Но как только речь зашла о Чернозубе, все как будто забыли обо мне. И у меня отлегло от сердца. Или не отлегло, но появилась какая-то надежда. Поскольку у Деда и Чернозуба была старая вражда, нам, играющим в команде Деда, следовало приложить все усилия, чтобы не допустить бывшего министра снова в большую политику. Вот о чем говорил Дед. Об этом задумались все, а я, помня свой поистине астрономический долг, задумался об этом с особой силой. — Путей для решения подобных задач вообще существует несколько, — осторожно произнес я. Все переглянулись, а я напрягся. Но нет, кажется, все в порядке, пробный шар прошел нормально. — А что если, — сказал Славик и сделал пальцем такое движение, будто нажимал на спусковой крючок пистолета. И тут что-то нашло на Деда. Он расправил плечи и окинул нас взглядом. — Ни в коем случае! — воскликнул он. — Хотите сделать из него мученика? Нам надо уничтожить его морально! Слышите? Морально! Неожиданный взрыв эмоций изумил меня. Взрыв, видимо, объяснялся существованием Калерии — ну да, а кого же еще?! — женщины, с которой жил Дед и которая раньше была женой Чернозуба. Вполне возможно, что Дед обещал этой Калерии не трогать бывшего министра. Потом слово взял Коля. Перед началом свое речи молодой человек долго жевал губами, но когда начал, всем стало ясно, что мудрость нельзя изобразить, она дается лишь с возрастом. — Но если оставить его в живых, — страшно волнуясь, начал Коля, — Чернозуб отсидится в окопах, залижет раны и вновь ударит по нам! Это рассмешило нас. Я, впрочем, не подал виду. Другое дело Славик. Он отреагировал мгновенно: — Как, как он ударит по нам? — стал подзуживать Славик Колю. Коля замер в напряжении и вдруг принялся показывать на столе ладонями какие-то фигуры: — А вот так! И так! А по нашим тылам! По флангам! Славик откровенно рассмеялся. Коля побледнел. Видя эту картину, Дед поморщился и покрутил головой. — Успокойтесь, — обратился он к Коле. — ишь, гитлерюгенд. — У него обязательно найдутся последователей, — волнуется Коля. — Он восстанет! Он возродится, как феникс из пепла! Неожиданно он вскакивает и отходит к стене. Он долго стоит там, и нам отлично видно, как он дрожит. Всем неловко. Тут я беру слово. — Не знаю, как насчет самого Чернозуба, — говорю я, — но вот насчет его репутации… — Да-да, — оживляется Дед. Коля мелкими шажками возвращается к столу. Я стараюсь не смотреть в его сторону. — Я знаю, как погубить его репутацию, — говорю я. — Для этого нужна обычная шлюха. — Не пойдет! — заорал Коля. — Чернозубу уже за 60, он примерный семьянин. У него отличная репутация. — Знаю я о его репутации, — махнул я на Коню рукой. — Я уверен, что стоит подыскать смазливую шлюху и ей хорошо заплатить… — Или не шлюху, — подмигивает Славик. — А просто красивую женщину… Коля смотрит то на Славика, то на меня. Он ненавидит нас обоих. Я украдкой смотрю на Деда и вижу, что он заинтересовался. Поэтому у меня снова возникает мысль, что во всем виновата Калерия, а еще у меня возникает мысль, что страшный вопрос о долге в семьсот двадцать тысяч долларов можно отложить на долгое-долгое «потом». Дед тоже смотрит на нас. И вот кто знает, о чем он думает: о том, как пристрелить меня, или о Чернозубе? — Нужна видеокамера, — напрягаю нервы я, — Дед, если ты еще не сдал те видеозакладки в МУБОП? Дед отрицательно крутит головой, и у меня наступает момент наивысшего волнения. Но словно гора сваливается с моих плеч, Дед думает о Чернозубе! Мой вопрос он отложил на потом, честное слово! — Это все слишком просто, — говорит Дед. — Шлюха, не шлюха… Он в политике двадцать семь лет, неужели он поддастся на такие уловки? — Вот-вот! — кричит Коля. — Любой человек слаб, — нерешительно вставляю я. Всеобщее молчание. Дед поднимается. Мы следим за ним, синхронно поворачивая головы. — Вы просто не знаете, дети мои, — говорит Дед, подходя к сейфу, — какой он человек. Думаете, после того как он перестал быть министром, у него поубавилось спеси? Он, как и прежде, ездит в бронированном «мерседесе-600», его днем и ночью стерегут вооруженные охранники. Все молчат, а я пытаюсь представить себе, как вооруженные бритоголовцы стерегут примерного семьянина Чернозуба ночью. — А если подложить под днище килограммов сорок взрывчатки… — начинает Коля. — Славка, уйми этого хулигана, — говорит Дед. Славик делает постное лицо. Коля умолкает. — Даже сильного человека можно сделать слабым, — говорю я и ловлю на себе заинтересованный взгляд Деда. — Ну-ка, ну-ка, — подается вперед он. Все смотрят на меня. Я откашливаюсь, поправляю галстук и излагаю более официально (а внутри у меня все дрожит — я снова вспоминаю о своем долге Деду): — Я могу проштудировать все его выступления за последнее время, — говорю я, — их не так много. Все кивают. Все согласны. — Наверное, ты прав, Паша, — вдруг говорит Дед. — Вы знаете, — продолжаю я, ободренный, — что я неплохой стилист. Я могу написать несколько статей. — И что это нам даст? — Дед пожимает плечами. И тут свою долгожданную мысль выдает Славик: — У него сын — главарь тюменской мафии! Тот, который погиб два года назад. После этих слов я напрягся, потому что заметил: Деду не понравилось, что Славик заговорил об этом. Ну точно, Калерия замешана. Не может быть, чтобы Дед сам не продумал этот вариант. И сам не отбросил его. — Жизнь сама дала нам такой превосходный материал, а тут еще о чем-то думать, — волнуется Славик. Он, как глухарь, слышит только самого себя. — Насколько я помню, смерть Чернозуба-младшего произошла при странных обстоятельствах. Нам и надеяться на лучшее не надо! Мы раскопаем это дело, раскрутим, подадим в прессе под нужным соусом… Вы согласны со мной, Михаил Юрьевич? Дед деликатно покашливает в кулак — и только. Кроме этого, он никак не реагирует на слова Славика. — А если все-таки вариант со статьями, — перекрикиваю Славика я. — Ни один эксперт не сможет доказать, что это подлог! Вы же знаете, какой я стилист! Все молчат. Я и сам, признаться, не верю в свой вариант со статьями. Но я хочу отвлечь Славика. — Лишь сам Чернозуб сможет доказать, что это подлог, — загадочно отвечает Дед. И тут взгляд его загорается: — А что, господа? При каких условиях Чернозуб может захотеть отказаться от своих же слов? Над столом повисает долгое и тягостное молчание. Дед по очереди оглядывает всех нас, его взгляд горит, как вечный огонь у Кремлевской стены. Наступила пауза, которая через минуту была нарушена. — А теперь, — сказал Дед, поднявшись, — выпьем за успех предстоящей операции. Оборачиваясь, он открывает сейф и достает оттуда… бутылку шампанского. Он ставит бутылку на стол, окружает ее фужерами. И еще на столе появляется ваза с яблоками. — Эх, ребята! — восклицает Дед и открывает бутылку. — За успех! Слышен негромкий хлопок. Потом Дед поднял бутылку и вдруг остановил на мне взгляд: — Знаешь, Павлик, а ты голова! — Что? — не могу понять я. — Знаешь, ты мастерски отвлек мое внимание от нашей с тобой проблемы. Меня бросило в пот. Слишком уж неожиданно Дед вспомнил обо мне. Ну, конечно, он ничего не забыл — на что я, дурак, надеялся? Теперь настали вот эти самые страшные секунды, которые надо пережить, зато когда их переживешь ничего уже не будет страшно. Даже собственная смерть. Дед тем временем продолжал: — У тебя светлые мозги, Павлик! Ты так похож на своего отца… — Он неожиданно обратился к охраннику: — Слава, отдай ему ключи. Славик хмыкнул и бросил передо мной на стол вязку ключей. — Только не взыщи, — сказал Дед. — «Мерседес» останется за мной, а ты катайся на опеле».