Покончив с телом, он принес с кухни чистящее средство и вымыл все поверхности в ванной. Уже занес руку, чтобы вытереть пятно крови на треснувшей плитке, но засомневался. Лучше оставить. Не то будет очевидно, что здесь кто-то убирал. За шнур вытащил из ванны фен с почерневшим соплом. Аккуратно и тщательно вытер полотенцем корпус, прислонил пальцы правой руки Лорны к ручке и вернул фен в воду, между бедер женщины. Так все выглядит как самоубийство или несчастье. Лорну ударило током, голову ее отбросило назад, и она стукнулась о плитку. Да. Паника мешала мыслить ясно. До чего он дотрагивался в квартире? До входных дверей – когда открывал. До Лорниной клавиатуры – когда смотрел фотографию. До чего еще? Можно ли обнаружить его отпечатки на теле Лорны? Он еще раз намылил губкой ее колени и спину, смыл мыло. Протер раковину, унитазную ручку, сиденье. Что еще? Думай. ДУМАЙ. Тщательно прополоснул в раковине губку, оглядел крошечную ванную, потом отошел назад, осмотрел квартиру. Это место стало средоточием его жизни. Сюда он летел как на крыльях. Летел на свидание с женщиной, которую по-настоящему любил… Он открыл холодильник, куда раньше поставил бутылку шампанского, вытер ее и поставил назад. Что еще? Что еще? На столе, возле вазы для фруктов, стояла фотография в рамочке. Они с Лорной на вершине Уолстонбери-Хилл, внизу – панорама сельского Сассекса. Забрать одну только фотографию? Или вместе с рамкой? Пустая рамка, наверное, будет выглядеть подозрительно для наметанного глаза. Послужит доказательством того, что кто-то хотел что-то скрыть. Он положил рамку с фотографией поверх своего плаща на кресле – нужно будет забрать перед уходом. Порвать фото в машине и выкинуть в одну мусорку, а рамку – в другую. В голове вдруг стало проясняться. ДУМАЙ. ДУМАЙ. ДУМАЙ. На улице еще не совсем стемнело. Чертово летнее время. До полной темноты минут тридцать, не меньше. Ну ничего, жену он предупредил, что сегодня ему предстоит работа допоздна. Он вернулся в ванную и прошептал: – Милая, ты все не так поняла. Не так. Я действительно планировал уйти от жены. Да, я врал тебе по мелочам, но я и правда верил в наше совместное будущее. Господи. Что я наделал? Самоубийство? Поверит ли полиция в то, что Лорна покончила с собой при помощи фена? Он сдержал слезы, еще раз осмотрел ванную. К чему он прикасался? О боже! Оказывается, вилка от чертового фена лежит в раковине!.. Он вставил вилку в почерневшую розетку, осторожно все вытер. Что еще не сделано? Вернулся в комнату, обвел ее глазами. Маленький стол, за которым они с Лорной столько раз обедали – полуобнаженные, расслабленные после занятий любовью… Еду в основном заказывали – китайскую, тайскую, пиццу. Он посмотрел на кресло. На холодильник, кухоньку. На кровать. Есть еще фотографии? Нет, только две выцветшие репродукции Брайтона в дешевых рамках – они висели здесь всегда, входили в убогую меблировку квартиры. А вот телефон Лорны и ноутбук – это проблема. Телефон был недорогим и работал по предоплате, без контракта. Муж об этом телефоне вроде бы не знал. Лорна считала, что безумно ревнивый Корин встроил в ее «Айфон» отслеживающую программу. Поэтому сюда, на свидания, она брала только «секретную» трубку. Он повертел ее в пальцах. Сердце по-прежнему бешено стучало, руки дрожали. Просмотрел звонки. Исходящие… Лорна звонила лишь ему. А входящие? Все были сделаны со скрытых номеров и по времени совпадали с его звонками Лорне. Все, кроме двух. Три дня назад – тогда он Лорну не видел – и сегодня, в начале двенадцатого утра. Кто это был? Теперь уже не выяснить. Наверное, подруга, Рокси, – только она знала о романе Лорны. Но что именно знала? Он проверил сообщения. Пусто. Все удалено, как и следовало ожидать. Лорна очень боялась, что муж найдет этот телефон. Если уж такое случится, то пусть в трубке не будет никаких улик. Так, мобилку в карман. Вряд ли о ней знает кто-то еще, разве что Рокси. Потом нужно будет вынуть сим-карту и спустить ее в водосточную канаву, а трубку выкинуть в урну. Он вновь зашел в ванную, застыл над Лорной. Шепнул: – Прости меня. Прости, пожалуйста. Сигарету бы! Он вернулся в комнату, закурил «Силк кат», однако успокоения это не принесло. Докурил до самого фильтра, тщательно раздавил сигарету в сувенирной пепельнице с Мадейры. Пепельницу принесла Лорна – в самом начале, когда они только сняли квартиру. Он плюнул на окурок – пусть точно погаснет, – сунул его в карман и вновь посмотрел на часы. Время есть, сколько угодно. Нужно правильно им распорядиться. Уничтожить в квартире все следы своего присутствия. ДУМАЙ. ДУМАЙ. Одно хорошо: они с Лорной уже около месяца не занимались любовью, потому что сразу после Мальдив он уехал на курсы. Недавно в какой-то газете писали об открытии криминалистов – мол, человеческую ДНК можно обнаружить в постельных клопах на протяжении сорока дней. Примерно столько он здесь и не был. Значит, постельное белье можно не трогать. Опять же, голая кровать будет явным свидетельством того, что в квартире тщательно убрали. Он продолжил: методично вытер дверные ручки, выключатели, музыкальную приставку. Каждое стеклышко на кухне. Чайники, кофеварку «Неспрессо», которую сам подарил Лорне. Чашки, миски, ложки, ножи, вилки. Он все время размышлял. Размышлял, как скрыть свои следы – полностью и навсегда. Размышлял, что делать. Постепенно в голове забрезжила идея. Он сел, закурил. Докурив, вновь хорошенько затушил сигарету, спрятал в карман. Встал, зашагал по комнате. Идея может сработать. Может. Должна сработать. Но для этого нужна полная темнота. Вот зараза! Еще ждать… Он просмотрел новости на телефоне. Очередные зверства террористов на Ближнем Востоке. Изможденный и подавленный хирург вещает что-то перед камерой. Он выключил новости. Сел. Встал. Пошел в ванную, посмотрел на Лорну. Что он наделал? Спокойно. Нужно успокоиться. Нужно все обдумать. Он вдруг откинул унитазную крышку, упал на колени, и его жестоко вырвало. Перед глазами плавала рвотная масса. Вспомнилась чья-то шутка – чья? – мол, неважно, что ты ел, все равно рвать будешь помидорной кожицей и кубиками моркови. Тогда было смешно; сейчас – нет. Сейчас все не смешно. Смешно больше не будет никогда. От рвотных миазмов его затошнило и вновь вырвало. Потом еще раз – уже одной желчью. Встать он сумел лишь через несколько минут. Спустил воду, оттер рвотные брызги, вновь спустил воду, облил унитазный ободок чистящим средством. Прополоскал рот холодной водой, наткнулся глазами на неподвижную Лорну и попятился прочь из ванной. Подумал об охлажденном шампанском, купленном по дороге сюда. Как хочется выпить, успокоить нервы! Нет, лучше не открывать, не пить – не дай бог остановят машину, а от него будет пахнуть спиртным… Вновь нахлынула паника. Вытер ли он бутылку? На ней ведь куча его отпечатков. Он отклеил ценник с названием винной лавки, сунул в карман, аккуратно обтер бутылку и вернул ее в холодильник. Присел у стола на краешек стула. Нужно подумать. Обмозговать забрезжившую идею. Самоубийство может сработать. Однако стоит ли на это рассчитывать? Он постарался уничтожить все следы своего пребывания в квартире – причем уничтожить незаметно. Но этого мало. Что, если подсунуть полиции ложный след? Указать на мужа Лорны? В понедельник она отменила свидание из-за того, что этот мерзавец вновь на нее напал. Нужно убедить полицию, что тут произошло то же самое. Домашнее насилие? Да, может выгореть… К тому же Лорна кое-что рассказывала о Корине, и этим стоит воспользоваться. Надо попробовать. Глава 15 Среда, 20 апреля Он ходил по маленькой квартирке и вытирал, вытирал… Помня лишь одно – нужно сохранять спокойствие, нужно думать. Ничего не упускать. Черт, как же это трудно! Мозг напоминал библиотеку в землетрясение. Полки ходят ходуном, все на них прыгает, скачет. И падает, падает… ДУМАЙ! Когда он уходил, Лорна была жива? Сколько он отсутствовал? Сколько гулял по улице? Час? Больше? Этого времени хватит, чтобы прийти сюда и… Убить Лорну? Кто это сделал? Сволочь-муж? В голове вдруг вспыхнули строчки стихотворения Редьярда Киплинга «Заповедь». Вспыхнули ярко, словно начертанные перед глазами. Владей собой среди толпы смятенной, Тебя клянущей за смятенье всех, Верь сам в себя, наперекор вселенной… Умей поставить, в радостной надежде, На карту все, что накопил с трудом, Все проиграть и нищим стать, как прежде, И никогда не пожалеть о том…[2]