Она ничего не имела против родной Санта-Анны — город как город, бывают и хуже. Но родительский дом стал для нее "вонючей чертовой дырой". Перед своим кварталом девушка сбросила скорость и задумалась. Разумеется, она рада, что каникулы скоро заканчиваются. Однако когда была старшеклассницей, она ждала начала нового учебного года с большим нетерпением. Очевидно, университет внушает куда больше робости. Учиться в средней школе было плевым делом — только уж совсем ленивый ее не окончит. Два года в колледже с неполным курсом — мостик между общедоступным и элитным образованием. И этот мостик Фейт преодолела так же играючи. Но теперь она вступала в святая святых образования — впереди целых четыре года университета! Большое испытание, которое пугало ее. Хотя бояться вроде бы нет никакого резона. Взрослые грозились, что двухгодичный колледж будет потруднее школы. И что же? Она справилась с удивительной легкостью. Теперь мамаша пугает сложностью учебы в университете. Будем надеяться, что и на этот раз черт окажется не так страшен, как его малюют. Училась-то она легко, да вот только максимального количества баллов в итоге не набрала и на стипендию не потянула. Стало быть, диплом придется получать за собственные денежки. Это ее больно уязвило. И отчасти именно поэтому родилось какое-то смутное раздражение против университета. А впрочем, если Брук Шилдс, смазливая глупая актрисулька, ухитрилась получить диплом Принстонского университета, то Фейт уж как-нибудь справится с университетом в Бреа, который отнюдь не входит в первую пятерку самых престижных высших учебных заведений!.. Наконец она свернула на подъездную дорогу к дому. Машины матери, слава Богу, на месте нет. Фейт вышла из "фольксвагена" и разыскала в связке ключей тот, которым открывалась парадная дверь. Зайдя в дом, тут же крикнула: — Кейт, ты здесь? Молчание. Значит, брата тоже нет дома. Она занялась почтой — и тихо охнула. Письмо из университетского отдела финансовой помощи студентам. Фейт облизала вдруг пересохшие губы. В конверте могли быть только дурные новости. По ее убеждению, хорошие новости не приходят вот так — неожиданно. Анонимно. Ведь "отдел финансовой помощи" — это некая зловещая безличность. Она долго ощупывала конверт не решаясь вскрыть. Ее прошиб пот, сердце бешено заколотилось. Фейт не ожидала от себя такой истеричной реакции. Похоже, она до сих пор до конца не признавалась себе, как важно получить заем на учебу или грант. Только так удастся вырваться из родительского дома. Без займа или гранта ей придется работать на протяжении всех университетских лет — лишь для того, чтобы покрыть расходы на учебу и книги. А уж мечта о самостоятельной жизни — прости-прощай, даже самой дешевой комнатки ей в одиночку не потянуть! Дрожащими руками девушка наконец разорвала конверт. Письмо было лаконичным и безжалостным: "Вынуждены с огорчением сообщить вам, что не можем удовлетворить вашу просьбу о предоставлении гранта. Согласно нашим сведениям, доходы вашей семьи выше тех, что позволяют претендовать на данное пособие..." Фейт смяла письмо и швырнула его на пол. Интересно, черт возьми, как низко надо пасть в наше время, чтобы вымолить себе грант? Очевидно, нужно быть по меньшей мере бездомным. Переспать с кем-либо из поганого отдела финансовой помощи? Или приставить пистолет к виску какого-нибудь тупого чиновника? Она ведь не милостыню просит, прах их побери! Она хочет взять деньги в долг. А долг возвращают, да еще с процентами! Но дебильные чинуши и этого не желают позволить! — Черт. Черт, черт! Значит, она застряла здесь. В этом доме. Со своей мамашей. Оставив смятое письмо с отказом на полу, Фейт отнесла остальную корреспонденцию в гостиную, где с брезгливой гримаской бросила все конверты на кофейный столик. Несмотря на открытые окна, чувствовалась легкая вонь от немытой посуды, оставленной в разных концах комнаты. В пепельнице была гора окурков. Диванное покрывало с единорогом валялось на полу. Похоже, мамаша сняла очередного мужика. И трахалась здесь — на этом самом диване. Фейт передернула плечами от отвращения и через тесную столовую прошла на кухню. В поисках съестного девушка открыла холодильник и даже заглянула в морозилку. Ничего, кроме вчерашних макарон и сырного пирога. Пора бы кому-нибудь в этом чертовом доме сходить за продуктами! Но только это будет не Фейт! Фигушки! Хватит с нее. Достаточно на ней поездили! Больше она в эти игры не играет! Фейт вынула сырный пирог из упаковки и сунула его в микроволновую печь. И где же теперь мамаша? Не то чтобы интересно было знать, а так... Впрочем, догадаться нетрудно. Девушка налила себе стакан минералки и уперлась взглядом в полочку, на которой лежали книги, только что купленные братом в букинистическом магазинчике. Специально положил здесь, на кухне, чтобы она увидела. Джон Барт, Томас Пинчон, Уилльям Бэрроуз — сплошь заумные интеллектуалы. Фейт покачала головой. До некоторой степени ей было жалко братишку. Кейт так старался поразить окружающих, с таким остервенением пытался доказать всему миру — и прежде всего сестре, — какой глубокий он мыслитель, какая тонкая у него натура!.. Смех и грех. Если бы он столько же времени тратил на серьезную учебу, сколько сейчас он тратит на дешевую рисовку, из парнишки вышел бы толк. Но Кейт избрал для себя позу недовольного жизнью и правительством интеллектуала и охотно примкнул к ораве непризнанных гениев; теперь они вместе лихо жонглируют поверхностными знаниями и проводят время в высокоумном брюзжании. Только багаж его систематических знаний комически мал. Год назад он окончил школу и сразу же примерил на себя роль утомленного знаниями молодого человека, совершенно не приспособленного к грубым реалиям жизни — этой пошлой крысиной гонки. Роль понравилась. И Кейт прилежно играет ее и по сей день. А ведь не дурак и мог бы горы в жизни свернуть! Фейт не раз говорила ему: оторви ты наконец свой зад от дивана и попробуй поступить хотя бы в городской двухгодичный колледж, если кишка тонка попасть сразу в университет! Но он отвечает какой-то ерундой о девальвации традиционной системы обучения, цитирует допотопную пинк-флойдовскую песенку, что, дескать, нам не нужно ваше долбаное образование. И с надменным видом сноба объявляет себя свободным от низменных забот о хлебе насущном. В конце концов парень пополнит собой полчище грустных псевдоинтеллектуалов, самого жалкого отребья богемы. Таких в южной Калифорнии хоть пруд пруди. К ним относится половина наимельчайших клерков в самых разных организациях, которые и в тридцать пять лет получают жалованье, достойное только восемнадцатилетнего новичка, но при этом корчат из себя Бог весть что и смотрят на клиентов свысока — дескать, все кругом неотесанные дураки, занятые деланием денег, и лишь мы приобщены к интеллектуальным таинствам. Зажужжал зуммер микроволновки. Фейт вынула пирог и быстро съела его — даже не присаживаясь, просто оперевшись на край раковины. Бросив упаковку в мусорное ведро, девушка направилась в свою спальню — смотреть телевизионные новости. В гостиной можно столкнуться с матерью, когда та наконец вернется домой. Кейт пришел около десяти — сразу же юркнул к себе в комнату и заперся. Мать объявилась ближе к полуночи. Фейт читала в постели и слышала, как она в гостиной старается не шуметь — и безуспешно. Девушка тут же выключила свет, положила книгу на столик у изголовья кровати и притворилась спящей. Где-то на улице ревела сирена — то ли полиция, то ли пожарные, то ли "скорая помощь"... Ближе, ближе, громче, громче, а потом дальше, дальше, тише, тише — пока звук не смешался с десятками других ночных городских шумов. Похоже, откуда-то доносились звуки перестрелки; поди разбери, что это — на самом деле выстрелы или кто-то из соседей слишком громко врубил телевизор. В кухне чавкнула дверь холодильника — мать полезла за кока-колой. Потом серия знакомых звуков: шаги в сторону ванной комнаты, приглушенный хлопок двери, шипение открываемой большой пластиковой бутылки, затем мерзкое хлюпанье... Господи, скорее бы началась учеба! Тогда можно будет подольше задерживаться в университетской библиотеке и являться домой, когда мамаша уже дрыхнет. Фейт зажмурилась посильнее и старалась дышать медленно и ровно. Вот так, под хлюпающие звуки вагинального душа, она и заснула — у матери была привычка вымывать мужскую сперму при помощи кока-колы. 3 — Предъявите удостоверение личности. Вики Солтис с нарочитой тщательностью покопалась в сумочке. Еще полчаса назад, только став в очередь, она обнаружила, что забыла дома все документы, кроме просроченной студенческой карточки прошлого семестра. Но сейчас она уповала на снисходительность и глупость служащих. В конце концов тут нет ее вины. Когда она обнаружила отсутствие тех двух удостоверений, без которых нельзя оплатить регистрацию в начале нового семестра и постоянное место для парковки, было уже поздно бросать очередь и мчаться обратно в студенческое общежитие. Поэтому она решила не дергаться и надеяться на счастливый случай. Служащие, ответственные за регистрацию студентов, слишком устанут к концу дня, чтобы цепляться за глупые формальности. Им ведь тоже хочется побыстрее домой. Авось и пронесет. Закончив с обыском сумочки, Вики приготовилась жалобно клянчить. Мексиканка за столиком улыбнулась и спросила с сильным акцентом: — Вы не имеете никакого документа? Вики беспомощно развела руками. — Ничего, кроме старой студенческой карточки. Женщина покосилась на настенные часы. Без пяти девять. А за Вики по меньшей мере еще пятнадцать студентов. — Ладно, что с вами поделаешь, — сказала регистраторша. — По правилам мне надо бы отослать вас домой за документами, чтобы вы потом снова отстояли в очереди. Но сегодня последний день регистрации — и время позднее. Поэтому я делаю поблажку. — Спасибо! — выпалила Вики с улыбкой искреннего облегчения. — Огромное спасибо. Вы, можно сказать, спасли мне жизнь. Женщина рассмеялась. — Мы же тут не звери. Тем не менее в ближайшие два дня обязательно зайдите в регистрационное бюро с документами. Если вы не покажете нам водительские права или другое законное удостоверение личности, мы не примем ваш чек к оплате и вы попросту останетесь за бортом университета. — Непременно зайду. — Ваш чек я откладываю в сторону. Я постоянно либо здесь, у этого окошка, либо где-то рядом. Поищите. Меня зовут Мария. — Спасибо. Огромное спасибо. — Не за что, — с улыбкой сказала Мария, протягивая Вики регистрационные бумаги и студенческий билет. Затем она обратилась к очереди: — Следующий! Вики вышла из административного корпуса уже затемно. Луны на небе не было. А фонари в этой части университетской территории почему-то не горели. Что за глупость! Будто начальство не знает, что регистрация еще не закончилась и, несмотря на поздний час, здесь полно народа! Впереди тянулась длинная-предлинная совершенно темная аллея, в конце которой была автостоянка — капоты посверкивали в тусклом свете от пары малосильных фонарей. Рядом, как назло, ни души. От страха мурашки побежали по спине. О таком безобразии, подумала Вики, не грех написать жалобу самому декану. В текущем семестре университетское начальство, эти жадные мерзавцы, повысили плату за обучение на сто пятьдесят долларов и накинули пятнадцать баксов за место на автостоянке. Могли бы по крайней мере не экономить на освещении! Порыв ветра прогнал мимо кусок упаковки от печенья. Ветер был теплый, но дрожь Вики лишь усилилась. Девушка оглянулась на освещенный вход в административный корпус. Не подождать ли других студентов? Вдвоем или втроем все же не так страшно!.. Однако она рассудила, что спутники пойдут скорее всего к автостоянке, а ей необходимо свернуть к общежитию. Таким образом, в любом случае большую часть пути она будет вынуждена пройти в одиночестве. К тому же еще неизвестно, кого больше стоит бояться — того, кто прячется за кустом, или того, кто вызовется ее провожать! Время такое, что никому нельзя верить. Даже своему брату студенту. И если бегом — так тут, в сущности, рукой подать. Вики сложила регистрационные бумаги, сунула их в папку и пустилась трусцой по цементной дорожке. Она пробежала самое темное место и с облегчением свернула в сторону слабо подсвеченного пустого справочного киоска. За ним уже начинались уличные огни. Все произошло так быстро, что девушка не успела толком среагировать. Или хотя бы вскрикнуть. Из густой тени за справочным киоском стремительно выскочил мужчина и с силой толкнул ее в спину. Не успев выставить вперед руки. Вики упала лицом на асфальт. Папка отлетела далеко в сторону. Из сломанного носа полилась кровь. То, что при падении она сорвала кожу с колен и ладоней. Вики даже не почувствовала. Чужая рука грубо зажала ей рот и запрокинула голову. Она задыхалась, захлебываясь кровью, хлеставшей из носа. Попытавшись сопротивляться, девушка с ужасом ощутила, что тело не слушается ее. Она была слишком ошеломлена, слишком напугана, чтобы действовать толково. Другая рука задрала ей юбку. Безжалостные пальцы сорвали с нее трусики, заодно вырвав клок волос на лобке. Стало ясно, что ее хотят изнасиловать. Вики не могла ни вскрикнуть, ни по-настоящему вдохнуть — вдыхала только кровь из носа, которую не могла выплюнуть. Через несколько мгновений все поплыло перед ее глазами, а затем на короткое время она погрузилась в полную темноту. Когда Вики пришла в себя, руки на ее губах больше не было. Девушку вырвало кровью. Потом еще раз. Теперь, лихорадочно дыша, она пыталась выплевывать кровь, текущую из носа в горло. Ее ноги были широко раздвинуты. Пожалуйста, Господи, подумала Вики, пожалуйста, пусть все побыстрее закончится. Пусть хотя бы побыстрее... Но, похоже, Господь ее не услышал.