Они проскочили туннель Кулфейл в горах на окраине Льюиса, столицы графства, и выбрались на трассу А-27. Грейс испытывал знакомый прилив адреналина – так всегда бывало перед прибытием на место убийства. Неделями корпеть над бумагами, конечно, необходимо, однако настоящее удовольствие Рой всегда получал – и будет получать – от расследований. Возбуждение мешалось с детским любопытством и капелькой страха – перед тем, что предстояло увидеть. В комплекте к этим чувствам шло ощущение огромной, просто гигантской ответственности. Жертва заслуживает возмездия, а ее семья – хоть какого-то успокоения. Семья жертвы важнее всего. Пока преступнику не вынесут приговор, семья не сможет нормально жить дальше. Грейс никогда об этом не забывал. На первый взгляд нынешнее дело обещало быть простым. Главный подозреваемый определен. В восьмидесяти процентах случаев жертву убивает кто-то из знакомых, и муж Лорны Беллинг, уже попадавший в полицию за насилие над женой, – подходящий кандидат. Впрочем, за годы работы Рой хорошо усвоил: то, что кажется очевидным, не обязательно правда. – Нужно перепроверить рассказ электрика, Гай. Выяснить имена всех жильцов дома и изучить их данные. Всех мастеров и подрядчиков, которые обслуживают или недавно обслуживали здание. Дальше. Список друзей и родственников жертвы, ее коллег и клиентов. Батчелор записывал. – Я бы еще проверил недавно освободившихся преступников, которые ранее нападали на женщин. Вдруг есть кто-то, связанный с Брайтон-энд-Хоув. – Обязательно, Гай, правильно мыслишь. Через пятнадцать минут автомобиль на светофоре свернул налево с Хоув-стрит на Кингсуэй, и Рой без всякого спутникового навигатора определил нужное здание. Возле него стояли две полицейские машины, белый фургон экспертов-криминалистов и автомобиль, у которого на каждой дверце красовался герб с надписью «Королевский коронер». Обветшалый многоквартирный дом был построен в пятидесятых годах прошлого столетия. У входа трепыхалась на ветру лента внешнего ограждения, ее охранял постовой в форме – сотрудник общественной поддержки полиции. Журналистов пока не наблюдалось, и Роя это порадовало. Хотя они не заставят себя долго ждать. Хорошо бы до общения с ними получить максимум сведений о деле. Многие детективы испытывали к прессе и социальным сетям глубокую неприязнь, порожденную недоверием. Грейс придерживался иных взглядов. Он считал, что общественность имеет право знать о происходящем. Рой давно понял – если с прессой обращаться уважительно, то она может стать отличным союзником полиции и бесценным ее помощником. Ведь пресса призывает людей делиться информацией. Грейс одним из первых начал использовать социальные сети в качестве следственного инструмента. Грейс и Батчелор достали из «дежурного чемоданчика» в багажнике защитные костюмы. Расписались в журнале у постового возле внешнего кордона и нырнули под ленту. До них сразу донесся знакомый голос дежурного инспектора Роя Эппса. Он уже спешил к новоприбывшим, лицо почти полностью скрывала защитная экипировка. – Рад встрече, Рой. – Взаимно, – отозвался Грейс. – Говорят, ты выходишь в отставку? – Да, в следующем году. – Жаль, мне будет тебя не хватать. – Мне самому странно, – тускло улыбнулся Эппс. – Вернешься в прежнюю профессию? – Ну, займусь чем-то на природе… Точнее еще не решил. – Большая потеря для полиции. – Старики уступают место молодежи. Нужна новая кровь, а? На этот счет Грейс сомневался. Когда он поступал на службу, в отставку выходили после тридцати лет работы. Девятнадцатилетнему юноше этот срок казался очень далеким. Теперь же сорокалетний Грейс радовался тому, что возраст выхода на пенсию увеличили. Полиция потеряла много талантливых людей, которым не исполнилось еще и пятидесяти. Сотрудников с огромным опытом. Сотрудников, в которых было вложено немало денег. Рой очень уважал Эппса, до службы в полиции работавшего егерем. Прекрасный инспектор, один из лучших, чрезвычайно компетентный. – И что, ты не будешь скучать по службе, Рой? – Буду скучать по ребятам, по духу товарищества… А вот по политическим интригам – ни капли. Политики теперь стало слишком много. Знаешь, чего я хочу сильнее всего? – Чего? – Хочу в любом пабе говорить все, что я думаю. И не переживать – а вдруг кто-то из начальства услышит. И не ждать – а вдруг какая-нибудь газетенка назавтра напечатает: «Инспектор брайтонской полиции заявил, что юным преступникам не помешала бы хорошая взбучка от участкового полицейского». Грейс улыбнулся. – Да уж, не могу с тобой не согласиться. Ладно, что тут у нас? – Хорошего мало, – ответил Эппс. Детективы распечатали пакеты, извлекли голубые защитные костюмы, облачились. Следом в ход пошли бахилы, капюшоны, маски и перчатки. Место преступления, расположенное в людном районе, часто окружают двумя кордонами, внешним и внутренним. Особенно если полиция работает в многоквартирном здании, как в данном случае, – ведь жильцы должны беспрепятственно попадать домой. Тогда вход в нужную квартиру преграждает внутренний кордон. Не обращая внимания на древний лифт, Эппс провел детективов вверх по лестнице. Они поднялись на три пролета и обнаружили внутренний кордон, который охраняла еще одна сотрудница общественной поддержки. Расписались у нее в журнале. Эппс отошел, а Грейс сказал Батчелору: – Помни первое правило, Гай. Смотри, куда ступаешь. Хорошо? Батчелор кивнул и добавил: – И принцип Локара. Француза Эдмона Локара, родившегося в 1877 году, считали пионером судебной криминалистики. Его принцип гласил, что любой контакт оставляет след. «Куда бы он ни ступил, чего бы ни коснулся, что бы ни оставил, пусть и безотчетно, – все это выступит безмолвным свидетелем против преступника. Не только его отпечатки пальцев или ступней, но и волосы, волокна одежды, разбитый им стакан, вмятина от инструмента, ободранная случайно краска, кровь или семя – пролитые или, наоборот, собранные… Материальная улика не ошибается, не умеет лжесвидетельствовать, не может отсутствовать напрочь. Лишь человек, неспособный отыскать ее, изучить и понять, готов оспаривать ценность такой улики». – И еще одно, – предостерег Грейс. – Мысли широко. Помни – невозможное возможно. – Есть, шеф! Рой толкнул дверь и первым шагнул в небольшую квартиру-студию, окно которой выходило на набережную и на спорткомплекс Короля Альфреда. В комнате было зябко, пахло прелым ковром, жженой пластмассой и – едва уловимо – дезинфицирующим средством. – Смотрите, шеф, – Батчелор указал на завязанную полиэтиленовую сумку на полу у двери. – Интересно, что там. Грейс кивнул. – Проследи, чтобы криминалисты это забрали. В комнате стояли небольшой диван, кресло и дешевый кухонный столик с грязной пепельницей и двумя деревянными стульями; имелась тут двуспальная кровать с меховым покрывалом; на стенах висели две репродукции Брайтона. Одна изображала старый Цепочечный пирс, разрушенный штормом, кажется, в 1896 году – Грейс не мог похвастать хорошим знанием брайтонской истории. На другой репродукции был район Олд-Стейн примерно тех же времен. Справа от нее виднелся прямоугольный участок более темной штукатурки, с крюком посередине. Возможно, отсюда недавно сняли картину или фотографию? Рой указал на прямоугольник Батчелору, и тот сделал пометку в блокноте. Детективы вошли в ванную. Грейс напрягся. Если бы у него спросили, сколько мертвых он повидал за двадцать два года службы в полиции, Рой не сумел бы ответить. Как не сумел бы и описать свою реакцию на каждое тело. Но была у всех убитых одна общая черта – полная, смертельная неподвижность. В теле живого человека, даже когда он в коме, есть постоянное движение и пульсация; мертвый же выглядит как восковая фигура. Порой Грейсу приходилось напоминать себе, что эта фигура еще недавно была живым человеком. Которого кто-то любил. Рой взглянул на побледневшего Батчелора. Да, Гай участвовал в расследовании многих убийств, видел множество покойников, однако зрелище мертвого тела всегда поражает. Особенно если мертвые смотрят на тебя невидящими глазами, как сейчас. – Ты как? – сочувственно спросил Рой. – Нормально, шеф, – кивнул Батчелор. – Я в порядке. Грейс внимательно осмотрел тело Лорны Беллинг. Она лежала в ванне, вода доходила ей до груди, откинутая назад голова упиралась в стену. Из почерневшей розетки в воду тянулся шнур от фена. На треснувшей кафельной плитке возле затылка несчастной виднелись кровавые пятна. Она, по всей видимости, сильно ударилась о стену. Кто-то толкнул? Отбросило ударом электротока? Поскользнулась в ванне? У Лорны Беллинг было лицо классической английской красавицы, светлые, с выгоревшими прядями, волосы до плеч и подтянутая фигура – но со множеством синяков на верхней части тела и под правым глазом. Вокруг шеи тянулись бледные следы; они потемнели от натекшей с головы крови, а на лбу и щеках проступила россыпь красных точек размером с булавочную головку. Грейс заглянул в мертвые глаза и увидел в них такие же точки. Явные признаки удушения. Господи, неужели муж может сотворить с женой такое? Неужели?.. Увы, может, если он – жестокая сволочь. Домашняя агрессия всегда вызывала у Грейса злость. Независимо от пола агрессора. Еще на заре отношений Клио вручила Рою гору книг, которые сама прочла в рамках курса по философии в Открытом университете, и с тех пор Грейс прилежно их штудировал – он отлично осознавал дыры в собственном образовании. Одни произведения оказались совершенно непонятными, зато другие многому научили Роя. В память ему врезались слова американского писателя и философа Генри Торо: «Большинство людей ведут жизнь в тихом отчаянии». Грейс разглядывал синяки на теле Лорны. Была ли ее трагическая жизнь именно такой? Жизнью в тихом отчаянии? Возможно, эта квартирка действительно служила Лорне убежищем? Он показал Батчелору отметины на шее: – Что скажешь, Гай? Есть гипотезы? – Есть, шеф. Судя по сведениям о муже жертвы, он мог убить ее и замаскировать убийство под несчастный случай. Хотя на данном этапе нельзя исключать ничего, даже самоубийства. Грейс кивнул. – На Лорну Беллинг мог напасть муж. Или кто-то другой. Или это самоубийство. Возможно, она оставила предсмертное письмо – в телефоне, ноутбуке или в другом устройстве. Но их пока не нашли. – Рой вышел в комнату, посмотрел на пепельницу. – Жертва курила? Его прервал телефонный звонок. – Рой Грейс? – Сердце упало. Это был голос Фрейзера Теобальда – крайне педантичного дежурного патологоанатома Министерства внутренних дел. – Добрый день, Рой. Я заканчиваю работу в Уокинге и выезжаю к вам. Буду примерно через два часа. Крайне педантичный, но крайне обстоятельный и надежный, – с невольным уважением признал Грейс, заканчивая разговор. – Я скоро брошу тебя одного, Гай. Ладно? – Конечно, шеф. – Спасибо, ты меня очень выручишь. – Я все сделаю. Не волнуйтесь. – Вернешься в управление – просмотри «Руководство по расследованию убийств». Отличное подспорье для следователя. – Хорошо. Они вышли из квартиры, не желая ее затаптывать, и почти сразу встретили подъехавшего эксперта-криминалиста Алекса Колла. Грейс представил Батчелора, объяснил его роль. Затем проинструктировал криминалиста – составить схему места преступления и узнать, можно ли провести срочную экспертизу улик. Грейс с Батчелором подождут на лестничной площадке, пока Колл сделает беглый осмотр. Суперинтендант посмотрел на часы – сколько времени осталось до отъезда в аэропорт? Предстояло еще сообщить о смерти Лорны ее мужу, и Грейс хотел сделать это лично. Реакция мужа крайне важна. Однако отсюда уезжать пока нельзя, нужно подождать первоначальной оценки Алекса Колла. Вдруг Рой пропустил что-нибудь очевидное, а наметанный глаз Колла это заметит – и дело быстро раскроется?