Вот оно, руководство. Вот что он должен делать. Владеть собой. Быть стойким. Ждать. О, да. В этом он дока. Жизнь полна неожиданностей. Кто не испытывает судьбу, тот просто прозябает. Кто испытывает – взлетает на вершину, но именно там неожиданности и бьют сильнее всего. Так сильно, что корчишься от боли. Можно отмыться от дерьма, смыть с себя запах. А при определенном складе ума можно очистить и память. «Жизнь всех нас ломает, и многие становятся сильнее именно в местах надломов». Кто это сказал? Да и такими ли словами? Сейчас нужно быть сильным в месте надлома. Он будет. Да. Мысли скакали. Собраться. Нужно собраться. Просчитать. В панике можно наломать дров. Избавиться от паники. И вести себя как обычно. Другого варианта нет. Ну, не совсем так. Есть, конечно, и другой. Но… Другой вариант немыслим. Глава 16 Среда, 20 апреля Рой Грейс виновато посмотрел на часы и мрачно подумал – вот уж верно, что дорога в ад вымощена благими намерениями. Половина девятого вечера. Давно пора домой, а Рой до сих пор здесь, в своем кабинете. Прихлебывает холодный кофе, переживает насчет ключевой улики и ждет звонка из Королевской прокурорской службы, чтобы эту улику обсудить. Рой воспользовался передышкой, запрограммировал поздравительный твит Джеку Александеру – ему завтра исполнится двадцать шесть – и вновь переключил внимание на работу. Рой готовился к скорой поездке в Лондон, в центральный уголовный суд Олд-Бейли, на слушание по делу социопатки Джоди Бентли, которая сидела сейчас в женской тюрьме «Бронзфилд». У Роя имелись веские доказательства того, что Джоди Бентли убила своего любовника, а затем и мужа. Однако Грейс был уверен – это далеко не все ее жертвы. Ему еще предстояло изучить целую гору документов. С нанятым «черной вдовой» барристером, Ричардом Чаруэллом, Рой уже сталкивался. Однажды Чаруэлл во время судебного разбирательства высмеял Грейса за то, что тот носил улику – туфлю – к медиуму. Потом, на перекрестном допросе свидетелей, Рой взял над Чаруэллом верх, однако грязь прилипла, а убийца едва не ушел от ответа. Толковый юрист и ловкий манипулятор, Чаруэлл виртуозно водил присяжных за нос. Поэтому накануне суда лучше десять раз перестраховаться. Этот барристер способен играючи вытащить клиента из тюремной камеры сквозь самую узкую щель. Да, улики против Джоди Бентли были сильны, и дотошная Королевская прокуратура быстро согласилась выдвинуть обвинение в убийстве. Однако умный барристер вроде Чаруэлла наверняка отыщет в прокурорских доказательствах слабые места и воспользуется лазейкой. Грейс знал: эта женщина виновна на двести процентов. Он был уверен: ему есть что сказать со свидетельской трибуны, и после его показаний у здравомыслящих присяжных не останется сомнений. Но, увы, работа защитника состоит в том, чтобы эти сомнения сеять. Для защитников суд – игра. Для полицейских – важный вопрос: сядет ли убийца за решетку или свободно выйдет на улицу и продолжит убивать? Присяжные непредсказуемы, особенно теперь, когда в обществе бродят антиполицейские и антиноменклатурные умонастроения. Их отчасти подпитывают политики, а отчасти – сами полицейские: к примеру, резонансными провальными делами против знаменитостей. Как именно поведет себя на предстоящем суде Чаруэлл, Рой не знал. Зато он точно знал другое: его непосредственный начальник, помощник главного констебля Кэссиан Пью, будет следить за происходящим, точно ястреб, – и ястребом же накинется на Грейса в случае неудачи. Ну, а в случае удачи присвоит все лавры себе. Только Рой Грейс ведь не волшебник. Он не в силах менять обстоятельства под себя. Рой способен лишь выкладываться на все сто. Ловить убийц, которые отнимают у людей жизнь. Он ненавидел убийц всеми фибрами души. Вор может возместить украденное – полностью или частично. Убийца же никогда не исправит того, что сделал. Убийца губит жизнь не только жертвы, но и тех, кто эту жертву любил. Губит безвозвратно. В целом процент раскрытия убийств в Великобритании был высок: каждый год ловили примерно восемьдесят пять процентов убийц. В США, например, этот показатель составлял лишь пятьдесят пять процентов. Однако пока не время расслабляться. В Сассекс-Хаус, в прежней штаб-квартире управления уголовных расследований, целая группа непрерывно занималась нераскрытыми убийствами. Для Роя Грейса «нераскрытие» означало провал. В графствах Восточного и Западного Сассекса числилось тридцать неразгаданных убийств. Тридцать – и это только те, о которых полиции стало известно. Наверняка еще немало людей кто-то лишил жизни, а полиция пребывает в неведении об их смерти. Дело об убийстве не закрывают – пока жив хоть кто-то, связанный с жертвой. В некоторых случаях не закрывают и дольше. Поступив на службу в отдел тяжких преступлений, Рой Грейс дал себе обещание. Повысить показатель раскрываемости, превратить восемьдесят пять процентов в… как можно больше, лучше – в сто. По мнению Грейса, каждый убийца делает ошибку. Где-нибудь. Нужно только ее найти. Глава 17 Среда, 20 апреля Квартиру, конечно, можно поджечь. Надежней способа уничтожить улики не придумаешь. Однако это опасно. Ветхое здание – настоящая западня при пожаре, огонь наверняка перекинется на другие квартиры. Тогда еще кто-нибудь погибнет… Нет-нет. Почти девять часов. Прошли три самых долгих часа в его жизни, и на улице наконец достаточно стемнело. Он надел плащ, в очередной раз внимательно огляделся при свете телефонного фонарика, пристроил на сгибе локтя ноутбук Лорны и фотографию в рамке. Прихватил цветы, которые сам же принес, и два мусорных мешка с вещами, которые решил убрать из квартиры. Так, и резиновые перчатки туда же. Он подошел к двери. За все время аренды квартиры он видел других жильцов лишь дважды. Сперва пожилую леди в халате – она выглядела слегка чокнутой и интересовалась, не встречал ли сосед ее кошку. Потом молодую китайскую пару – эти походили на студентов и были настолько поглощены друг другом, что вряд ли его заметили. Тем не менее двери он сейчас открыл осторожно, обернув ладонь салфеткой. Послушал и лишь затем шагнул на лестничную площадку. Сердце грохотало ужасно громко и равномерно – бум… бум… бум… В ушах шумело. Он сбежал на три пролета вниз и у парадной двери вновь помедлил, прислушиваясь. В эту самую минуту зазвонил мобильник. Он застыл. Достал трубку, посмотрел. Впереди, на улице, ревели машины, мчали по Кингсуэй. Мобильник продолжал звонить, но почему-то не светился и ничего не показывал. И тут до него дошло. Звуки издавала трубка Лорны. Он вытащил ее из кармана, уставился на экран. Номер не определен. Ответить? Выяснить, кто и зачем звонит? Нет, слишком опасно. Может, Рокси? Наверняка. Больше этого номера никто не знает, правильно? Пусть звонит. Наконец все стихло. Он прирос к месту в ожидании голосового сообщения. Однако дождался лишь надписи: «Пропущенный вызов». Подождал еще и вдруг вспомнил кое-что странное. Однажды, когда Лорна принимала ванну, ее мобилка зазвонила. Лорна попросила его глянуть, кто там, и если высветится «Рокси», то ответить, что Лорна перезвонит попозже. Он неуверенно потыкал в кнопочки незнакомого «Самсунга» и наконец нашел адресную книгу. Так и есть, здесь лишь одно имя – Рокси. Если сейчас звонила Рокси, то почему со скрытого номера? А если не она, то кто? Продажи по телефону? Маловероятно – телефон обезличен. А вдруг муж? Судя по рассказам Лорны, этот подонок вполне способен обыскать ее вещи, пока она спит, и найти секретную трубку. Корин работает в сфере компьютерных технологий и, наверное, знает, как проследить за передвижениями жены через сотовый телефон. Так, трубку назад в карман, голову опустить, воротник плаща поднять, бейсболку надвинуть пониже – и вперед через боковую дверь на Валланс-стрит. Он повернул направо, торопливо преодолел короткое расстояние до Кингсуэй, где вновь повернул направо, миновал парадную дверь, дальше еще раз направо, вышел на оживленную Хоув-стрит и поспешил мимо припаркованных автомобилей к своей старенькой «БМВ». Включил зажигание, лихорадочно соображая. Нужно избавиться от ноутбука, мобилки и сим-карты, от фотографии с рамочкой и мусорных мешков. Но не здесь. Когда тело Лорны обнаружат – скорее всего, завтрашние электрики, – то, вероятно, обыщут все мусорники в округе. На набережной он повернул направо и поехал из Хоува в сторону Шорема. Слева мелькнул яхт-клуб «Хоув-Лагун». Где же мусорные баки? Примерно через милю возле старого складского помещения нашлась вагонетка для строительного мусора. Он остановил машину, внимательно посмотрел, нет ли где видеокамер, и швырнул в вагонетку один мешок. Поехал дальше, обдумывая маршрут. Увидел слева ответвление к порту. Отлично, там будет совсем темно. В конце дороги повернул налево, затем направо, на безлюдную стоянку в окружении портовых складов. Вновь убедился в отсутствии камер, вынес из машины ноутбук Лорны и, подойдя к самому краю причала, швырнул его в черную воду. Та с тихим всплеском поглотила добычу. Может, выкинуть здесь и мобилку? Нет, наверное, их лучше разделить – на всякий случай. Вряд ли, конечно, вещи найдут ныряльщики, но зачем рисковать? Он проехал небольшую промышленную зону вдоль гавани, выбросил из окна окурки. По пути на главную дорогу заметил еще одну мусорную вагонетку – чуть впереди, у заброшенного здания. Припарковался, встав двумя колесами на тротуар. Вскрыл фоторамку, достал фотографию и – ничего не смог с собой поделать – стал разглядывать ее в свете уличного фонаря. Горло сдавило. Лорна… Длинные светлые волосы, развевающиеся на ветру; красивое лицо; бесподобная улыбка – то шаловливая, то безумно сексуальная. И рядом – он. В то чудесное безоблачное лето, на вершине Уолстонбери-Хилл, им казалось, что вся земля лежит у их ног. На Лорне были голубые джинсы и майка с американской проймой; Лорна закинула загорелую руку ему на плечо и крепко прижала его щеку к своей. Так они и сфотографировались. Вокруг лежали бескрайние и почти безлюдные просторы; здесь любовники гуляли без опаски, наслаждались теплом и летом. Проклятье. Проклятье! Он старательно порвал фотографию на мелкие кусочки. Проверил, нет ли видеокамер, – ни одной не увидел. Хорошо. Прихватил второй мусорный мешок, открыл дверцу машины, пропустил грохочущий грузовик, только тогда вылез и подошел к вагонетке. Машина. Он подождал, пока она проедет. Еще одна. Потом велосипедистка. Ему казалось, будто на него направлены лучи прожекторов и все вокруг тычут в него пальцами. О боже… Он зашвырнул мешок в вагонетку, развеял обрывки фотографии и спрятал рамку под диванную подушку. Уже возле машины заметил рядом сточную канаву. Отлично. Вынул из мобилки сим-карту, просунул ее сквозь решетку. Потом вдруг – черт, едва не прокололся! – вспомнил о записке электриков. Порвал ее и отправил следом за сим-картой. Уезжал он быстро, по-прежнему дрожа, мысли скакали. Куда дальше? Он свернул направо, в Саутуик, и в конце улочки с небольшими магазинами увидел урну. Напротив тянулись дома блочной застройки. Во многих торговых точках сейчас устанавливают видеокамеры. Прежде чем выйти из машины, он внимательно осмотрелся, но камеру увидел лишь одну, над граверной мастерской в середине улицы. Здесь же, возле урны, камер не наблюдалось. На домах – тоже. Любопытные лица в окнах также отсутствовали. Он тщательно вытер мобилку и, придерживая ее салфеткой, швырнул на асфальт. Вылез из машины и наступил на трубку каблуком – раз, другой. Трубка затрещала, захрустела. Он наступил еще для верности, собрал мобилку в салфетку, кинул в урну и сел в машину. Пока все хорошо. Он быстро проверил. Ноутбук. Телефон. Сим-карта. Фотография. Рамка. Окурки. Следующая задача будет посложнее. Не успел он завести машину, как зазвонил его мобильник. Жена. Он глубоко вздохнул и ответил: