Потом они направились к столу. Странно было вдруг снова увидеть кого-то сидящим на том месте, где обычно сидел ее брат, тем более кого-то примерно такого же возраста. Но этот молодой человек, его звали Ральф Кауфман, и, насколько поняла Хелена, он состоял в родстве с кем-то из верхушки партии, был, в отличие от Армина, чрезвычайно разговорчив. За аперитивом разговор по-прежнему крутился вокруг политики. Они с отцом посмеивались над нерешительными действиями французов, собравшихся у Западного вала, чтобы… ничего не предпринимать. Тем временем конфликт называли «сидячей войной», и, когда о нем сообщали по телевизору, создавалось впечатление, что показывают всегда одни и те же кадры. Они говорили об объявлении войны Англией, ее воздушных атаках и нападениях немецких подводных лодок на английский флот, но едва были допиты бокалы, разговор перешел на медицинские темы. И становился все более «неаппетитным». Во время первого блюда, светлого куриного бульона, их гость читал лекцию о различных видах мокроты при кашле, во время основного блюда, когда подали жаркое с клецками, он объяснял процесс образования гноя, а за десертом с мороженым он описывал свой опыт работы с некрозами. Если бы она не была дочерью хирурга и не привыкла к подобному, то это вполне могло бы испортить Хелене аппетит. Мать постоянно предпринимала робкие попытки направить разговор в такое русло, которое касалось бы и ее, и Хелены, но молодой человек, казалось, стремился получить работу в институте отца, а не его дочь, во всяком случае, не реагировал на эти попытки. Хелена вздохнула с облегчением, когда наконец-то все закончилось и он ушел. – Ну? – спросила она отца. – Примешь его на работу? Отец поморщился: – Вообще-то вопрос так не стоял… – Значит, вы действительно хотите меня сосватать, – констатировала Хелена, не зная, смеяться ей, плакать или сдаться. Мать издала один из своих театральных вздохов, как она делала всегда, когда видела, что ее неправильно поняли. – Мы просто хотим тебе немного помочь расширить круг общения. – С доктором Франкенштейном? Ну, большое спасибо. – Хелена, – серьезно сказал отец, – дело в том, что после жертвы, которую принес Армин, ты единственная, кто может продолжить наш род. Это ответственность перед нашим народом и Отечеством, и мы должны осознавать эту ответственность. Хелена растерянно посмотрела на отца. – Другими словами, – наконец произнесла она, – ваш ответ: да. Да, вы хотите меня сосватать. – Но ты же ни с кем не встречаешься, – упрекнула ее мать. – Когда ты не в школе, среди одних девочек, ты сидишь дома и зарываешься в свои школьные дела! – Да, и что? – вспылила Хелена. – Так уж вышло, что мне нужно сдавать экзамен на аттестат зрелости! И представь себе, мне нужно готовиться! Она действительно так делала: зарывалась в свои школьные предметы, даже в те, которые ей не нравились. Ей казалось настолько нереальным, что свирепствовала война, а по телевизору сообщали о бомбардировках таких городов, как Куксхафен и Вильгельмсхафен, а тем временем занятия продолжались, словно ничего не изменилось. Ее одноклассницы тем временем подсчитывали, сколько у них «еще осталось» недель до выпускных экзаменов, а все остальное было второстепенным. Несмотря ни на что, ее родители продолжали устраивать сватовство, а Хелена просто не могла им отказать. Не в последнюю очередь потому, что ей действительно хотелось встретить мужчину, который полюбил бы ее. Так она пережила вечер с высокопоставленным эсэсовцем, он очень хорошо выглядел и к тому же был чрезвычайно вежлив. Но общаться с ним было ужасно утомительно. Что-то не заладилось, и она не почувствовала ни малейшего интереса с его стороны. Зачем вообще он пришел? Ей казалось, что она могла бы раздеться перед ним догола, а он просто продолжал бы вежливо кивать и произносить односложные предложения. Возможно, правдой было то, что кто-то однажды сказал ей: многие мужчины в СС любили только мужчин, а не женщин? Она понятия не имела, как это происходит, но для себя решила, это был именно такой случай. По крайней мере, такое объяснение было лучше, чем то, что она просто не вызывала ни малейшего эротического влечения. После этого она убежала к Мари, которая всегда находила время для нее, даже теперь, когда наемных работников забрали в вермахт и дел у нее стало больше, чем когда-либо. – Не позволяй им себя ни к чему принуждать, – сказала она после того, как Хелена ей выплакалась. – Ты найдешь того, кто подходит тебе и полюбит тебя. Непременно. Когда придет время, это случится. – Мари, идет война! – всхлипнула Хелена. – Мужчины умирают. Скоро их не хватит на всех женщин! Возразить на это Мари было нечего. Она просто обняла ее покрепче, и так они сидели, пока боль не затихла. Вскоре наведался в гости гораздо более взрослый мужчина, офицер вермахта по имени Бодо ван Хофтен, демонстрировавший странную сальную ухмылку. То, чего не хватало эсэсовцу по части эротического интереса, у этого герра было с избытком. Во время разговора за столом он неотрывно мерил ее настолько жадными, похотливыми взглядами, что Хелена не могла перестать снова и снова ощупывать застежку своего платья, потому как не могла избавиться от подозрений, что у ее собеседника была способность раздевать женщин взглядами. А еще у него были толстые, когтистые пальцы! Мысль о том, чтобы позволить им прикоснуться к себе, попросту приводила Хелену в ужас. Но с кем только он не был знаком! С Богом, всем миром и самим фюрером. А насколько многочисленной и влиятельной была его семья! Хелена увидела, как загорались глаза ее матери от того, что мужчина из себя изображал. – Он ведь совершенно очарователен, не так ли? – сказала мама потом. Хелена закашлялась: – Он разочаровал меня до отвращения. Мать с негодованием посмотрела на нее: – Ты могла бы быть чуточку более благодарной. – А ты могла бы оставить меня чуточку в покое, – возразила Хелена и поспешила из комнаты, чтобы запереться в своей. В апреле были совершены первые воздушные налеты британских Королевских военно-воздушных сил на Веймар, но ничего страшного не произошло. Несколько фугасных и зажигательных бомб упало недалеко от города, не нанеся серьезных повреждений. Вскоре пришло время выпускных экзаменов, дней, полных волнений, словно выбитых из времени и пространства и повседневной политики. Они томились под запертыми дверями, потели над заданиями, пока часы тикали, а надзирающие учителя рыскали между рядами парт; они сравнивали ответы, злились, испытывали облегчение, отчаивались, находились в растерянности. Отвечали на вопросы перед суровыми комиссиями, у кого-то был полный отказ мозга, а у кого-то – неожиданная полоса везения. И наконец получили аттестаты и узнали свои оценки. Хелена взяла листок, пробежала его глазами, почувствовала подступившее разочарование, более внимательно изучила его, и разочарование усилилось. Оценки были неплохими, но и не очень хорошими. Недостаточно хорошими, чтобы иметь существенные шансы поступить в университет. Тем более потому, что женщинам отводилось не более десяти процентов учебных мест. Что теперь? Как оглушенная, Хелена сложила вещи, огляделась еще раз – это ведь прощание с ее гимназией, пришло ей на ум! Но на большее, чем короткий прощальный взгляд, ее сил уже не хватило. Она лаконично попрощалась с остальными и ушла, уехала домой на том же автобусе, что и всегда, в последний раз, и не знала, что ей теперь делать. Но как раз когда она стояла перед домом своих родителей, ее телефон в сумке сообщил о получении электронного письма с пометкой «ВАЖНОЕ». Она вытащила аппарат и прочитала: «От: Розмари: Фелькерс::нса Кому: Хелена: Боденкамп::веймар Тема: Предложение о работе Уважаемая фройляйн Боденкамп, мы с интересом следили за Вашим становлением с тех пор, как Вы заняли второе место в конкурсе по программированию для немецких гимназий в 1938 году. Теперь, насколько нам известно, Вы получили аттестат об окончании школы. Если у Вас нет других планов, мы будем рады, если Вы рассмотрите возможность трудоустройства в нашем ведомстве. Если Вы заинтересованы, просто ответьте на это электронное письмо. Также я к Вашим услугам для ни к чему не обязывающего разговора. Хайль Гитлер! Розмари Фелькерс, руководитель отдела программирования, Управление национальной безопасности». * * * – Но, детка, тебе не нужно работать! – воскликнула мать, когда узнала об этом письме и о том, что Хелена уже ответила и назначила встречу. – Но я хочу, – ответила Хелена и отправилась туда на следующий день, все осмотрела, не нашла ничего, что вызвало бы у нее возражения, и тут же подписала договор о приеме на работу и обязательство по неразглашению конфиденциальной и секретной информации. 21 Так началась работа Хелены в Управлении национальной безопасности. Ведомство располагалось в огромном здании времен кайзеровской империи, истинных масштабов которого невозможно было представить снаружи, но в значительной мере казавшемся покинутым. Целые коридоры были без света, многие дверные таблички оставались пустыми, и половина столовой представляла собой пустой участок без столов, огражденный лентой. Фрау Фелькерс, главная начальница, лично присматривала за ней. Она проводила ее, представила будущим коллегам и показала кабинет, в котором отныне ей предстояло работать. Фрау Фелькерс была худощавой, седые волосы носила собранными в пучок и с напряженной веселостью рассказывала о собственных начинаниях в качестве наборщицы программ: это было примерно в 1900 году, когда на Всемирной выставке в Париже электронные компьютеры экспонировались как сенсационная новинка. – В школе у нас была только аналитическая машина, хоть и с электрическим приводом, но, конечно, все еще производившая механические вычисления. Из-за шума, который она издавала, мы назвали ее «швейной машиной». Для начала она поручила Хелене простое задание: ей нужно было прогнать список ключевых слов по записям на Немецком форуме, особенно старым, сделанным до захвата власти, и затем составить список людей, которые использовали одно или несколько ключевых слов. Список ключевых слов содержал в основном огромное количество бранных слов (таких, как «предатель», «диктатор», «идиот», «сумасшедший», «маньяк» и т. д.) и агрессивных глаголов (например, «убить», «застрелить», «замочить», «устранить», «истребить» и т. д.), и результат поиска был действителен только тогда, когда фамилия Гитлер или выражение «фюрер» появлялось в том же предложении, что и одно из ключевых слов. Изначально Хелена занималась созданием соответствующей поисковой программы. Каждую запись сначала нужно было разбить на отдельные предложения, только потом запустить поиск. Предложения, в которых не содержалось ни фамилии Гитлер, ни выражения «фюрер», по логике не следовало принимать во внимание. Хелене показалось неправдоподобным, что такой программы поиска еще не существовало. Гораздо более вероятным ей казалось, что это задание было тестом, поэтому она прилагала соответствующие усилия, чтобы сделать программу безупречной и четкой, как их учили.