– Нет, Володя. Я хочу поговорить с ним одна. – Катя поставила недопитый стакан кофе на подоконник. – Вы затронули очень чувствительную струну в перепалке с ним. Он вам этого не простит. А нам все же надо с ним поговорить. Он ключевой свидетель. – Да он канал вывоза, он организатор всего этого уродства. Это же очевидно! Он всем заправляет. И он прикончил их всех. – Насчет канала вывоза я с вами согласна. И то, что он лидер, это тоже очевидно. А вот в остальном масса нестыковок. И вы сами это знаете. Вы просто еще не отошли от лихорадки погони. А он на вас разгневан. Так что лучше дайте мне с ним поговорить. – Джу-джу не боитесь? – усмехнулся Миронов криво. – Возьмет и нашлет на вас порчу, если он и правда колдун. Катя открыла дверь дежурной части, чтобы пройти в ИВС. Джу-джу… джу-джу… джжжжжжжжжжжж… – Я запишу беседу на диктофон. – Она обернулась к Миронову. Тот попросил дежурного по ИВС открыть камеру с задержанным. Ахилл Кофи Ассанте сидел на стуле и смотрел в зарешеченное окно. На белом спортивном костюме от Гуччи – следы пыли. – Дипломаты за вами приехали, привезли ваш дипломатический паспорт, – сообщила Катя, когда дверь за ней закрылась и они остались с глазу на глаз. Ахилл поднялся. Он возвышался, как гора. Катя подумала – редко когда встретишь такого статного и красивого мужчину… настоящего мужчину с такой гордой царственной осанкой… – Вот ваша визитка. – Она протянула ему карточку. – В прошлый раз вы сказали, что будете рады нашей встрече. Ахилл взял визитку. Усмехнулся. – В отличие от моих коллег я не верю, что это вы убили Изи Фрияпонг. – Катя смотрела на него. – Но в остальном-то ведь все правда. И если честно – у меня волосы дыбом от всего этого. – Ваши волосы в порядке. – Он снова усмехнулся. Его густой бас словно обволакивал. – Рад, что вы верите мне. Потому что Изи я, правда, не убивал. – Они звонили в Институт микробиологии. Там подтвердили, что вы обращались к ним по поводу партий вакцин против Эболы. И вас там знают, вы там стажировались десять лет назад. – Я за этим, собственно, и приехал. За образцами вакцины. – Нет. Не только за этим. Судя по тому, что мы нашли в доме Изи в морозильных камерах, в контейнерах. Вы же врач, микробиолог… Как же можно все это совмещать? Я искренне не понимаю, объясните мне, пожалуйста. – Больных Эболой видели, хотя бы по телевизору? – В интернете. Ужасно. Это ужасно. – Когда эпидемией захвачены целые области, регионы, даже страны… Когда помощи нет и все бегут прочь. Когда люди поджигают села, если пришла весть, что там всего один заболевший. Когда врываются в больницы, в инфекционные стационары и все громят, убивают больных. Когда полиция и армия тоже бегут в страхе заразиться. Когда пограничники на рубежах палят в тех, кто ползет по земле, пытаясь хотя бы уползти… палят, убивают, хотя не получали команды стрелять. Когда все в таком хаосе и люди умирают тысячами… Нет помощи ни от кого. И от бога тоже нет. И тогда люди обращаются к старым, проверенным веками средствам. К своим старым богам. Против страха есть только одно лекарство – страх. Страх того, что все, что ты делаешь – например, когда врываешься в больницу и убиваешь больного, вернется к тебе стократно. Потому что родственники убитого не пойдут в полицию, которая убежала из города, где бушует Эбола, а пойдут к колдуну джу-джу. И он накажет. Это в мозгах, понимаете? В крови, в душе, понимаете меня? И это вылезает наружу. Это обостряется во время бедствий и несчастий. И бороться с этим в тот момент, когда страх царит вокруг, бесполезно. Приходишь к мысли, что навести хоть какой-то порядок можно лишь при помощи ответного страха. – Призвать на помощь джу-джу? Древний культ? – А это помогает, знаете ли. И на этой почве возникают целые философские идеи – мол, а что в этом такого? Да, древний культ. Пусть это и жестоко. И не цивилизованно. Но нашу землю и наш народ веками беспощадно грабили и продолжают это делать – лезут, как тараканы: алмазы, нефть, какао, уран, полезные ископаемые, золото… Так черт с ней, с этой вашей цивилизацией. Мы возьмем лишь то, что нам надо. А главное-то оставим свое, возродим. И если от нас столько всего забирали на протяжении столетий, то и мы теперь можем что-то забрать. Потому что у вас… у вас тоже есть то, что представляет для нас интерес. Коммерческий, культовый, сакральный. Ваша плоть… ваша кровь. Расплатитесь с нами хотя бы так. Этим. – Я сейчас читала в интернете перед беседой с вами – джу-джу контролирует трафик по поставке секс-рабынь в разные страны. Изи танцевала стриптиз… – Она сама так захотела. Она вообще-то приехала сюда учиться. Но это показалось ей скучным. Пресным. Она всегда сама выбирала себе занятия по душе. – Она была привержена культу? – Ее прабабка, говорят, была сильной колдуньей… ведьмой, как вы это называете. Это лишь легенда – якобы она мечтала стать врачом, даже работала в госпитале медсестрой. Но на ее глазах произошла ужасная трагедия – и медицина не помогла. И христианский бог не вмешался, не спас, хотя она горячо молилась о помощи. И тогда она разочаровалась во всех этих придумках белых. И вернулась к своим корням. – А Афия? – тихо спросила Катя. – Она вообще к этому никакого отношения не имела. – Разве? Изи, как мы узнали, приезжала к Афии на дачу. И они о чем-то серьезно разговаривали на повышенных тонах, поссорились. И Афия ее прогнала. – И что? – Я вот подумала… Знаете, в Музее Востока появился один редкий экспонат. Голова из черного дерева с человеческими зубами. Ее когда-то вытащил на свет из темного леса некий Вилли Сибрук – сатанист и каннибал, писатель. Как мне представляется, это не просто скульптура. Нам в музее объяснили – каждый артефакт имеет двойственную природу. Это еще и предмет культа, поклонения. И мне кажется, эта вещь из музея – не что иное, как некий очень ценный и могущественный в глазах последователей джу-джу артефакт. И для того чтобы завладеть им, можно пойти на все – на сговор с сотрудницей музея, с тем чтобы она попыталась украсть его и… Но Афия отказалась. И поэтому ее убили. – Вы хотите сказать, что Изи уговаривала Афию украсть из музея скульптуру? – Да. Мне так кажется. Потому что для вас – это не просто скульптура. – Это просто кусок дерева. – Ахилл заявил это низким басом. – Я видел ее, ходил на выставку. Да, это ценная вещь, семнадцатый век. Но там, на выставке, есть гораздо более ценные экспонаты. И Афия это знала прекрасно. – Но Сибрук забрал ее у какого-то племени и подарил… отдал… а в вашем джу-джу передача артефакта – это символ зла и освобождение… – Да бросьте вы эти глупости. Кто тут вообще мракобес-язычник? Вы или я? – Ахилл засмеялся. – Вы послушайте себя, офицер. Женщина, послушай ты себя! Что ты плетешь? Да Сибрук был псих! Не все дома были у него. – Ахилл постучал по стене кулаком. – Нет никого дома – понимаете? Книжонку эту его я читал. Чушь! Он все выдумал. Кто что ему, белому, в те времена, в тридцатые годы, рассказал бы? Кто? О таких вещах, которые мы даже сами не очень-то обсуждаем? Кто бы ему что открыл – этому дураку? Да быть такого не могло. Белым о таких вещах вообще не говорят. Или врут. А они все глотают и потом пишут свои глупые книжонки. – Но из-за чего-то Изи все же поссорилась с Афией, – настаивала Катя. – Ладно, пусть она не требовала от нее кражи артефакта из музея. Но чего-то ведь она хотела? Возможно, она угрожала ей, потому что Афия узнала о ваших художествах в моргах. И грозилась все рассказать. – Кому? Полиции? Вам? Даже если бы она узнала, догадалась… а она не знала, уверяю вас… она бы не стала доносить. – Вы с ней были любовниками? – прямо, не таясь, спросила Катя. – У меня три жены. – Ахилл глядел на нее с высоты своего роста. – Я сделал предложение Афии. Но она не могла смириться, что я многоженец. Вы ее здесь испортили. Она была сама мисс Независимость. Хотя… она всегда считала себя неким естественным мостом… Объясняла мне – мол, не надо заставлять себя принимать что-то одно вопреки другому, одну культуру, один менталитет вопреки другому менталитету. Все уже здесь смешано, надо лишь понять это. И принять. Не осуждать. Этакое одиночество полукровки. Мечта… У нас были попытки стать друг для друга… в общем, стать кем-то. И я даже подумывал: не развестись ли мне с моими прекрасными женами по старому обычаю. Когда сто женщин не нужны, а нужна лишь одна. Гордая. Красивая. Достойная. Умная. Я не убивал Афию, так же как и не убивал Изи. И я бы все отдал, чтобы узнать, кто ее убил. Если переводить на ваш язык символов – демоны уже спущены с цепи. Они ее убийцу найдут. – Нам-то подскажите, где искать, – тихонько проникновенно попросила Катя. Она ощущала себя странно наедине с ним. С этим Ахиллом. Не принимая категорически того, что он говорил и делал, она… она не находила в себе сил осуждать его. Его спокойный глубокий бас действовал гипнотически. – Пожалуйста, подскажите мне, – повторила она умоляюще. Он глянул на потолок, словно читал ответ там. – Сначала я подумал, что Афию убила Изи, – произнес он очень тихо. – А теперь не знаю. – А почему вы это подумали? – Они же и правда крупно рассорились. Только это не в русле вашей нелепой версии про кражу из музея. – А в русле чего? – Ревность. Что еще возможно у женщин? – Ревность к кому? – Один смазливый пацан, – с усмешкой произнес Ахилл. – Я их видел втроем. – Где? – Все там же, где я в прошлый раз советовал вам поискать Изи. В «Царе». Изи так неожиданно пропала и не отвечала на звонки после убийства Афии, что я заволновался и подумал… девочки дошли до края. Изи теперь скрывается даже от меня, своего друга. – И поэтому вы ночью поехали в Рогачево, где она снимала дом? – Да. – У вас же ключи и от дома, и от калитки. Это же база у вас там по хранению… – Вот полицейский – с вами по-человечески, а вы сразу допрос с пристрастием. И обвинения. – Нет, нет, простите. Я не буду об этом больше. Это и так очевидно. Пожалуйста! Ну, пожалуйста, Ахилл! Ради вашей любимой Афии! Он снова усмехнулся печально. – Вы пользуетесь тем, что сами привлекательны, а я слаб перед красивыми женщинами. Я, как бывший президент Зума, не смогу ограничить себя тремя… пятью… восемью женами. В «Царе» в тот вечер мы договорились встретиться с Изи, я приехал на ее выступление. А тут Афия, и с ней этот парень, красавчик. Он был сильно пьян и чем-то расстроен, все порывался уйти. Афия его удерживала, играла роль этакой заботливой мамочки… Позвала Изи к ним за столик после ее номера. И та сразу завелась, села к парню на колени, обняла его. И он там, в этом их женском обществе, был весь вечер. А потом они уехали все втроем. Я с Изи хотел переговорить о делах, но она и меня послала, мерзавка, сказала – потом, сейчас я занята, до того ей этот пьяный красавчик понравился. – А когда это было? – спросила Катя. – Ровно за неделю до убийства Афии. В те выходные. Ночь с субботы на воскресенье. Глава 29 Герой – Умный мужик. Прикрылся насмешливым скептицизмом – мол, все это бред, суеверия. И в общем-то, косвенно признался, что он главный во всей этой истории с моргами, – сказал Владимир Миронов, прослушав запись на диктофоне беседы Кати и Ахилла Кофи Ассанте. – Этот его скептицизм как броня. Начни мы опровергать, сами станем выглядеть как суеверные болваны. Но все это может быть искусная ложь. Все, что он здесь вам наговорил. Но нам его уже не достать с его диппаспортом. Пусть следствие с ним мучается, запросы в Нигерию направляет, если они захотят на него свалить все это дело. – А мы на него все валить не собираемся, да? – Катя выключила диктофон. – Слышали, что он насчет клуба «Царь» заявил?