– На вашем месте я бы так из-за этого не переживал, – иронично блеснул глазами Вулф. – По крайней мере, он больший философ, чем вы. При всей своей испорченности он способен достойно принять неизбежное, соблюдая приличия. Вы же, напротив, пытаетесь вилять. Судя по взглядам, которые вы бросаете на мистера Уордера, я могу сделать вывод, что вы отлично понимаете, что вам грозит. Ему придется взять на себя руководство фирмой в ваше отсутствие. – Мне не в чем признаваться, и отсутствовать я не собираюсь. – Неужели? Но вам придется. Отсюда вы отправитесь прямиком в тюрьму… – Вулф повернулся к Уордеру. – Ну что скажете, мистер Уордер? Неужели вы будете опровергать ваш разговор с мистером Буном, тем самым вынуждая жюри присяжных считать вас лжецом? Или, быть может, вы все-таки проявите благоразумие? Уордер теперь уже не выглядел испуганным, его голос звучал твердо и решительно. – Да, я намерен говорить только правду. – Является ли правдой то, что мистер Бун записал на этом валике? – Да, это чистая правда. Вулф метнул острый взгляд в сторону О’Нила: – Вот такие дела, сэр. Взятка является уголовным преступлением. Так что вам непременно понадобится мистер Уордер. Определение степени вашей вины как соучастника убийства будет зависеть от ловкости вашего адвоката. Начиная с этого момента бал правят адвокаты. Мистер Кремер, уведите их отсюда поскорее. Мне тошно на них смотреть. Арчи, упакуй валик. Мистер Кремер возьмет его с собой. – Гудвин, посторожи-ка их. Мне нужно позвонить. – Кремер направился к телефону. Пока Кремер набирал нужный ему номер и разговаривал, я сидел лицом к аудитории, не выпуская из рук пистолета на случай, если у кого-нибудь не выдержат нервы. Я с интересом обнаружил, что Кремер позвонил не в свой бывший отдел уголовной полиции, которым теперь заправлял Эш, и даже не его начальнику, а самому Хомберту. Выходит, у Кремера мозгов все же было больше, чем у моллюска. – Комиссар Хомберт? Инспектор Кремер. Да, сэр. Нет, я звоню из кабинета Ниро Вулфа. Нет, сэр, я вовсе не собираюсь вмешиваться, но если позволите… Да, сэр… Я понимаю, это нарушение дисциплины, однако если вы уделите мне несколько минут… Да, конечно, я здесь с Вулфом. Нет, я не вламывался к нему, но у меня есть преступник, есть доказательства и есть признание. Именно это я и пытаюсь вам сказать. Нет, я не пьяный и не сошел с ума. Пришлите… Погодите минутку… Вулф отчаянно жестикулировал, пытаясь привлечь внимание Кремера. – Скажите ему, – велел Вулф, – чтобы не присылал своего проклятого доктора! Кремер продолжил разговор: – Хорошо, комиссар. Пришлите… Ой, да ничего, просто Вулф несет какой-то бред насчет доктора. Вы что, посылали к нему доктора? Ему не нужен доктор и, по-моему, вряд ли понадобится. Пришлите три машины и шесть человек к дому Вулфа. Нет, я не знаю, но собираюсь привезти троих в управление. Вы сами увидите, когда я туда доберусь. Да, сэр, говорю вам, дело закрыто, все сходится и никаких неясностей. Конечно, я везу их прямо к вам… – Он положил трубку. – Вы же не станете надевать на меня наручники? – пискнул Элджер Кейтс. – Мне нужно позвонить своему адвокату, – ледяным голосом произнес О’Нил. А Уордер сидел молча. Глава 35 Итак, пропустив более тысячи второстепенных деталей того уик-энда типа появления у нас известного невролога доктора Грина – его, естественно, забыли предупредить, – который прибыл к нам ровно в семнадцать сорок пять, буквально через несколько минут после того, как Кремер уехал со своей добычей, и которому сообщили, что о судебном предписании можно забыть, поскольку дело закрыто, перехожу сразу к событиям утра понедельника. Вулф, спустившись в одиннадцать часов из оранжереи, уже знал, что у него посетитель. Кремер, заранее договорившийся о встрече, ждал Вулфа в кабинете, в красном кожаном кресле. На полу рядом с Кремером стоял завернутый в бумагу из цветочного магазина какой-то бесформенный предмет, который Кремер категорически не позволил мне убрать. Кремер обменялся с Вулфом приветствиями и, подождав, пока тот не устроится поудобнее, сообщил, что Кейтс подписал признание в обоих убийствах, о чем уже даже написано в утренних газетах. – Глупый и неадекватный человек этот Кейтс. Но с интеллектом, – кивнул Вулф. – Кстати, одну деталь преступления он придумал блестяще. – Вот именно. И я бы сказал, даже не одну. Вы имеете в виду уловку с шарфом, который он сунул в карман своего пальто, вместо того чтобы подбросить кому-нибудь другому? – Да, сэр. Трюк, заслуживающий внимания. – И сам он давным-давно заслуживал внимания, – согласился Кремер. – На самом деле он еще тот фрукт. Знаете, есть нечто такое, о чем он не хочет ни говорить, ни давать письменные показания. Может, вы думаете, он боится, что это нечто поможет посадить его на электрический стул? Отнюдь! Мы никак не добьемся от него, зачем ему нужны были деньги. Жене, спрашиваем, на расходы? На ее поездки во Флориду?.. Смотрит на нас как на пустое место, трясет упрямо подбородком или кричит: «Оставьте мою жену в покое! Не смейте даже упоминать о моей жене!» Между прочим, она вчера вернулась в Нью-Йорк, но он отказался встретиться с ней. По-моему, он считает ее святой и не хочет впутывать в эту историю. – Неужели? – Вот именно. Зато обо всем остальном рассказывает охотно. Например, о том, как прикончил Буна. Кейтс вошел в комнату и протянул Буну бумаги, а Бун высказал ему прямо в глаза все, что он о Кейтсе думает, и, велев катиться ко всем чертям, повернулся к нему спиной. Кейтс схватил разводной ключ и ударил Буна. Он подробно пересказал свой разговор с ним, потом долго читал и перечитывал свои показания на предмет неточностей. То же самое с убийством Фиби Гантер. Кейтс не хотел, чтобы у нас остались неясности. По его словам, он хочет, чтобы мы отчетливо понимали, что он не договаривался о встрече, когда Фиби ему позвонила, а просто ждал ее в доме напротив, в подъезде. Увидев Фиби, он подошел, и они вместе поднялись на крыльцо. Отрезок трубы был спрятан у него в рукаве и обернут шарфом. Шарф он вытащил из кармана пальто Уинтерхоффа три дня назад, когда они были здесь в первый раз. Тогда Кейтс еще не представлял, для чего ему этот шарф, но полагал, что рано или поздно представится случай подбросить его, чтобы скомпрометировать Уинтерхоффа – члена НАП. – Разумеется. – Вулф поддерживал разговор только из вежливости. – И все для того, чтобы отвлечь от себя внимание. Напрасные усилия, поскольку я уже взял его на заметку. – Да неужели? – недоверчиво усмехнулся Кремер. – С чего это вдруг? – Главным образом на основании двух фактов. Во-первых, из-за того тона, каким О’Нил прикрикнул на Кейтса вечером в пятницу. Таким тоном отдают распоряжение человеку, от которого ожидают безоговорочного повиновения. Во-вторых – и это значительно важнее, – из-за истории с отправкой по почте свадебной фотографии миссис Бун. Многие мужчины способны на подобный жест, но ни один из известных мне пяти руководителей НАП к ним не относится. А мисс Хардинг слишком холодная женщина и явно не способна на подобные проявления милосердия. Алиби мистера Декстера проверялось и не вызывает сомнений. Миссис Бун и ее племянница вне подозрений, по крайней мере для меня. Оставались только мисс Гантер и мистер Кейтс. Теоретически мисс Гантер могла убить Буна, но уж никак не покончить с собой с помощью отрезка трубы. Кроме того, из всех, кого я перечислил, только она была способна в той обстановке вспомнить о свадебной фотографии и отослать ее миссис Бун. Но если это так, где она могла взять снимок? Конечно, у убийцы. Кто же он? Все обстоятельства дела указывали на Кейтса. – Вулф развел руками и продолжил: – Но все это до поры до времени относилось к области умозрительных заключений. Нужны были неоспоримые доказательства. И все это время они лежали у меня здесь, на книжной полке! Да уж, пришлось проглотить горькую пилюлю. Пива хотите? – Нет, спасибо. – Кремер нервничал и явно чувствовал себя неловко. Он взглянул на часы и соскользнул на краешек кресла. – Ну, мне надо бежать. Я ведь на минутку. – Он поднялся и одернул брюки. – Дел невпроворот. Вы, наверное, уже слышали? Меня вернули на прежнее место. Инспектор Эш переведен в округ Ричмонд в Статен-Айленде. – Да, сэр. Поздравляю! – Премного благодарен. Ну а коли так, вам придется вести себя осторожно. Имейте в виду: я не дам вам спуску, если вы попытаетесь выкинуть какой-нибудь трюк. – Ну что вы! Разве я похож на человека, способного выкинуть трюк?! – Вот и отлично. Значит, мы поняли друг друга. Кремер направился к двери, но я остановил его: – Эй, ваш пакет! – Ой да, совсем забыл, – пробормотал Кремер, полуобернувшись и немного замедлив шаг. – Это для вас, мистер Вулф. Надеюсь, вам понравится. – И судя по времени, которое у него ушло на то, чтобы захлопнуть за собой входную дверь, Кремер действовал вдвое быстрее обычного. Я подошел и, подняв с пола пакет, положил его Вулфу на стол, после чего разорвал бумагу, продемонстрировав содержимое. Керамический горшок был покрыт тошнотворной зеленой глазурью. Земля как земля. Растение находилось в хорошем состоянии, но на нем было всего два распустившихся цветка. Я уставился на горшок в благоговейном ужасе. – Боже мой! – наконец воскликнул я. – Да он притащил вам в подарок орхидею! – Brassocattleya thorntoni, – промурлыкал Вулф. – Очень красивая. – Бред! – Я решил вернуть Вулфа на грешную землю. – У вас их тысячи, и все лучше этой. Разрешите выбросить? – Нет, конечно. Отнеси сейчас же Теодору. – Вулф погрозил мне пальцем. – Арчи, один из самых крупных твоих недостатков – это полное отсутствие сентиментальности. – Да неужели? – ухмыльнулся я. – Вы будете удивлены. В этот самый момент меня буквально душат слезы благодарности судьбе, вернувшей нам Кремера при всей его несносности. С Эшем нам наверняка жизнь медом не показалась бы. – Удачи! – фыркнул Вулф. Глава 36 Нет, что ни говори, но рано или поздно мне следовало доказать Вулфу, что не такой уж я идиот. Я ждал лишь подходящего случая. Он наступил во второй половине того же понедельника, примерно через час после ланча, вскоре после телефонного звонка Фрэнка Томаса Эрскина. Вулф разрешил соединить его с ним, а мне велел слушать по параллельному аппарату. Суть разговора сводилась к тому, что чек на сто тысяч долларов будет выслан Вулфу сегодня же, что, вероятно, и должно было быть основным пунктом короткого телефонного разговора. Все остальное было набором банальностей. Дескать, НАП весьма признательна Вулфу за все, что он сделал для нее, но отказывается понять, почему он вернул уже полученные деньги. НАП немедленно выплатит Вулфу полную сумму обещанного в объявлении вознаграждения без выполнения особых условий, в знак благодарности, а также с учетом того, что в свете подписанного Кейтсом признания эти условия выполняются чисто автоматически. Ассоциация с большой радостью возместит Вулфу все понесенные расходы, если он назовет точную сумму. Руководство НАП обсудило аспекты этого дела с инспектором Кремером, и инспектор заявил, что не претендует даже на часть вознаграждения, поскольку его целиком и полностью заслужил Вулф. В общем, весьма милый телефонный разговор. – Вот это, я понимаю, по-деловому – выплатить такую сумму без проволочек! – самодовольно ухмыльнулся Вулф. Я бросил на Вулфа хитрый взгляд: – Да неужели? По-моему, мистер Эрскин далеко не все знает. – Не все знает? О чем это ты? Я небрежно закинул ногу на ногу и поудобнее уселся в кресле. Момент, которого я так долго ждал, наступил. – Видите ли, – заявил я, – все можно делать по-разному. Можно, к примеру, положить кусочек масла в рот и ждать, пока оно само растает. Лично я предпочитаю сказать вам прямо все, что думаю. А точнее, спросить, поскольку предпочитаю представить все в форме вопросов, на которые я потом сам дам ответы. – О чем, черт бы тебя побрал, ты говоришь?! – Нет уж! Вопросы задаю я. Вопрос первый: когда вы в действительности нашли валик? В субботу днем, когда ввалились сюда в пижаме и разразились длинной тирадой о своем скудоумии? Ничего подобного! Вы знали, где спрятан валик, дня за три-четыре до этого. Вы нашли его или во вторник утром, пока меня терзали у Кремера, или в среду, когда я отправился на ланч с Ниной Бун. Скорее всего, во вторник. Хотя, быть может, и в среду. – Пожалуй, не стоит раскачивать лодку, – пробормотал Вулф. – Только не прерывайте. Вопрос второй: почему вы так настойчиво расспрашивали миссис Бун, где находится валик, если уже знали это? Ответ: хотели убедиться, что ей действительно ничего не известно. Если бы ей было известно, она бы сообщила об этом в полицию еще до того, как вы «нашли» валик, и вознаграждение получила бы она, а уж во всяком случае не вы. Фиби Гантер многое ей рассказала. Могла рассказать и о валике. Кроме того, мучая миссис Бун расспросами о валике, вы стремились создать впечатление, будто не знаете, где он, и готовы отдать что угодно, лишь бы узнать. – И мне действительно удалось создать такое впечатление, – пробормотал Вулф. – Еще бы! В подтверждение могу привести еще кучу мелких фактов. Например, тот, что именно в среду утром вы заказали диктофон. Это и навело меня на мысль, что валик вы нашли во вторник. Однако давайте перейдем к третьему вопросу: зачем вам все это понадобилось? Почему вы сразу не сказали, что нашли валик? Вы хотите, чтобы я ответил сам? Пожалуйста. Пойти на такое нарушение профессиональной этики вас заставила крайняя неприязнь к НАП. Ваше отношение к ней разделяет подавляющее большинство людей, в том числе и я. Так вот, зная об этом, вы решили помалкивать о том, что нашли валик, затянуть расследование и тем самым позволить вони, идущей от этих убийств, усилить всеобщее недовольство. Ради этого вы даже позволили запереть себя на целых трое суток в спальне. Впрочем, свою роль сыграла и ваша любовь к искусству ради искусства. Вы всегда готовы разыграть хороший спектакль при условии, что будете премьером. – У тебя все? – Я почти закончил. Ответить на четвертый вопрос, почему вы отказались от клиента и вернули деньги, проще простого. Ведь не исключена вероятность, что в один прекрасный день вы передумаете и захотите попасть в рай, а если незаметно скрестите пальцы – это точно поможет делу. Поэтому вы не могли оставить у себя деньги НАП и по-прежнему считать ассоциацию своим клиентом, одновременно усиленно толкая ее в пропасть. Тут я позволю себе стать циником. А что, если бы ассоциация не назначила вознаграждение за поимку преступника? Вы и тогда стали бы ломать комедию? Я мог бы и сам ответить на этот вопрос, но воздержусь. Кстати, об этике. Чем, собственно, гонорар от клиента отличается от вознаграждения?