Стараясь дышать ровно и глубоко, я улавливала чуть солоноватый свежий аромат, легким флером повисший в воздухе. Сам воздух к тому же был влажным, прохладным и как будто морским. Пожалуй, это единственное, что здесь показалось мне приятным. Интерьеры напоминали те, что я уже видела в доме Тэйна, – такая же высокомерная холодность и сдержанный шик. Я, как могла, пыталась отрешиться от ситуации и сохранять обретенное спокойствие. Но чем ближе мы подходили к открытой двери гостиной, тем сильнее колотилось сердце. Меня точно забросило в немыслимо реальный сон, и я не знала, обернется он прекрасным сновидением или превратится в кошмар. До этого момента я могла тысячу раз посмотреть на портреты родственниц в какой-нибудь газете. Даже неоднократно порывалась это сделать, но всякий раз меня что-то останавливало. И теперь, когда нас разделяло всего несколько шагов, боялась их увидеть. Воображение против воли рисовало портреты, подобно живописцу накладывая на холст сознания яркие, живые мазки. Перед тем как пройти в гостиную за дворецким, я на мгновение остановилась. Стена. Нас разделяла одна оклеенная голубыми обоями стена. Стена толщиной в равнодушие и длиной в долгие девятнадцать лет… Адмирал ободряюще коснулся моего плеча, и я, сбросив оцепенение, решительно вошла в дверь. Расправив плечи и высоко подняв подбородок, проследовала за дворецким, который подвел нас к белому дивану с накрытым для послеобеденного чая столом. Она стояла рядом – такая же холодная и сдержанная, как ее особняк. Строгое ультрамариновое платье подчеркивало безупречно стройную фигуру, высокая прическа открывала длинную шею. Правильные черты лица и ровную матовую кожу практически не тронули возрастные изменения. При нашем появлении губы леди Шаркэ сложились в сдержанную приветственную улыбку, синие глаза скользнули по мне лишь мельком и остановились на адмирале. – Добрый день, лорд Рей. Счастлива видеть вас в своем доме. – Благодарю, леди Шаркэ. – Он легко коснулся губами протянутой ему руки и, выпрямившись, произнес: – Позвольте представить Фриду Талмор – одного из лучших кадетов Морского корпуса, подающего большие надежды. Меня наконец удостоили долгого внимательного взгляда. Я стояла не шелохнувшись и странным образом не чувствовала вообще ничего. Ни обиды, ни злости, ни раздражения, ни даже волнения. Ни-че-го. Наверное, во мне дремали провидческие способности, потому как леди Шаркэ оказалась в точности такой, какой мне представлялась. Не удивляли ни ее холодность, ни тщательно скрываемое, практически неуловимое пренебрежение, с которым она смотрела на меня. Да, пренебрежение с толикой презрения умело пряталось за показной аристократичной вежливостью, но не почувствовать этого я не могла. И мне действительно вдруг стало все равно. Передо мной стоял абсолютно чужой человек… точнее, ундина. Женщина, с которой меня не связывало ничего, кроме какой-то там крови. – Что ж, Фрида, вы хорошенькая, – с видом монарха, снизошедшего до простого смертного, резюмировала леди Шаркэ. – Признаться, не ожидала, учитывая вашу сомнительную родословную. – Вы правы. – Я позволила себе не менее вежливую улыбку. – Мою родословную по женской линии вряд ли можно назвать приятным подарком. Но, увы, предков не выбирают. Такого дерзкого и прямого ответа она от меня явно не ожидала, но ее возмущенное удивление выдали лишь ярко блеснувшие глаза. – Могу я поинтересоваться, где леди Лавьет? – не дав хозяйке дома среагировать на мой выпад, вставил адмирал. Внимание леди Шаркэ тут же переключилось на него, и она с показной досадой вздохнула: – К сожалению, моей дочери сегодня нездоровится. Она приносит извинения за свое отсутствие и выражает надежду, что ей еще представится возможность увидеться с вами во время вашего нахождения в Нортегаре. Но мы можем обсудить все вопросы и без нее, не так ли? – Возможность представится, – проигнорировав последний вопрос, отрезал адмирал. – Не сомневаюсь, леди Лавьет, как и всякая хорошая мать, горит желанием увидеть свою единственную дочь, и плохое самочувствие этой встрече помешать не сможет. Адмирал сделал короткую паузу и саркастически повторил: – Не так ли? На несколько мгновений леди Шаркэ буквально окаменела, но, когда заговорила, ее голос звучал по-прежнему ровно: – Разумеется. Как только ей станет лучше, мы будем ждать вас… – Нет, это мы будем ждать, – не заботясь о приличиях, перебил адмирал Рей, тон которого мог заморозить само Сумеречное море. – Как только у моей подопечной появится свободное от многочисленных дел время, мы дадим вам знать. Но сейчас, раз уж госпожа Талмор все равно здесь оказалась, любезно согласившись вас навестить, мы принимаем ваше приглашение задержаться. Самообладанию леди Шаркэ можно было только позавидовать. Будь на месте адмирала кто-нибудь другой, она наверняка не стала бы терпеть подобного к себе отношения. Но его гнева явно опасалась и, наступив на свои самолюбие и гордость, кивнула. – Как вам будет угодно. Услужливо разлитый дворецким чай не лез в горло, мягкая мебель казалась слишком жесткой и неудобной, а само происходящее – неумело срежиссированной театральной постановкой. Даже представить сложно, как бы я себя чувствовала, не будь здесь адмирала. Впрочем, если бы не адмирал, меня бы здесь не было вообще. Но, несмотря на всю фальшь, я все же не жалела, что сюда пришла. Теперь, когда в отношении «бабушки» все стало предельно ясно, я могла сосредоточиться на действительно важных вещах. Таких, как кристалл душ и идущая за осколками охота. – Обязательно попробуйте розовые пирожные, – продолжая играть роль гостеприимной хозяйки, посоветовала мне леди Шаркэ. – По моему требованию в заварной крем добавляют семена ранита. Они очень полезны. Я сжала ручку чашки, но нашла в себе силы смолчать. Ранит – морской цветок, при всей своей красоте и пользе символизирующий преждевременную смерть. Согласно древним легендам, он вырастает на месте, где кто-то утонул. – О, прошу прощения. – В интонации леди Шаркэ угадывалась насмешка. – Я забыла, что вы из Сумеречья, где народ до сих пор темен и страшно суеверен. А вот теперь я смолчать не смогла. Подняв на нее взгляд, спокойно произнесла: – Лучше темные суеверия, чем насквозь темная душа. – Леди Шаркэ, – адмирал раздраженно отодвинул чашку с чаем, к которому так и не притронулся, – вы прекрасно понимаете, по каким причинам мы здесь собрались. Поэтому давайте прекратим устроенный вами спектакль и перейдем к делу. Убедившись, что полностью завладел ее вниманием, он продолжил: – Как вам известно, некоторые последние события напрямую касаются вашей семьи. Вы долгие годы умело скрывали свое происхождение и, как все ваши предшественницы, хранили чистоту крови. Безусловно, вы осведомлены и о том, что ваш род всегда продолжается единственным ребенком, причем женского пола. С рождением девочки большая часть силы переходит к ней. Однако сейчас, когда ситуация обострена как никогда, когда в Сумеречье воссоединилось уже несколько осколков, угроза нависла и над вами, и над вашей дочерью. Безусловно, вы обладаете достаточным влиянием, чтобы себя обезопасить, но, учитывая то, с кем приходится иметь дело, даже вашей власти может не хватить. На лице леди Шаркэ не дрогнул ни единый мускул. – Вы клоните к тому, что я должна сотрудничать с вами, получая в обмен дополнительную защиту и поддержку? – Я уполномоченное его величеством лицо, – испытующе на нее глядя, произнес адмирал. – Соглашаясь на взаимовыгодное сотрудничество со мной, вы повинуетесь воле короны и от нее же получаете защиту. Леди Шаркэ едва заметно кивнула. – Я слежу за ситуацией в Сумеречье и, хотя уверена в надежности своих осведомителей, хотела бы убедиться, что вся дошедшая до меня информация является правдивой. Вы человек чести, лорд Рей, поэтому мне достаточно вашего слова. – С ее лица не сходила маска уравновешенности и подчеркнутой вежливости. – Насколько мне известно, в настоящий момент в древнем артефакте заинтересован некий пират, избежавший повешения более пары месяцев назад, некромант, жрица дроу и некто, чья личность не установлена. Это так? – У вас хорошие осведомители, – подтвердил адмирал. – И вы, несомненно, понимаете, что почти за каждой из перечисленных вами личностей стоит кто-то еще. Кто-то, кто имеет большое влияние и, вероятно, высокое положение в обществе. Чем дальше заходил разговор, тем больше я понимала, что, помимо присутствия, от меня в общем-то больше ничего и не требуется. По-видимому, я изначально ошиблась, решив, что получение от родственниц важных сведений будет отведено мне. – Предположим, я соглашусь, – вновь кивнула леди Шаркэ, бросив на меня мимолетный взгляд. – Что от меня потребуется? – Вы и сами знаете ответ на этот вопрос, – ответив такой же сдержанной улыбкой, произнес адмирал. – Существует большая доля вероятности, что заказчики находятся в столице. Госпожа Талмор не может долгое время находиться в моем доме, не вызывая ненужных и оскорбительных подозрений. Однако задержаться в Нортегаре ей необходимо. Было сложно определить, кто изумился сильнее: я или леди Шаркэ. – Иными словами, – растеряв добрую половину самообладания, она даже приподнялась с места, – вы предлагаете мне взять покровительство над… незаконнорожденной внучкой, поставив тем самым крест на репутации нашей семьи? – Я предлагаю, – терпеливо возразил адмирал, – сделать то, что вы были обязаны сделать еще девятнадцать лет назад. Официально объявить о существовании леди Талмор и ввести ее в высший свет. Разумеется, на время, пока не разъяснится ситуация с артефактом. В дальнейшем леди Талмор распорядится своей судьбой по собственному усмотрению и, если на то будет ее желание, вернется на службу, но уже имея полагающийся по праву статус. Вторая половина самообладания леди Шаркэ отправилась вслед за первой. – Поднебесных ради, о каком статусе вы говорите? Я не желаю и не намереваюсь признавать эту девушку своей прямой наследницей! – Единственной наследницей, – проигнорировав ее вспышку, поправил адмирал. – Другой внучки у вас не будет. От потрясения я едва его слышала. Голова шла кругом, и я просто отказывалась верить, что это происходит на самом деле. «Леди Талмор, – буквально застряло в мыслях. – Единственная наследница». «Задержаться в Нортегаре». «Ввести ее в высший свет». – Вам вовсе не обязательно, более того – нежелательно представлять Фриду как родную внучку, – словно поглощаемый вязким туманом, донесся до меня голос адмирала. – Внучатая племянница, дальняя родственница с тяжелой судьбой – вариантов великое множество, и не мне вам о них рассказывать. Вы одна из самых влиятельных особ высшего света, осуществить подобное не составит вам никакого труда. Еще несколько знатных семей окажут Фриде свою поддержку, и этого будет достаточно, чтобы ее приняли. Находясь все в том же тумане, не в силах больше молчать, я поднялась с места. Не заботясь о том, что перебиваю, я впервые в жизни открыто, в упор посмотрела на адмирала и, переполненная эмоциями, спросила: – А моим мнением вы поинтересоваться не желаете? Я не осуждала адмирала, понимая, что действует он не только на благо общей цели, но и из желания меня защитить. Но становиться частью высшего общества – пусть даже временно и формально, а также жить вместе с этой «леди» под одной крышей я не намеревалась. При одной мысли о таком к горлу подступала тошнота. Никто, даже сам адмирал Рей не мог меня заставить этого сделать! Такого уговора у нас не было! – Мне ничего от вас не нужно, – бросила я леди Шаркэ. – Ни вашего покровительства, ни имени, ни наследства! Я сорвалась. Где-то глубоко внутри понимала, что веду себя неразумно, но сдерживать клокочущее внутри негодование была не в состоянии. Вся показная бесстрастность пошла ши под хвост. Я думала, что сумею со всем справиться, но переоценила свои возможности. Долгие годы именно гордость была тем, что помогало мне не сломаться, а сейчас я чувствовала себя униженной. – Фрида, – многое, очень многое отразилось в том, как адмирал произнес мое имя, в то время как я была близка к тому, чтобы броситься к выходу. Сумев на короткие мгновения взять себя в руки, я вновь расправила плечи и перевела на него взгляд. – Приношу извинения, – бросил адмирал хозяйке особняка. – Мы удалимся на несколько минут. Несколько минут? Он всерьез считает, что мне будет достаточно нескольких минут? Гостиную я покидала неспешно и продолжая ровно держать спину, но, как только оказалась за ее пределами, сорвалась практически на бег. Не хотела сейчас разговаривать с адмиралом, не хотела показывать неудержимые слезы, которые против воли лились из глаз. Все это оказалось гораздо тяжелее, чем представлялось мне вначале, и я не выдержала. Ко всему прочему, совершенно неуместно вспомнилась дурацкая баночка со светлячками, которую маленькая девочка каждый вечер ставила на окно. Сейчас я одинаково ненавидела и ту девочку, и баночку, и женщину, для которой предназначался ее свет. Теперешняя я не сомневалась – Аэлина в своем ко мне отношении ничем не отличалась от леди Шаркэ. – Фрида, подожди! – Нагнав, адмирал схватил меня за руку и потянул на себя. – Прошу, пустите! – попыталась воспротивиться я, больше всего жалея о неудержимом, выливающемся из глаз море.