Легко преодолев протест, он крепко прижал меня к себе и не отпускал, когда я упорно продолжала вырываться, когда его одежда стала мокрой от моих слез, даже когда я, не сдерживаясь в выражениях, кляла все на свете. Хватка ослабла лишь после того, как первая волна истерики сошла. Но легче мне не стало – вместо ожидаемого опустошения пришло желание снова заплакать, только уже от невыразимого стыда за свой срыв. Адмирал Рей столько для меня делал, никогда не принуждал идти против воли, давал выбор и время подумать, хочу ли я сюда ехать. А что в ответ я? – Я все испортила, – проговорила не своим голосом сквозь сжимающий горло спазм. Когда он брал мое лицо в ладони, осторожно приподнимал, вынуждая посмотреть в глаза, я ожидала увидеть укор, сожаление, недовольство, раздражение, злость. Все что угодно, только не это неприкрытое, искреннее чувство вины. – Ты ничего не испортила, – решительно проговорил адмирал. – Это мне следует просить прощения. Я должен был предусмотреть, насколько трудно тебе дастся эта встреча, и рассказать обо всем заранее. Не подумал, что у тебя могут возникнуть возражения. Фрида, – от его сосредоточенного, серьезного лица меня отделяло совсем небольшое расстояние. – Я говорил раньше и повторю сейчас: ты не обязана здесь находиться. Но возвращаться в корпус, особенно до окончания расследования убийства Гейры Грей и после покушения Горта Дагга, небезопасно. Поверь, я более чем разделяю твое отношение к леди Шаркэ, но ее поддержка сейчас может решить многие проблемы. У меня достаточно возможностей, чтобы перемещаться между столицей и Сумеречьем, не пользуясь Призрачным мостом. Ты не будешь здесь одна. Он был прав, во всем прав, и я понимала, что должна согласиться. В сущности, уже согласилась, когда приехала в столицу. И теперь выбора не оставалось. – Если… – Охрипшая после рыданий, я прокашлялась. – Если выйду в свет, кто-то из заказчиков – если они действительно среди аристократии – может себя выдать? – Такая возможность не исключена, – коротко подтвердил адмирал. Глубоко вдохнув, я на миг прикрыла глаза, представляя себя на великосветском приеме, причастной к миру, на который долгое время смотрела снизу вверх, даже не помышляя, что когда-нибудь смогу оказаться к нему так близко. Я никогда не считала себя по-настоящему смелой, а сейчас от меня требовалась именно смелость. Смелость и решимость выйти из привычных рамок не только ради себя, но и ради других. Сколько еще пострадают в этой гонке за осколками? Вдруг до того, как все осколки будут собраны, «охотники» решат приняться за меня? В таком случае лучше находиться подальше от тех, кто мне по-настоящему дорог. Подальше от Сумеречья. Выдохнув, я еще немного помедлила, после чего решительно кивнула: – Я все сделаю. Мне, конечно, показалось, что в глазах адмирала блеснули восхищение и нечто похожее на гордость. – Все будет хорошо, – пообещал он, как недавно обещала себе я, находясь в каюте на «Летящем». – Пожалуйста, помни об одной вещи, Фрида: никто не может тебя унизить или оскорбить, пока ты сама не почувствуешь себя униженной и оскорбленной. Карелла Шаркэ может говорить что угодно, другие могут говорить что угодно, но разве должно тебя волновать мнение таких, как они? – Не должно, – негромко согласилась я. И тут же вновь оказалась в сильных, надежных объятиях, укрывающих от всей тьмы нашего изменчивого двулунного мира. Глава 12 Если не считать потерянных душ и повара, в особняке я находилась одна. Адмирал снова отбыл по долгу службы, предоставив меня самой себе. С его слов, защита у этого дома была надежнее установленной вокруг корпуса, в чем я ни капли не сомневалась. А еще, находясь здесь, я странным образом чувствовала Дымка. Это было невозможно сформулировать и объяснить, да и само ощущение являлось крайне странным. Казалось, будто кто-то постоянно находится очень-очень близко за спиной, практически касаясь и наблюдая. Но это не было неприятно, и от такого ощущения не хотелось избавиться. Даже наоборот – оно мне нравилось. Чтобы не сидеть без дела и не терзаться переживаниями, я основательно засела за учебу. Так увлеклась, что буквально за пару часов от корки до корки прочла выданную Косичкой книгу и даже умудрилась запомнить значительную его часть. – Может быть, желаете перекусить? Голос дворецкого прозвучал неожиданно, и я, увлекшись чтением, невольно ойкнула. – Простите, не хотел вас напугать. – В его интонации угадывалась улыбка. – Так что насчет перекуса? – Спасибо, Овар, может быть, позже. – А что, если нам просто поболтать? – последовало новое предложение. – Дорогая Фрида, вы не представляете, как устал я находиться в обществе пожилой бестелесной дамы и молчаливого гнолла! – Твое счастье, что я бестелесная, – тут же донеслось с первого этажа. – Не то задала бы тебе хорошую трепку! – Вот! – воскликнул Овар. – Вот об этом я и говорю! Прискорбно, что некому оценить мое красноречие, широкий кругозор и такую же широкую душу. Я улыбнулась прозвучавшему каламбуру: все-таки забавно, когда потерянная душа рассуждает о своей же… душе. – Даже знаю, о чем вы сейчас подумали, – уловил ход моих мыслей дворецкий. – Но я чувствую себя живее всех живых, от этого и страдаю. Уверен, при жизни я был отличным парнем! В это я охотно верила. Конечно, чаще всего потерянными душами становились худшие представители нелюдей, но бывали и исключения. – Не знаю, кем вы были в прошлой жизни, Овар, но сейчас вы точно «отличный парень», – поделилась я своими впечатлениями. – Я таю… – В его вздохе было столько показушности и обаяния, что я рассмеялась. – Леди, если бы у меня было сердце, я бы отдал его вам! Не соблаговолите ли обращаться к вашему покорному слуге менее формально? – Соблаговолю, – кивнула я. – На условиях взаимности. В общем, учебникам пришлось сиротливо ютиться на краешке стола, так как моим вниманием завладел один крайне обаятельный дворецкий. Госпожа Явиа немного посетовала на то, что «этот несносный балабол» отвлекает меня от занятий, но вскоре притихла. Разговаривать с Оваром было интересно и весело, он нисколько не приврал, говоря о своем широком кругозоре, и из общения с ним я почерпнула много нового. Одним из самых главных плюсов и приятных неожиданностей являлось то, что за долгие годы службы адмиралу он успел изучить все содержимое здешней библиотеки. И когда я спросила, нет ли в ней какой-нибудь книги об ундинах, мне предоставили сразу три. Причем не просто какие-то справочники, где об ундинах упоминается вскользь, а книги, целиком и полностью им посвященные. – Это в глубинках и отдаленных провинциях до сих пор считают ундин опасными, – рассказал Овар. – Все это стереотипы, у нас уже давно не относятся к ним с предубеждением. С женщинами, конечно, немного сложнее, чем с мужчинами, но, если они не преступают закон, никто и слова не скажет. Я не упустила возможности зацепиться за волнующую меня тему: – Ты имеешь в виду использование приворотных чар? – Лишение другого индивидуума воли является преступлением, – подтвердил дворецкий. – Конечно, ундина может приворожить случайно, но это происходит преимущественно в процессе становления – в течение примерно двух месяцев после исполнения девятнадцати лет. Поэтому в этот период молодые ундины редко появляются на людях, преимущественно проводя время в окружении самых близких. Я задумалась: с моего девятнадцатого дня рождения два месяца еще не прошло. Но в последнее время я не купалась в повышенной мужской заинтересованности, никто в корпусе не обращал на меня особого, выходящего за рамки службы внимания. Никто… кроме адмирала. – А как определить, приворожен человек или нет? – старательно скрывая волнение, спросила я. – Это заметно сразу, – охотно продолжал делиться знаниями Овар. – Объект приворота непрестанно стремится оказаться рядом с ундиной, все его мысли сводятся к ней, меняется его поведение, появляются новые, ранее несвойственные ему черты, среди которых, как правило, выделяется повышенная забота и желание защищать. Также, разумеется, возникает влечение, которое с каждым днем, проведенным рядом с ундиной, нарастает, и контролировать его становится все сложней. О, ну и в дополнение ко всему объект всячески отрицает, что находится под действием чар, испытывая непоколебимое убеждение в искренности своих чувств. Короче говоря – попадает бедняга по-крупному. Волнение возросло до самых небес, дышать стало трудно – совпадений было много. Слишком много! С силой сцепив пальцы и неимоверным усилием совладав с голосом, чтобы звучал ровно, я задала очередной вопрос: – А такие чары как-то можно разрушить? – Можно, – обнадежил Овар. – Если приворот случайный и совершен недавно, его можно ликвидировать посредством специальных зелий. В Нортегаре есть несколько магазинчиков, где их можно найти, правда, и цены там соответствующие. А ты почему интересуешься? Я так погрузилась в лихорадочные раздумья над полученной информацией, что не сразу осмыслила последний вопрос. – Да так. – На сей раз голос все-таки дрогнул. – У меня… есть основания полагать, что мой папа на протяжении долгих лет страдает от действия таких чар. Вот и подумала, что, может быть, существует какой-то способ его от них избавить. Хвала поднебесным, объяснение прозвучало убедительно. – Если прошло много времени, избавиться сложно, – спустя недолгую паузу произнес Овар. – Хотя какой-никакой шанс, конечно, есть. Последнее утверждение меня обнадежило. Все-таки, несмотря на истинную причину беспокойств, помочь папе я тоже хотела, и если существовала хотя бы малейшая вероятность избавить его от мучений, была обязана ею воспользоваться. После временного переезда к леди Шаркэ подходящей возможности выбраться в магазин могло не представиться, но у меня все равно не было больших денег. Я не стала уточнять, сколько именно стоят такие зелья, решив проверить сама. – Овар, скажи, а мне разрешено выходить из дома? – Ну разумеется, ты же не пленница! – искренне удивился тот. – С чего вдруг такой вопрос? Я замялась, не зная, ставил ли его адмирал в известность относительно моего положения. Конечно, у меня имелись кулон и защитник в виде Дымка, да и вряд ли кто-то стал бы нападать на меня в столице средь бела дня. Но все же я хотела быть уверенной, что после недавнего срыва не подведу адмирала вновь. Мне хотелось хоть сколько-нибудь ему соответствовать, не доставлять лишних хлопот, и не важно – были его чувства ко мне настоящими или же нет. – Фрида, никаких распоряжений относительно твоего выхода из дома не поступало, – по-своему истолковав мое замешательство, сообщил Овар. – Но, как бы то ни было, в одиночку разгуливать по незнакомому городу, тем более такому большому, как Нортегара, неразумно. Если хочешь съездить в магазин зелий, просто попроси лорда Рея. Он обеспечит экипаж и… – Нет! – непроизвольно вырвалось у меня. Последовавшее за этим молчание дворецкого было полно удивления, и я поспешила исправить оплошность: – Адмирал Рей и так делает для меня слишком много, не хочу обременять его еще и этим. Наверняка в столице у него много дел, и было бы неправильно беспокоить его по таким мелочам. Наверное, именно потому, что в этот момент я не врала, Овар мне поверил. И не только поверил, но и сделал то, чего я совершенно не ожидала. Следующим утром, после того как я собралась под чутким руководством госпожи Явиа и позавтракала доставленными прямо в мою комнату вкусностями, дворецкий попросил прихватить сбережения и спуститься на первый этаж. Еще не зная, что меня ожидает, но уже предчувствуя нечто невероятное, я немедля сбежала по лестнице и, войдя в холл, увидела стоящего у двери гнолла. Видок у него, как и всегда, был не слишком дружелюбный. Фартук исчез, сменившись явно старым, но все еще приличным тулупом, узловатые пальцы сжимали ручку пустой объемной корзины. – Фэкс у нас на рынок собирается, – довольный собой, провозгласил Овар. – И будет очень рад компании очаровательной молодой девушки. Так ведь, Фэкс? Отсутствие ответа дворецкого не смутило. – Молчание – знак согласия! – Чтобы как следует присматривал за девочкой! – сурово велела госпожа Явиа. – И не донимал ее своим дурным настроением! Видеть потерянных душ Фэкс не мог, на мне срываться, видимо, не хотел, поэтому его угрюмый и поистине мученический взгляд достался висящей рядом картине. Мне же в этот момент подумалось, что в своих выводах я точно не ошиблась – у гноллов были схожи даже имена: кока на «Черном призраке», если мне не изменяла память, звали Хэксом. – Магазинчик эликсиров на Полуночной улице совсем недалеко от центрального рынка, – шепнул мне Овар, пока я спешно надевала пальто.