На поясе у Алика висел радиотелефон. «И очень хорошо, что я не дал ему в морду, — пронеслось у меня в голове, — иначе он бы запросто поднял тревогу». В багажнике я оказался прижатым к Наде. И, поскольку я думал об Алике, впервые близость девушки была мне не очень приятна. Странная это была автолавка. Вовсе не автолавка. Машина оказалась под завязку набита коробками с видеокассетами. Мне в бок упирался угол картонной коробки, полной видеопродукции. Я вытащил одну и скривился: «Стальной кулак, приученный убивать», — прочитал я. Неужели даже на правительственных дачах смотрят подобную чепуху? Чтобы успокоиться, я начал смотреть на деревья, которые проплывали за окном. — Если ты рассердился, — пробовала заговорить Надя, — то, уверяю тебя, совсем напрасно… Я не отвечал. — Внимание! — прошептала девушка через некоторое время. — Проходная! Не дыши! Пригнись! Джип как раз остановился. Надя объяснила мне, что здесь нас могут ссадить, и тогда все пропало. Когда машину кругом начал обходить распаренный солдатик в гимнастерке, с автоматом Калашникова на плече, я почувствовал, что меня покрывает холодный пот. «Что будет, если он нас засечет? — думал я. — Просто отправит домой, как провинившихся школьников?» Солдатик остановился у «кормы» автомобиля. Нам этот парень был хорошо виден сквозь тонированные стекла, а о нашем существовании он, судя по всему, даже не догадывался. Он дотронулся до ручки, и у меня внутри все сжалось. Но солдатик не стал открывать дверцу. Алик отвлек его разговором. Затем Алик и его собеседник ушли, а еще спустя некоторое время послышался скрип ворот, раздвигаемых в стороны. Мы с Надей вздохнули с облегчением, а я подумал, что, пожалуй, был несправедлив к Алику — он не такой уж и дурак. Джип тронулся с места. Я, вытянув шею, смотрел по сторонам. Автомобиль катил между высокими красивыми соснами, под которыми зеленели ухоженные лужайки. И вообще можно было заметить, что лес с обеих сторон дороги стал гораздо более аккуратным. Дворники у них тут специальные работают, что ли? Наконец, Алик остановил машину. В наступившей тишине мы с Надей сидели, не шелохнувшись. — Что будет, если нас сейчас засекут? — прошептал я. — Ничего не будет, — улыбнулась Надя. — Мы прошли основной периметр! Дверца взлетела вверх. Первое, что я увидел, были сырые картофелины на ногах Алика. — Выбирайтесь, — сказал он. Картофелины пошевелились. Мы выскочили на асфальт. Алик опустил дверцу. — Вы когда назад? — спросил он. — Да вот, — Надя посмотрела на часы. — За полчаса обернемся. — Если успеете, я вас подкину, — сказал Алик равнодушно. Он, видимо, хотел отправиться за руль, но тут произошло нечто, о чем я до сих пор вспоминаю со стыдом. Я сделал какое-то неосторожное движение, после чего револьвер вывалился у меня из-за пазухи. Запрыгал по асфальту. — Ого, — сказал Алик безо всякого выражения. Как будто он каждый день видел, что из-за пояса людей, которых он подпольно провозит на режимную территорию, вываливается оружие! Я, ругая себя последними словами, постарался поскорее подобрать пистолет. — Все забываю спросить тебя, Надя, кто это с тобой? — поинтересовался Алик. Разогнувшись, я увидел, что он рассматривает меня злыми глазами. — Это мой… телохранитель! — ответила Надя. — Ну-ну, — сказал Алик. — Ладно, — добавил он, — я поехал. Усмехаясь, он сел за руль. Машина, обдав нас выхлопными газами, поползла по асфальтированной дорожке. Я задумчиво смотрел вслед. — Куда он? — спросил я. — Там дальше бассейн и ресторан, — пояснила Надя. — Все в одном здании. Там же пункт проката видеокассет. Два раза в неделю обновляется репертуар, Алик его и обновляет. Он водитель машины, есть еще его компаньон. Иногда они возят продовольствие. Надя увлеклась рассказом, но я соврем перестал ее слушать. Я смотрел по сторонам и понимал, что территория этих дач ничем не поражает. Она сильно напоминала пионерский лагерь. Сосны. Лужайки. Кирпичные домики под соснами. Солнце ласковыми золотыми монетами рассыпается по траве. Какие-то толстые мамаши в купальниках и дети дошкольного возраста возились в песочнице перед домиками. Для полного сходства не хватало только качелей и каруселей. — …Собственно, это не единственный правительственный дачный поселок рядом с Москвой, — говорила девушка. — Есть еще несколько. И еще есть на Кавказе, возле Сочи… — Разумеется, — кивнул я. — Там сейчас парится твой дядюшка… Чернозуб. Надя метнула на меня взгляд: — Не говори так, — ответила она. — Отставка сильно повлияла на него. Мой дядя… Я сегодня говорила с ним по телефону. Как бы он ни относился ко мне, он сильно переживает… Иной раз я ловлю себя на мысли, что хотела бы сделать что-нибудь для него… Мне бы уже тогда насторожиться, но я пропустил эти слова мимо ушей! Тогда меня еще ничто не настораживало. Мы просто шагали по асфальтированной дорожке, которую окружали кусты жасмина, и я чувствовал себя подростком, без билета пробравшимся в «Диснейленд». Кусты были высокие, и все же я чуть пригибался, втягивая голову в плечи. Девушка, заметив это, рассмеялась: — Расслабься! Здесь внутри нет охраны! — Да? — Она только на внешнем периметре! Сто лет ты здесь никому не нужен! Ну что же, я попробовал ей поверить. Мы приблизились к трехэтажному особняку, выложенному из ярко-красного кирпича. Я увидел высокие, в рост человека, окна на первом этаже. Перед домом синел бассейн, на ровной глади которого плавало несколько березовых листьев. Островерхую крышу особняка украшала телевизионная «тарелка». Третий этаж по площади был гораздо меньше второго, разницу занимала смотровая площадка, огороженная балюстрадой с низкими пузатыми столбиками. — Ого, — сказал я. — Как в кино! — Здесь несколько раз снимали кино, — равнодушно ответила Надя. — Не помню, как называлось… Что-то о Хрущеве и Брежневе. Мы прошли мимо бассейна. В дом вело высокое бетонное крыльцо, в этом крыльце сбоку была маленькая дверца, обитая железом. — Надеюсь, нам не сюда? — спросил я, указывая на дверцу. — Нет. Надя попросила меня подождать, а сама поднялась на крыльцо. Я размышлял о том, что будет, если в эту минуту на меня из-за железной двери выскочит собака. И в самом деле, почему бы собаке не жить там? Было бы вполне логично увидеть здесь какого-нибудь мастино или шарпея. Но собаки не было. Надя объявила мне с крыльца: — Заперто! Черт побери, я думала, здесь будет Лана! — Лана? Кто такая Лана? — спросил я. — Ну, дядина горничная! Я оглянулся. — Может быть, эта Лана ушла на обед? — Лана не уходит на обед, — ответила Надя. — Лана, отработав, уезжает в Москву на «мерседесе». У нее черный «мерседес». А еще у нее есть синий «фольксваген». Иногда она ездит на «фольксвагене»… — Знаю, знаю, — замахал руками я. — А еще у этой Ланы есть вертолет и яхта! Поскольку легковых машин возле дома не было, я решительно заявил, что Лана уже отработала. — Как открыть дверь? — спросила в ответ Надя. Она снова подергала ручку и снова — безрезультатно. Я к этому времени уже стоял на крыльце — мне было интересно, какими глазами смотрят на мир всякие там министры и их горничные, которые ездят в Москву не просто так, а на «мерседесах» и «фольксвагенах». — Простые смертные, бывает, прячут ключи под крыльцом… — задумчиво произнес я. — Эврика! — воскликнула Надя. — Посторонись-ка! Она соскочила с крыльца, опустилась на коленки и потянула за ручку дверцы, которая вела под крыльцо. За этой дверцей, как я понял, Лана хранила садово-огородный инвентарь. Это я заключил по шуму, который произвела Надя. А также я получил возможность некоторое время любоваться на Надин туго округлый задок, соблазнительно покачивавшийся перед моими глазами. Наконец, Надя дала задний ход и выпрямилась. В поднятой руке ее блеснула связка ключей: — Пашка! Ты настоящий Шерлок Холмс! Я кивнул, польщенный и немного сбитый с толку. Вот уж никогда бы не подумал, что богатые дачники тоже прячут ключи под крыльцом! — Собственно, во всем виновата Лана, — объясняла девушка, возвращаясь на крыльцо. — Дядя перед отъездом упустил связку ключей, и ключи провалились под решетку, а Лана сразу же протянула дяде свою связку. И он забыл, что под крыльцом остались его ключи. Надя отперла дверь, и мы вошли. В доме царила приятная прохлада. Я сделал несколько шагов по шикарному ворсистому ковру, которым был устлан пол в прихожей. Обстановка соответствовала рангу министерской дачи. Стены прихожей были отделаны деревянными панелями. Под ковром — блестящий паркет. Ворс ковра своей шикарностью напоминал английский газон.