Он замолчал, вспоминая детали их субботнего разговора. – Бартон угрожал вам? – Угрожал? Я бы так не сказал. Во всяком случае, прямой угрозы произнесено не было, он говорил так, словно оказал мне услугу дружескую. Узнал, что я в беде и решил помочь. – Значит, он вернул вам расписки? В случае бескорыстной помощи такой вывод напрашивается. Алекс горько улыбнулся. – Вы сами можете догадаться, что нет. Ничего он мне не вернул. Из нашего разговора я вынес, что теперь должен помогать ему в оплату долга. Денег он не хотел, хотел услуг. – Каких услуг? – О деталях речи тогда не было. Он просто сказал, что я буду работать на него и не пожалею, а если откажусь, то жизнь моя не будет радужной. – Сумма весьма существенная, – несколько брезгливо сказал СИ. Он презирал слабость к игре. – На что вы ставили? – На скачки, – понуро сказал Алекс. – Сначала я иногда выигрывал, а однажды крупно проиграл, поставил на лошадь по имени Александрия – смешно, да? И потом решил, что смогу вернуть этот проигрыш, если буду ставить понемногу. – Но это понемногу вылилось в еще больший проигрыш, – закончил за него сержант. Алекс кивнул. – Мой букмекер сначала ждал денег, я выплачивал, но я же не мог отказаться от квартиры и обеда! Он давал мне отсрочки, а в один далеко не прекрасный день у меня на пороге появился мордоворот, и я понял, что шутки кончились. Мне дали неделю на выплату всего долга. – И что вы намеревались делать? – с интересом спросил СИ. – Я уже продал все, что мог. Не знаю, заметили ли вы, но часов у меня нет, – усмехнулся Алекс. Он поднял руку и покрутил запястьем. – Я собирался поехать к родителям и попросить у них. – Отличный план, – саркастически произнес сержант. – Думаете, мне это было легко? Но ведь для родителей всяко лучше, если у них сын хоть и дурак, но живой, а не инвалид с поломанными ногами и, может, проломленной головой. – Ваши родители могут безболезненно расстаться с такой суммой? – полюбопытствовал СИ. – Безболезненно не могут, поэтому я и тянул с поездкой до последнего, а потом вдруг получил приглашение от Марка и решил поехать к родителям после этого уик-энда. У меня было хорошее предчувствие. – Хорошее предчувствие? – удивился сержант. – Пусть я и попадал в некоторую зависимость от Марка, но его предложение решало все мои проблемы! И к родителям не надо было ехать. Сначала я был огорошен, а потом увидел, что просто не понял сразу своего счастья! Он вскочил и зашагал по комнате: – Ну, поработал бы на него какое-то время. Чем я ему мог быть полезен? Налоги бы поскрывал, деньги бы повыводил за границу, наверное. Еще что-то, связанное с его счетами. Марк – известный бизнесмен, что еще ему от меня понадобилось бы? В общем, я рассудил, что судьба наконец поворачивается ко мне лицом, – жизнерадостно закончил он. Судя по лицам полицейских, они этого детского оптимизма не разделяли. – А когда вы поняли, что если совсем избавиться от Марка, то жизнь вообще расцветится всеми красками? Убитой горем вдове, с которой вы вроде как друзья теперь, долги можно возвращать годами. Или она их простит, например. Алекс вскинул голову. – Я не убивал Марка. Последние месяцы были адом. В это время я осознал, что некоторые проблемы невозможно решить одним ударом – получается только хуже. Я был игрок, но стать убийцей – совсем другое. И говорю вам, меня предложение Марка устроило. Я в нем не увидел ничего страшного. Он помолчал и вдруг усмехнулся: – Признаюсь как на духу. Я подумал, что даже если и буду делать что-то противозаконное и меня поймают, то я скажу, что Марк меня шантажировал моими расписками и вынудил помогать ему – это ведь правда. Любой суд меня если и не оправдает, то не осудит сильно. Я же сам жертва. Он перевел взгляд с одного полицейского на другого и залихватски произнес: – Терять мне было нечего, знаете ли. СИ в задумчивости почесал лоб. Такая трактовка казалась не совсем абсурдной. Молодой парень и вправду мог решить, что у него одной проблемой становилось меньше. Да еще и приключения начинались. – Вы все еще делаете ставки? – спросил он. Алекс едва не выругался, но взял себя в руки и горько рассмеялся: – Ставки? У вас сложилось впечатление, что я совсем идиот? Я не безнадежен, поверьте, СИ. Я прекратил сразу, как только появились серьезные проблемы. Мне кажется, что к скачкам у меня теперь отвращение до конца жизни. СИ пожал плечами в знак того, что люди порой делают вещи, удивляющие их самих, и уже собрался сделать Алексу внушение о необходимости быть честным с полицией (которая все равно все узнает рано или поздно) и отпустить, чтобы спокойно обсудить услышанное с сержантом, когда раздался короткий стук в дверь. СИ сказал: «Войдите!» и в дверном проеме появился Тео. С Алексом они успели если и не подружиться всерьез, то в вынужденном заточении стать приятелями, поэтому он решил прийти тому на выручку. Командный дух благодаря спорту был у него в крови. Готовность защищать друга была так откровенно написана у него на лбу, что СИ почувствовал приступ раздражения. «Вот бы ему так убийцу не терпелось найти» подумал он с досадой и грозно спросил: – Мистер Конли, что побудило вас прервать полицейский допрос? Тео несколько стушевался. – Я подумал, что, может … Он явно придумывал, что бы такое сказать и вдруг нашелся. – Может, у вас и ко мне вопросы есть? Дай, думаю, сам зайду. Он бесхитростно посмотрел СИ в глаза: – Вы закончили с Алексом? СИ решил, что настало время взяться за Тео, раз тому так не терпится: – Мистер Харт, – сказал он, обращаясь к Алексу, – пока можете быть свободны. Мистер Конли, прошу, – и он указал Тео на кресло перед столом. Тот не спеша пересек комнату и устроился в кресле, преданно глядя инспектору в глаза. – Зовите меня Тео, – попросил он. – Так как-то привычнее. – Хорошо, Тео, – легко согласился СИ. – Скажите, заметили ли вы что-нибудь любопытное в последние дни? Тео наморщил нос. – Ничего особенно любопытного я не видел. Все живут и ждут, когда можно будет уже уехать. – А за ужином или обедом какие-нибудь предположения об убийстве высказываются? – Мы не играем в расследование, инспектор, – неожиданно резко сказал Тео. – Многие хорошо знали Марка и искренне переживают его смерть, поэтому за едой мы не перебираем мотивы и орудия. СИ отдал ему должное – он ловко ушел от вопроса. – Среди искренне переживающих и ваша жена, не так ли? – Конечно, Марго грустит. Столько лет вместе! Если бы я умер, она бы тоже переживала. – Ну, она бы переживала совершенно иначе. Вы женаты. А между ними все было кончено уже давно, не так ли? – вкрадчиво спросил СИ. – Да, они расстались несколько лет назад, еще до нашего знакомства, - уверенно сказал Тео. – Тогда меня удивляет, почему ваша жена так сильно переживает – мне по наивности казалось, что смерть бывшего мужа не так сложно пережить, – словно в задумчивости произнес СИ. Тео ощутил раздражение, а в таком состоянии он часто говорил то, о чем впоследствии жалел. – К чему вы клоните? – спросил он. – Вы хотите сказать, что Марго до сих пор любит Марка? – Помилуйте, – приподнял бровь СИ, – это не я, а вы сейчас сказали. Вы ведь довольно давно так считаете, да? – Я так не считаю, – ледяным голосом произнес Тео. Он увидел, куда клонит СИ. – И никогда не считал. Это все ваши измышления. Беспочвенные. – Хм. Если это мои беспочвенные измышления, то почему вы все время провоцировали Марка, пикировались с ним, при каждом удобном случае напоминали, что он не молод, при каждой встрече пытались уязвить его самолюбие? Не потому ли, что испытывали жгучую ревность? Вполне обоснованную ревность, кстати, если принять как факт, что Марго к нему не охладела?