Видимо я молчу так долго, что кто-то решает ответить за меня. – А почему бы тебе не оставить её в покое. Я вздрагиваю, когда слышу этот голос за своей спиной. Волна тепла от его тела обволакивает меня и парализует. – Какого хрена тебе надо, Макалистер? – огрызается Брайан. – Мне нужно поговорить с Мэднесс, – отвечает он и по-свойски закидывает руку на моё плечо. Я всё ещё стою в оцепенении, не понимая, что происходит. Я просто думала, что моя жизнь вернулась в прежнее русло. Я просто шла на урок английского. – Тогда вставай в очередь, – не отступает Брайан. Он квотербек школьной команды и не привык проигрывать ни на поле, ни в жизни. – Так что скажешь? – он вновь обращается ко мне. – Я… – голос обрывается вместе с мыслями. Это первый раз, когда кто-то зовёт меня на свидание. Первый раз, когда кто-то обращает на меня внимание. По крайней мере, когда я это замечаю. Раньше для меня не существовало никого, кроме Гейба. А за его спиной я не существовала для остальных. – Я не про… – Сегодня она занята, – перебивает меня Колдер. Его голос жёсткий и достаточно низкий, чтобы звучать как угроза. Однако у меня такое чувство, что он угрожает мне. – Я не понимаю… – бормочет Брайан. Его взгляд мечется между мной и Колдером. – Ты с ним? Электричество трещит в воздухе. Рука на моём плече впивается в кожу. Сквозь плотную ткань я чувствую её силу и власть. Эти самцы готовы устроить спектакль, которого я явно не стою. Всего лишь удобная причина, чтобы побороться за звание самого горячего парня в школе. – Я ни с кем. – Я скидываю руку Колдера и иду в класс. Быть разменной монетой ещё обидней, чем никем. – Поговорим позже. – Меня догоняет голос Брайана. Я не реагирую. Колдер заходит в класс несколькими минутами позже в сопровождении Кэтрин. Они держатся за руки. Их отношения перешли на новый уровень – демонстрация. К чему тогда было шоу в коридоре? Кэтрин приподнимается на носочки и оставляет на бледной щеке Колдера лёгкий поцелуй. Я невольно задумываюсь, смогла бы я до него дотянуться?.. Нет. Мне пришлось бы поставить табуретку и встать на неё. Ожидаемый звонок оказывается неожиданным. Я вздрагиваю, пугаясь пронзительного удара по перепонкам. Это помогает опомниться и запихнуть мысли о табуретке куда подальше. – Привет, как прошли выходные? – Кэтрин садится на своё место и поворачивается ко мне. Она изящно откидывает свои гладкие тёмные волосы с плеча. Меня кидает в водоворот мучительных мыслей и страхов. Тишины и шорохов. Ветра и дождя. Долгих одиноких часов. Выходных. – Хорошо. – Пытаюсь улыбнуться. На уголках губ висят гири. – А твои? – Тоже! – радостно сообщает она, но потом осекается и на секунду отворачивается от меня, чтобы убедиться, что учитель не слышал её. – Я наконец поговорила с родителями. Мы обсудили всё за семейным ужином и пришли к компромиссу. – Это же отлично. – Они дали мне год на исполнение мечты, – поясняет Кэтрин, не смотря на то, что я её об этом не просила. – Если у меня не получится стать моделью, в следующем году я поступлю в колледж. Но мы-то знаем, что я не пропаду. – Кэт подмигивает мне и отворачивается к доске. Прежде чем вернуть своё внимание к каракулям в своей тетради, мой взгляд скользит по Колдеру – совершенно непроизвольно. Он смотрит на меня. Он смотрит в меня. Мне даже начинает казаться, что у него действительно есть на меня планы сегодня. И кажется мне это чуть больше, когда после уроков ко мне кто-то подходит со спины. – Привет, Белоснежка. Я роняю ключи от машины на мокрый асфальт. – Чёрт. Наклоняюсь, чтобы поднять их и ударяюсь лбом о боковое зеркало своей машины. Голову пронзает тупая боль. – Чёрт! – повторяю я сквозь зубы и слышу низкое эхо. Колдер выругался одновременно со мной. – Тебе они не понадобятся, – рявкает он и хватает меня за руку, не давая поднять ключи. – Ты пойдёшь со мной. – Колдер, оставь меня в покое! – отчаянно прошу я, искренне не понимая, почему этот новенький мальчик, который в школе всего вторую неделю, терроризирует меня. Я смотрю на него снизу вверх, чувствуя себя маленькой девочкой. Колдер внимательно изучает моё лицо. На мгновение мне кажется, что тучи в его глазах расступаются, но потом гремит гром и меня хлещет холодный ливень его жестокости. – Не могу, – говорит он, что звучит больше как «не хочу», и в следующую секунду разворачивает меня спиной к себе и прижимает к машине. Он заводит мои руки за спину, и через ещё несколько мгновений мои запястья обрамляет холодная сталь. – Это что, наручники? – удивляюсь я. – Серьёзно? При всей абсурдности происходящего, меня волнует лишь одно. Я не хочу, чтобы это увидела Кэтрин. Боже, я не хочу, чтобы это хоть кто-нибудь увидел. Колдер прижимается ко мне так близко, что наручников на моих руках не видно. А вот его близость может расцениться неправильно. – Ты же не хочешь быть хорошей девочкой, – говорит он мне на ухо. – Что ты… – Колдер. – Меня перебивает нетерпеливый голос. О нет, нас заметили. – Ты слишком долго возишься. Я слышу тяжёлый вздох за спиной. – Всё под контролем, – отвечает Колдер. – Отгони машину к её дому, а мы пока мило побеседуем. – Он бросает ключи от моей машины Крису и тянет меня за собой. Парень приводит меня к груде прогнившего металлолома на колёсах. Когда-то это был мощный красивый зверь с ревущим сердцем под капотом, но годы безжалостно отнеслись к этой машине. – Где Кэтрин? – спрашиваю я. Сцена ревности беспокоит меня больше, чем наручники на моих руках. – Не волнуйся, сегодня я весь твой. – Он открывает для меня дверцу с пассажирской стороны. Когда я не двигаюсь с места, он грубо заталкивает меня в машину. Наручники вгрызаются в запястья. Это становится слишком серьёзным. – Слушай, – говорю я, когда Колдер садится за руль. Стараюсь не подавать виду, что эта ситуация начинает меня пугать. – Если тебя заводят ролевые игры, то ты немного перегнул палку. Мне больно. – Я знаю, – равнодушно отвечает он и поворачивает ключ зажигания. Двигатель чихает, но всё же заводится. Я осматриваю салон, который, вынуждена признать, выглядит опрятно. Потёртые кожаные сиденья навивают приятное чувство старины. Я беспомощно наблюдаю через лобовое стекло, как моя машина выезжает с парковки. Как будто это я… Они заметают следы. Внезапно всё погружается в темноту, потому что Колдер натягивает мне на глаза шапку. – Куда мы едем? – спрашиваю я. – В страну чудес. Не то чтобы я рассчитывала на ответ. – Колдер, что происходит? Парень делает вид, что не слышит меня. Он включает музыку и прибавляет громкость. Всю дорогу мы едем молча, пока в какой-то момент Колдер не снимает с моих глаз шапку, и я могу видеть, что мы подъехали к обветшалому двухэтажному дому явно где-то на окраине города. Возле него на подъездной дорожке стоит дорогой автомобиль, который совершенно не вписывается в картину. Я узнаю эту машину. – Чёрт, – говорит Колдер. Музыка затихает вместе с двигателем, и я погружаюсь в тревожную тишину. Запястья ноют от боли, спина затекла. Но я понимаю, что дальше будет только хуже. ПОТЕРЯННΛЯ ––13– Колдер грубо вытаскивает меня из машины и ведёт к дому. Внутри сгустился серый сумрак и холодный воздух. В тёмной гостиной, где занавешены все окна, блуждает огонёк. Когда Колдер включает свет, на диване оказывается курящий мужчина. Его светлые волосы аккуратно зачёсаны назад. Это тот самый тип, который наведывался ко мне в дом. – Здравствуй, Колдер, – произносит он сухим тоном и стряхивает сигаретный пепел прямо на пол. – Отец, – сдержанно откликается Колдер. Мои глаза в шоке округляются. Я с нескрываемым удивлением смотрю то на одного, то на другого и действительно замечаю сходство. Я машинально делаю крохотный шаг в сторону, скрываясь за спиной парня. Этот мужчина источает власть. – Она ещё жива? – Мужчина кивает в мою сторону, и мы встречаемся с ним взглядом. В его бесцветных глазах переливаются презрение и насмешка. – Она единственная связь со Сьюзен, – поясняет Колдер. – Не думаю, что убивать её сейчас разумное решение. – И поэтому ты притащил её в дом? – спрашивает отец, будто речь о какой-то дворняжке, подобранной на улице. – Средь бела дня? В наручниках? – Я не идиот, если ты об этом, – огрызается Колдер. – Никто ничего не видел. До неё никому нет дела. Последние слова добивают стекло, за которым я пряталась, наблюдая за происходящим со стороны. Дыхание перехватывает от боли и осознания того, что это правда.