовали в порядке самообороны. Опытный адвокат непременно использовал бы этот аргумент, но ведь еще была и мисс Гантер. Я очень сомневаюсь, что присяжные вам поверят, если вы станете уверять, будто она пыталась задушить вас на моем крыльце. Между прочим, меня интересует одна деталь. Мисс Гантер сказала миссис Бун, что написала письмо убийце с требованием вернуть свадебную фотографию. Я в это не верю. Сомневаюсь, чтобы мисс Гантер рискнула доверить нечто подобное бумаге. По-моему, она взяла у вас фотографию и техпаспорт на автомобиль и сама отправила миссис Бун, так? И тут Кейтс выкинул трюк, который удивил даже меня, хотя, казалось бы, я навидался всякого на своем веку. Он взвизгнул, причем на сей раз явно негодующе, однако его возмущение было направлено не на Вулфа, а на инспектора Кремера. Кейтс трясся от негодования, буквально повторяя тот драматический момент, когда обвинил Бреслоу в нарушении норм общественной морали. – Полиция проявила полнейшую некомпетентность! Не поленись она потратить нескольких часов, то без труда узнала бы, откуда появился тот кусок водопроводной трубы. А взят он из кучи старья в подвале дома на Сорок первой улице, где размещается НАП! – Господи Исусе! Нет, вы только послушайте! – прорычал Кремер. – Да он больной на всю голову! – Да он же болван! – О’Нил обрушился с праведным гневом на ни в чем не повинный диктофон. – Форменный кретин! Такого даже трудно заподозрить в убийстве. – И, обращаясь к Кейтсу, добавил: – Боже правый, вот уж не думал, что вы способны на это! – Я тоже не думал. – Кейтс перестал трястись, выпрямился и словно одеревенел. – Пока этого не случилось. А когда случилось, я стал лучше себя понимать. Во всяком случае, я оказался не таким уж дураком. Уж по крайней мере умнее Фиби. Ей бы следовало знать, на что я способен. А она не захотела даже обещать, что никому ничего не скажет и уничтожит валик с записью. Даже обещать! – Он не сводил с О’Нила немигающих глаз. – Мне следовало убить и вас в тот же вечер. Я вполне мог это сделать. Вы тогда боялись меня, боитесь и сейчас! Никто из них не боялся, а вы боитесь. Вот вы говорите, что даже не подозревали меня в убийстве, хотя все прекрасно знали. О’Нил хотел возразить, но Кремер знаком приказал ему молчать и спросил Кейтса: – И откуда же он узнал? – Я сам ему рассказал. – Если визг Кейтса так же драл ему горло, как резал нам слух, значит ему было действительно больно. – Но лучше бы я ему не говорил! Он назначил мне встречу и… – Ложь! – Голос О’Нила звучал холодно и строго. – Вот теперь вы откровенно лжете. – Хорошо, дайте ему закончить. – Кремеру явно хотелось закончить с Кейтсом. – Когда это произошло? – На следующий день, в среду. В среду, во второй половине дня. Во время нашей встречи. – Где? – На Второй авеню, между Пятьдесят третьей улицей и Пятьдесят четвертой. Мы разговаривали прямо на тротуаре. Он дал мне денег и сказал, что, если что-нибудь произойдет, если меня арестуют, он позаботится, чтобы я ни в чем не нуждался. Он уже тогда боялся меня. Следил за моими руками. – Сколько вы пробыли вместе? – Минут десять. По моим прикидкам, не более десяти минут. – В котором часу? – В десять вечера. Мы договорились встретиться в десять часов. Я пришел вовремя, а он опоздал минут на пятнадцать и объяснил, что должен был проверить, нет ли за ним слежки. Полагаю, у умного человека нет с этим проблем. – Мистер Кремер, – вмешался Вулф, – вам не кажется, что это пустая трата времени? Ведь в полиции все равно придется повторять допрос и в присутствии стенографистки. По-моему, Кейтс готов признаться во всем. – Он готов, – подхватил О’Нил, – сам сесть на электрический стул и при этом оклеветать других людей!