В его руках находился алый шарф, который через мгновение коснулся моей шеи. Адмирал завязывал его медленно, словно нарочно растягивая этот момент и заставляя меня нервничать все больше. Я не могла ни пошевелиться, ни, вопреки желанию, отвести от него глаз. Сделав последний оборот, он замер, не спеша меня отпускать. Моей щеки коснулось его дыхание, и в голове пронеслась глупая мысль о том, что, оказывается, дыхание морских демонов очень теплое… Неприступный, холодный, привыкший к повиновению, сейчас повелитель четырехсот девяноста девяти потерянных душ казался как никогда открытым. Близким. Настоящим, как любое живое существо. Следом пришла еще одна глупая мысль – захотелось его коснуться, проверить, что он реален, чтобы окончательно в этом убедиться… Я уже приподняла руку, когда с ужасом поняла, что намереваюсь сделать, и тут же себя одернула. Но дурман не развеялся, не отпустил, и я продолжала стоять на месте, точно вмерзнув в пол. – Фрида… – выдохнул адмирал непривычно низким, обволакивающим голосом, от которого в животе появилось странное томление. Точно тысячи мотыльков защекотали меня изнутри своими крыльями. Я даже не уловила того момента, когда два прозрачных океана стали еще ближе. И еще. И еще… Не заметила и того, как мою талию обвили руки, осторожно придвинувшие к сильному, точно высеченному из теплого камня телу. Если бы только я не утратила способность мыслить, если бы могла понимать хоть что-то, то непременно заметила бы нежную осторожность и сдерживаемый яркий порыв, проступивший на обычно холодном лице. Словно я сама – трепыхающийся маленький мотылек, к которому стремится пламя, боящееся его обжечь. «Ундины могут приворожить одним поцелуем», – все-таки промелькнула в голове связная мысль, но для нее было слишком поздно. Я ощутила мягкое, полное с трудом сдерживаемого огня касание губ. Точно пойманная в сеть рыбка, неистово забилось сердце, по коже прибежала новая волна сумасшедшей дрожи, веки сомкнулись. Остались только губы и обнаженные чувства, в которые обратилась вся я. Всего лишь легкое соприкосновение губ оказалось подобным погружению в самую Глубину – пугающую и опасную, но до чего же волнующе-манящую… – Фрида, – сдавленно выдохнуло мое наваждение, обняв еще крепче. В этот же миг до меня дошло, что я делаю. Где. И главное – с кем. Растерянная, потрясенная, до предела смущенная, я с трудом выскользнула из таких одурманивающих объятий, из которых меня выпустили по первому требованию. Ошалело смотря в потемневшие, цвета Сумеречного моря глаза, я машинально коснулась кончиками пальцев своих горящих губ. И, не в силах оставаться здесь дольше, потянулась к двери, рывком ее распахнула и выбежала в коридор. Неслась по нему так, словно за мной по пятам гналась банда вооруженных до зубов троллей, и остановилась лишь у лестницы, ведущей на верхнюю палубу. Шумно глотая морозный воздух, я прислонилась лбом к холодной стене. Просто не верилось, что все это случилось на самом деле. Поцелуй. Мой первый поцелуй. С морским демоном и адмиралом королевского морского флота… Тысяча кругов Глубины! Наверх я поднималась как пират на виселицу. Просто не представляла, как сейчас предстану перед сослуживцами и стану выполнять привычную работу. Не требовалось видеть себя со стороны – была уверена, что все и так читалось на моем лице. Мороз охладил горячую кожу, приглушил вызывающий румянец, но жар губ унять не смог. Не смог утихомирить и сердце, все еще подскакивающее к самому горлу и мешающее дышать. Я словно находилась между Глубиной и Поднебесьем, вне времени и пространства, точно заблудшая потерянная душа. Слишком многое для меня значило то, что только что произошло. Но чем это являлось для него? Сиюминутным порывом, следствием очарования ундин? Или же… Вот об этом «или» стоило подумать позже. А еще лучше – не думать вообще. Может, я и наивная, но не настолько, чтобы поверить в неосуществимую сказку, где прекрасный лорд… Нет, решила же не думать! К своей персональной виселице я приближалась медленно, давая себе время остыть и хоть немного привести в порядок растрепанные чувства. Ночь продолжала радовать ясным небом и тишиной, волны мерно покачивали наш корабль, и тысячи звезд рассыпались по темному небу, похожие на мелкие драгоценные камешки. – Фрида! – чуть ли не хором воскликнули незадачливые игроки в кости, когда я поравнялась с ними. – Адмирал сильно нагрузил, да? Наверное, наизусть устав читать заставил, да? Или горы бумажек перелопачивать, да? Бедненькая-а-а… Последнее завывание принадлежало Аргару, сочувственно похлопавшему меня по плечу. – С нас причитается, – кивнула Агира, взявшая меня под руку с другой стороны, и тут же полюбопытствовала: – Так все-таки, каким было наказание? Пока шла сюда, я была до того растеряна, что даже не потрудилась придумать ложь, и как сейчас ответить, совершенно не знала. Меня выручила Крилл, проявившая неожиданную бойкость и резво растолкавшая неугомонных саламандр: – Оставьте ее в покое, дайте передохнуть. Ваша вахта – рано утром, если не забыли, так что лучше шли бы спать. Еще одного промаха нам точно не простят! Брат с сестрой синхронно вздохнули и послушались, чем несказанно всех удивили. Следом со мной попытался заговорить Тэйн, во всем облике которого читалось осознание вины, но Крилл стала моим надежным телохранителем и отшила его вслед за саламандрами. – Постой немножко, проветрись, – посоветовала она, подведя меня к борту. – При всем благородстве, Эртан Рей бывает жестким, я знаю. От звуков имени, которое вынужденно повторяла целых десять раз, я вздрогнула. И, чтобы это осталось незамеченным Крилл, сделала вид, что поежилась от морозного ветра. – Я в последнее время много думала о твоих словах, – внезапно поделилась она. – Ну, о том, что ты бы сделала все ради близких. Наверное, я и правда слишком горда и эгоистична. Нужно поговорить с адмиралом и попросить его о помощи. Только вот… – она нервно прикусила губу, – вряд ли его отпустят из Сумеречья, когда такое творится. Он, наверное, и сам знает, что происходит в нашей семье, но вернуться в столицу не может. Некоторое время поколебавшись, сомневаясь, говорить или нет, я все же поделилась: – Адмирал будет в столице через три дня, – и в ответ на изумленный взгляд Крилл соврала: – Случайно услышала, как он капитану Вагхану об этом говорил. Я не представляла, как объяснят мое отсутствие в корпусе, не знала, будет ли адмирал афишировать свое отбытие в столицу, поэтому предпочла не говорить всей правды. Да и в конечном счете что я могла сказать? Что адмирал лично сопроводит меня на встречу с моей объявившейся матерью, которая к тому же оказалась голубых кровей? Немного помолчав, Крилл задумчиво кивнула: – В таком случае точно попрошу… Спасибо, Фрида. Остаток ночи прошел спокойно и без происшествий. Видимо, Провидение решило сжалиться и над всеми нами, и лично надо мной. Тэйн проявил тактичность и извиняться больше не пытался, хотя вдобавок к дежурству заставил проговаривать вслух последний пройденный материал. Меня это даже радовало – учеба как ничто иное способна отвлечь от будоражащих душу мыслей и опасных надежд. Спать я ушла ближе к утру, а проснулась только к полудню. Весь день пролетел незаметно, и хотя меня ужасала одна только мысль о встрече с адмиралом Реем, эти страхи не оправдались. Пока я изводила себя, снова и снова представляя, как буду на него смотреть и пытаться делать вид, что минувшим вечером ничего такого не произошло, он попросту ушел. Об этом я узнала уже во второй половине дня. Убедившись, что «Летящий» защищен не хуже королевского дворца и держит курс по строго распланированному маршруту, адмирал вернулся в Сумеречье. Управление снова перешло к законному владельцу – капитану Вагхану, который выглядел мрачнее обычного. Все понимали, что он корит себя за вчерашнее, и старались лишний раз не привлекать его внимания, сосредотачиваясь на своей задаче. Погода сегодня стояла благоприятная, море было спокойным, и даже мороз немного спал. Встречающиеся нам потерянные души по большей части были слабыми и нападали как-то вяло, так что отлавливать их не составляло труда. Вот бы все рейды проходили так же! Хотя, надо отметить, такому поведению душ способствовала усиленная адмиралом защита. Благодаря ему корабль без преувеличения походил на неприступную крепость и одно только соприкосновение с барьером отнимало у потерянных уйму сил. Только вечером, вернувшись в каюту, я обнаружила неприятный сюрприз. И не только неприятный, но еще и странный. Крилл с куратором дежурила в первую ночную смену, так что в том, что предназначался он мне, не оставалось никаких сомнений. Да и лежала эта пакость именно на моей кровати. Медленно приблизившись, я подцепила кончиками пальцев записку и прочла: «Тебе здесь не место! Убирайся или сдохнешь!» Затем перевела взгляд на тухлую синеводку, из глаз которой торчали булавки, и поморщилась от вони. Синеводки я, конечно, не испугалась – бывшую торговку рыбой вряд ли можно таким смутить, но записка насторожила. Написана она была точно таким же почерком, как та, что мне не так давно подбросили в корпусе. В первый раз можно было списать все на случайность, сейчас – во второй, на совпадение. Но почему-то я не сомневалась – будет третий, и он станет уже закономерностью. Вот спрашивается, кому я костью поперек горла встала? Отбросив брезгливость, я взяла синеводку за хвост, прихватила записку и поднялась на верхнюю палубу. Стараясь остаться незамеченной, прокралась к борту и швырнула «подарочки» в пенящееся море. Говорить о них никому не собиралась. По крайней мере, пока. Да и кому рассказывать? Обращаться с такими мелочами к адмиралу Рею, особенно сейчас, я бы стала разве что под страхом смертной казни. Капитана Вагхана тоже беспокоить не хотелось. Да и вообще, эти выходки однозначно не имели отношения ни к кристаллу душ, ни ко мне как к наследнице особой крови, а значит, важными не являлись. Но это не отменяло оставшегося на душе осадка. Я просто понять не могла, кто способен на такую подлость. Весь наш отряд – такой дружный, сплоченный, переживший столько передряг. И вдруг такое… Я не знала, кем является отправитель, но, кем бы он ни был, мне стало обидно. Потому что действительно хорошо относилась ко всем, а когда предает тот, кому веришь, – это всегда ранит. Хотя я решила ни с кем не делиться, оставлять это просто так тоже было нельзя. Поэтому вместо того чтобы вернуться в каюту, я отправилась на камбуз, намереваясь поговорить с коком. Ясно как день, что синеводку в море никто не ловил, а значит, ее стащили именно из кухни. Вероятно, вчера, когда ее как раз использовали для приготовления ухи. Кок у нас был самый добрый, самый улыбчивый и самый скромный повар из всех, каких я знала. Чуть полноватый усатый мужчина с густыми бровями и легким акцентом, придающим ему особое обаяние. Остановившись в узком кухонном проеме, я негромко постучала по стене: – Не помешаю? Судя по разложенным на столе лепешкам, Бильбо занимался приготовлением перекуса для ночных дежурных. – Помешаете, – в отличие от кока, его помощник любезностью не отличался. – Не видите, что ли, заняты мы. Идите-идите, у нас тут и без того тесно. Я сложила руки на груди и непроизвольно усмехнулась. Рыжий вихрастый парнишка слишком много общался с нашим дроу и успел перенять некоторые его черты. Убеждение, что женщинам на корабле (и на службе в принципе) не место, стало буквально его кредо. Конкретно сейчас он был занят чисткой картошки, но говорил со мной с таким важным видом, будто готовил изыски для самого короля. – Ну что ты, Шанка, – покачал головой Бильбо. – Негоже так с кадетом разговаривать, – и, уже обращаясь ко мне, любезно пригласил: – Проходите, пожалуйста. Разумеется, вы нам не помешаете. Шан поджал губы и недобро на меня зыркнул, но этот молчаливый выпад остался мной проигнорированным. На камбузе было гораздо теплее, чем в каютах. Даже жарко. Над большими кастрюлями поднимался густой пар, щедро сдобренный ароматами тушеного мяса. Ослабив верхние пуговички кителя, я отметила, что наша корабельная кухня практически не отличается от пиратской. Разве что атмосфера здесь царила куда более дружелюбная – и Бильбо, и Шан гораздо приятнее работающего у Флинта гнолла. Ненадолго погрузившись в воспоминания об экскурсии на «Черный призрак», я тут же себя отругала. Нашла о чем думать! И, не теряя времени, обратилась к коку: – Скажите, вы ведь вчера уху из синеводки варили? – И из синеводки, и из голубохвостика, – улыбнувшись в усы, подтвердил тот. – Что, понравилась? – Очень, – кивнула я, подбирая слова для очередного вопроса: – А вы не подскажете, к вам кто-нибудь из отряда накануне заглядывал? Бильбо на миг замер, прекратив раскатывать тесто, задумался и отрицательно покачал головой: – Нет, никого не было. Капитан только. Капитан Вагхан никак не мог быть тем, кто подбрасывал мне сомнительные записки, поэтому информация оказалась почти бесполезной. Почти – потому как на ее основе возникло предположение, что обеспечить синеводкой таинственного отправителя мог Шан. Мальчишке вроде него за честь в чем-то помочь кадету – если, конечно, тот не девушка.